Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 3
Председатель. — Потом муж ваш был помещен в психиатрическую лечебницу?
Вырубова. — Да, он уехал в Швейцарию. Я забыла, в какой город, в лечебницу; потом мы развелись, так что я его с тех пор не видела.
Председатель. — Значит, в 1908 году кончилась ваша жизнь с мужем в Царском, и вы остались там жить после развода?
Вырубова. — Да, я не хотела возвращаться к родителям в Петербург и осталась там.
Председатель. — Что же вы там делали?
Вырубова. — А так, жила, как все другие.
Председатель. — Вы дежурили при дворе?
Вырубова. — Нет, не дежурила, я уже не могла, как замужняя женщина, нести разные обязанности. Меня иногда звали. Вот, например, брали уроки пения, вместе с государыней, у профессора Ирецкой, преподавательницы консерватории.
Председатель. — Это все внешние факты. Потом вы стали подходить все ближе и ближе?
Вырубова. — Да, т.-е. как?
Председатель. — В последнее время вы были уже самым близким человеком к семье бывшего императора?
Вырубова. — Т.-е., как близким? Часто бывала, они меня очень часто звали.
Председатель. — И они бывали у вас?
Вырубова. — Да, и они бывали у нас часто.
Председатель — На какой почве произошло ваше сближение?
Вырубова. — Т.-е., я не знаю на какой почве. Мы вместе брали уроки пения. У нее был низкий голос, у меня высокий, так что это подошло. Затем брали уроки рисования, шили, как все дамы там, вместе. Читали вместе.
Председатель. — Беседовали…
Вырубова (смеется). — Конечно, беседовали.
Председатель. — Скажите, когда и при каких обстоятельствах в эту жизнь вашу вошел Распутин?
Вырубова. — Я с ним познакомилась у великой княгини Милицы Николаевны и у Николая Николаевича. Милица Николаевна позвала меня познакомиться с ним в 1907 году, в год моей свадьбы; она сказала, что епископ Феофан привел ей интересного странника, который ясновидящий. Меня это очень заинтересовало, я пошла посмотреть.
Председатель. — Вы тогда интересовались вопросами религии?
Вырубова. — Я никогда особенно не интересовалась вопросами религии. Я верила в бога. Мне сказали, что он интересный странник. Пошла посмотреть. Думаю, наверно в России таких масса.
Председатель. — Кому же принадлежала мысль о том, чтобы ввести его ко двору?
Вырубова. — Мне кажется, они знали его уже до меня.
Председатель. — Т.-е. Александра Федоровна?
Вырубова. — Да, уже знала.
Председатель. — Через ту же Милицу Николаевну?
Вырубова. — Не могу вам сказать наверно. Вероятно, да. Я его первый раз увидела у них, на Английской набережной, за несколько дней до моей свадьбы.
Председатель. — Тогда ваша сестра тоже была там?
Вырубова. — Нет, сестры не было. Я совсем одна была, получила записку и поехала.
Председатель. — Он произвел на вас сильное впечатление?
Вырубова. — Т.-е. я не знаю. Она говорила, что он апостол. Как-то я очень интересовалась. Думаю, что особенного впечатления не произвел; он говорил о боге, я его спрашивала совета — выйти ли мне замуж. Он советовал, говорил, что очень хорошо, я тогда вышла замуж. Это было за несколько дней до моей свадьбы.
Председатель. — Когда же у вас завязались более тесные отношения с Распутиным? Ведь вы не отрицаете того, что были его горячей поклонницей?
Вырубова. — Вы сказали — горячей поклонницей, это слишком много. Во всяком случае, он умный человек, мне казалось, самородок, и я любила его слушать; безусловно, не отрицаю. Я видела, когда приезжала к нему, как он принимает всевозможных людей, как разговаривает с ними, я любила смотреть на это.
Председатель. — Это ведь не был интерес холодного наблюдателя. Это был интерес женщины, захваченной его идеями?
Вырубова. — Нет, захваченной я никогда не была.
Председатель. — Т.-е. вы утверждаете, что идеи Распутина были вашими идеями?
Вырубова. — Как же они могли быть моими? Я же с ним познакомилась только через два года после того, как они были с ним знакомы.
Председатель. — Нет, я выясняю теперь не внешние, а внутренние отношения ваши с Распутиным.
Вырубова. — Да, интересовалась ли я им как-нибудь особенно? Нет, особенно нет. Так.
Председатель. — Значит, неверно, что вы были его горячей почитательницей?
Вырубова. — Нет, неверно. Конечно, я интересовалась им, потому что он был интересен, но истерического какого-нибудь поклонения, — этого не было. Конечно, я никогда не была против него…
Председатель. — Так что вы утверждаете, что интерес к Распутину у вас был, как ко многим другим в вашей жизни? Или он представлял для вас исключительный интерес?
Вырубова. — Нет, безусловно, исключительный, нет.
Председатель. — Когда вас особенно захватило религиозное настроение?
Вырубова. — Я всегда верила в бога. Никогда особенно; мать моя говорила, что сказали про меня в «Новом Времени», будто я нахожусь в религиозном экстазе. Мы смеялись над этим. Никакого религиозного экстаза у меня нет, я верю в бога, как все православные женщины. У меня было очень много горя, муж с ума сошел, при дворе моя жизнь была совсем нелегка.
Председатель — Почему же она была нелегка?
Вырубова. — Потому что, вообще, жить при дворе нелегко. Вы думаете легко? Мне завидовали, меня любили. Вообще, правдивому человеку трудно жить там, масса зависти, клеветы. Я была проста, так что в эти 12 лет, кроме горя, я почти ничего не видела.
Председатель. — Вы были в переписке с Распутиным?
Вырубова. — Нет, потому что он ведь был безграмотен. Так что если писал, только телеграммы.
Председатель. — Но вы ему писали. Не потому, что он был безграмотен?
Вырубова. — Писем безусловно я ему не писала. Что же писать письма, он их не читал, давал посторонним, это не особенно приятно.
Председатель. — Но он вам писал?
Вырубова. — Телеграммы. У меня так: если болезнь бывала сестры или брата, или моя, я писала телеграммы, чтобы он помолился; или, если что-нибудь особенное в семье, я ему писала и получала в ответ телеграммы. Я их, должно быть, все бросила.
Председатель. — Что же было в этих телеграммах?
Вырубова. — Ведь я вам говорю, я очень часто просила о сестре, о брате, о каком-нибудь больном; меня даже просили просить его помолиться.
Председатель. — Чем же вы его считали — пророкам, святым, богом?
Вырубова. — Нет, ни богом, ни пророком, ни святым. — А вот считала, и отец Иоанн считал, что он, как странник, может помолиться.
Председатель. — Т.-е. вы относились к нему, как к обыкновенному страннику?
Вырубова. — Да, знаете, как у нас в деревне, я несколько таких видела, кормили их, просили помолиться.
Председатель. — Вы утверждаете, что Распутин в вашей жизни не играл никакой роли?
Вырубова. — Никакой особенной роли не играл. В смысле веры моей — никакой решительно.
Председатель. — А в жизни царской семьи?
Вырубова. — В их жизни, — какую же роль играл он? Они так же верили ему, как отцу Иоанну кронштадтскому, страшно ему верили; и когда у них горе было, когда, например, наследник был болен, обращались к нему с просьбой помолиться.
Председатель. — И все отношения к нему, и ваши, и бывшего императора, и императрицы — сводились к тому, чтобы помолиться, и больше ничего?
Вырубова. — Да, и когда был болен кто-нибудь, они сейчас просили его помолиться, когда что-нибудь мучило их, он успокаивал их всегда.
Председатель. — А что вам известно о вмешательстве Распутина в политическую жизнь страны и в разрешение государственных вопросов?
Вырубова. — Вмешивался ли он? По-моему — нет.
Председатель. — Будем говорить не по-вашему, а по-действительному; это факт внешний, действительной жизни, который не мог быть вам неизвестен.
Вырубова. — Нет, безусловно, нет. По крайней мере, я никогда не видела; у него бывала масса народу, у него просили по многим делам; я не была там; все время бывали у него какие-нибудь такие господа.
Председатель. — Это по благотворительной части, а по делам министров, чтобы назначить того или другого?
