Владимир Куценко - Тревожные будни
— Меня без участкового разыскали бандиты, — продолжает Рамазанов. — Поэтому я к вам пришел. Это они, сволочи, сделали в моем доме обыск!.. А потом и на даче меня нашли.
— Когда? — одновременно спрашивают и Тихонов, и Поздняков.
— Вчера вечером. Вот они-то не поленились подняться на второй этаж... — Он замолкает, закрывает глаза ладонью. Потом продолжает: — Шакалы!.. Они потребовали пять тысяч, а иначе грозились сдать меня милиции... Бандиты, за мой страх они хотели получить с меня еще одну плату!.. Только они не знали, что я и так уже запуган до смерти, дальше запугать меня невозможно... Они не знали, что, когда детей не видишь и жена крадется к тебе по ночам, как воровка, от этого страх жрет тебя пудами! И пропади она пропадом, такая воля, если она в тысячу раз хуже тюрьмы!..
— И что же вы им ответили? — нетерпеливо перебивает Тихонов.
— Я сказал, что деньги отдам сегодня — я же не ношу их с собою... И я твердо решил прийти к вам не с пустыми руками, а притащить их за шиворот, этих бешеных собак, чтобы они по крайней мере сидели рядом со мной, в соседней камере. Мне тогда тюрьма не покажется такой горькой...
— Где вы договорились передать им деньги?
— В кафе «Белые ночи».
— Когда, в котором часу?
— В два, — отвечает Рамазанов. — Через час, значит.
Поздняков вскакивает с места, всем своим видом являя нетерпеливую готовность задержать преступников. Но Тихонов медлит, качает головой:
— Боюсь, что вы, Григорий Петрович, допустили ошибку...
— В смысле? — настораживается Рамазанов.
— Зря вы прямо сюда пришли — жулики вполне могли вас выследить... Надо было позвонить из города.... — Рамазанов огорченно разводит руками. — Нам ехать в кафе нельзя. — Тихонов кивает на Позднякова: — Могут узнать... Ну ладно, группу я сейчас организую...
Резкий, пронзительный звонок. Тихонов оторвал голову от подушки и, не открывая глаз, нажимает на кнопку будильника. Звонок однако же тотчас повторяется. Тихонов открывает заспанные глаза и только тогда соображает, что это звонит не будильник, а телефон.
— Да, — сказал он в трубку хриплым голосом.
— Тихонов? — спрашивает голос в трубке. — Дежурный по управлению Суханов. Сегодня ночью в пятнадцатой больнице покушение на убийство. Полковник почему-то приказал сообщить тебе...
— Что там случилось, говори?! — Тихонов вскочил на ноги.
— Говорю же тебе: покушение на убийство! — гудит голос в трубке.
— А кто потерпевший?
— Потерпевший какой-то Лыжин... Машину я тебе уже выслал, только ты ее долго не держи... Слышишь?
Тихонов уже ничего не слышит, он стремительно бросил трубку на рычаг...
Тихонов в своем кабинете разговаривает с дежурным следователем прокуратуры.
— Буквально минут через десять Лыжин пришел в себя, — рассказывает дежурный. — Я его коротенько допросил... Но он опять потерял сознание...
— И что? — нетерпеливо перебивает Тихонов.
— Он закончил дела часов в одиннадцать и направился домой. Но около метро вспомнил, что не взял какие-то нужные записи, вернулся. Открыл дверь, только хотел зажечь свет — и выстрел... Сторожиха видела, как через забор перепрыгнул мужчина — высокий, плотный...
— Что-нибудь из лаборатории пропало? Следы остались? — деловито спрашивает Тихонов.
— Да вроде ничего не пропало. А следы кое-какие есть...
Звонит телефон. Тихонов снимает трубку.
— Все понял. Есть, быть построже. Немедленно выезжаю, товарищ полковник! — говорит он, вставая.
Тихонов сидит за столом Лыжина и допрашивает Позднякову.
— А где ваш лабораторный журнал?
— Я не знаю, — отвечает она растерянно. — Был всегда в сейфе.
Тихонов кивнул и продолжает:
— Сколько должно, было остаться препарата?
Анна Петровна пожимает плечами:
— Я не занимаюсь учетом...
— Хорошо, давайте вместе посчитаем. Из записей Лыжина видно, что всего получили 90 с чем-то граммов. 38,4 грамма передано для биохимических испытаний в виварии. Здесь, — Тихонов кивает на колбу с порошком, стоящую рядом, — 41,6 грамма... Итого: ровно восемьдесят. Куда же могли деться еще десять с лишним?
— Какую-то часть Владимир Константинович разложил в ходе эксперимента, его интересовала обратная динамика, — неуверенно говорит Анна Петровна.
— Допустим, — соглашается Тихонов. — Но ведь не весь же остаток?
— Я не знаю...
— Так, не знаете, — повторяет Тихонов. — Хорошо... У вас у самой был доступ к препарату?
— Нет, — отвечает она. — Весь полученный продукт Владимир Константинович держал в сейфе...
— Сколько ключей к этому сейфу? — спрашивает Тихонов.
— Один, — отвечает Позднякова, но, подумав, добавляет: — Я видела только один — у Лыжина.
— Значит, один... — сосредоточенно размышляет над ее словами Тихонов. И неожиданно спрашивает: — А кроме вас и Лыжина, в лаборатории никто не бывал?
— Никто... А почему вы снова спрашиваете? Я уже отвечала на этот вопрос...
— Да. Но я боюсь, что вы сказали неправду... — следователь говорит теперь совсем другим тоном. — Скажите, вы встречаетесь с кем-нибудь? Есть у вас друг? Поклонник?
— А какое это имеет отношение?.. — не желает отвечать Позднякова.
— Имеет! — резко говорит Тихонов. — Отвечайте!
— В таком тоне я вообще разговаривать отказываюсь! — возмущается Анна Петровна и встает. — Уже поздно. И я ухожу.
— Это вам только кажется, что вы уходите! — усмехается Тихонов. — Должен вас огорчить...
— Чем еще?..
— Я собираюсь ограничить... м-м... вашу свободу.
— Свободу? — растерянно переспрашивает Позднякова и опускается на стул.
— Именно так. Я вынужден вас задержать.
— За что? Что я сделала? В чем я виновата? — с искренним испугом спрашивает Позднякова.
— Вы сами это определите. Помните нашу последнюю беседу? — спрашивает Тихонов. — Вы тогда почти не желали отвечать на мои вопросы. А я просто не мог вам сказать, что первым испытателем метапроптизола стал ваш муж Андрей Филиппович Поздняков. Ему преступники дали выпить этот препарат и при этом чуть не убили его. А вчера, есть все основания так предполагать, они же совершили попытку покончить с Лыжиным. Мы не обвиняем вас, Анна Петровна, в совершении этих преступлений. Но какое-то участие, мы в этом не сомневаемся, приняли в них и вы.
— Я?.. Я?.. Я?.. — Позднякова в ужасе больше ничего не может выговорить.
— Отвечайте на мои вопросы, — говорит Тихонов. — Вы пускали своего друга в лабораторию?
— Да... То есть он сам... У него был ключ...
— Расскажите о нем подробнее.
— Его зовут Вячеслав... Викторович. Фамилия его Чебаков. Я больше о нем ничего не знаю...
— Зачем он приходил к вам в лабораторию?
— Он реставратор... Он говорил, что дома у него нет условий для производства нужных реактивов, И по вечерам... Я иногда оставалась...
— Зачем вы дали ему метапроптизол?
— Я ему не давала... Он сам взял...
— То есть как?
— В тот день мы с Лыжиным впервые получили продукт... И я... Я тоже этим гордилась... А он вечером пришел.... И я не удержалась — похвасталась, показала ему колбу с препаратом... Он взял в руки колбу, посмотрел, расспросил меня... А потом отсыпал в пустую пробирку... Я с ним ругалась, кричала на него...
— А для чего он ему понадобился?
— Он сказал... если я с ним расстанусь, то он им отравится. Примет большую дозу — и уснет навсегда...
— Ну, на него это не похоже, — говорит Тихонов.
— А вы его знаете? — осторожно спрашивает Позднякова.
— Да вроде... — отвечает Тихонов и продолжает: — Скажите, к нему в лабораторию никто не приходил?
— Приходил... То есть иногда приходили какие-то два друга... Иногда звонили по телефону...
— Все ясно. Никакой он не реставратор этот ваш Чебаков, а жулик и бандит! — говорит, вставая, Тихонов, — И если бы вы рассказали мне все это раньше, профессору Лыжину ничего бы не угрожало и второго преступления тоже могло бы не быть. А сейчас, пока я не арестую этого «реставратора», вас вынужден задержать.
В лабораторию входит сотрудник милиции.
— Значит, два с половиной часа ждали — и никого? — говорит Тихонов.
— Эх, башка моя дурацкая недоварила! — горестно отзывается Рамазанов. — Если они меня в Лыткине ухитрились найти, то уж тут-то наверняка догадались приглядеть, куда это я направился. Ладно! Чем я могу еще быть полезен?
— Значит, вы никого из этих шантажистов не знаете?
— Первый раз в жизни увидел...
— Ну, давайте станем на их место. Давайте прикинем их расклад. Тогда мы сможем устроить им встречу. В следующий раз.
— Ага! — Рамазанов кивает. — Понял... Так... Если не секрет, подскажите мне, пожалуйста, кого из нашей братии они уже обчистили? Кроме меня, я имею в виду.
— Не секрет, — отвечает Тихонов. — Кроме вас они сделали самочинный обыск у Обоймова...
— Как?! — удивился Рамазанов. — Ведь Раиса сразу же предупредила его жену!..
— Они обыскали его любовницу Екатерину Пачкалину, — уточняет Тихонов. — И прилично попользовались, между прочим.
