Анджела Стент - Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений
На встрече Обамы и Медведева в Кремле обстановка была не в пример сердечнее. Двум лидерам удалось достичь нескольких соглашений, которые должны были определить повестку двусторонних отношений на предстоящие три года. Это был сигнал, что наступившие после грузинской войны заморозки в отношениях России и Америки кончились. Два президента согласились начать работать в направлении договора СНВ-3[56] и взяли на себя обязательства существенно сократить число как боеголовок, так и средств доставки. Они также решили расширить повестку в части ядерной безопасности, в том числе открыть совместный центр раннего предупреждения, чтобы делиться данными о запусках ракет. (В 1998 году Клинтон и Ельцин уже объявляли о подобном соглашении – как потом Клинтон и Путин в 2000 году и Буш с Путиным в 2007 году, – однако центр так и не был построен.) Они подписали соглашение, по которому США разрешалось ежегодно совершать до 4,5 тысячи транзитных перелетов через территорию России для переброски воинских контингентов и вооружения летального действия в Афганистан. Кроме того, Обама и Медведев объявили о создании Российско-американской двусторонней президентской комиссии, чтобы расширять и углублять отношения двух стран. Координировать работу комиссии назначили госсекретаря США Хиллари Клинтон и министра иностранных дел России Сергея Лаврова. Два президента признали, что у них разные точки зрения по ряду вопросов, например по Грузии и противоракетной обороне, но что оба готовы работать над улучшением связей между двумя странами. Когда кто-то из журналистов спросил Обаму, кто, по его мнению, на самом деле правит в России, американский президент дипломатично обошел каверзный вопрос: «Я так понимаю, что президент Медведев – это президент, а премьер-министр Путин – это премьер-министр, и они распределяют власть в соответствии с формой правления в России, точно так же как распределяются властные полномочия у нас в Соединенных Штатах»{600}. Некоторое время спустя высокопоставленный чиновник Государственного департамента в приватной обстановке подытожил, как администрация Обамы понимает эту ситуацию: «Медведев находился в невозможном положении. Он хотел выстроить собственную политическую базу. Но если бы он своего добился, это стало бы угрозой для Путина»{601}.
Во время визита в Москву Обама постарался расширить американо-российские отношения, наладив контакт с молодым поколением россиян. Он выступил с речью в российской Высшей школе экономики – перспективном молодом вузе со специализацией на экономике и управлении. Обама объяснил, что понимается под перезагрузкой, и заверил, что действительно хочет привлечь Россию к решению глобальных вопросов XXI века. Он наставлял молодое поколение активнее трудиться ради процветания своей страны и совершенствовать государственное управление{602}. Ни одно из государственных СМИ не транслировало это выступление. Кроме того, Обама посетил «параллельный» саммит лидеров институтов гражданского общества, который подготовили американские и российские неправительственные организации. Туда был приглашен и Медведев, но он отказался, а потенциальных участников форума с российской стороны Кремль доходчиво отговаривал. Основной смысл речи, с которой Обама обратился к активистам гражданского общества, прочитывался четко: «В сильном жизнеспособном государстве действует сильное жизнеспособное гражданское общество». Обама припомнил, что в свое время работал общественным активистом в Чикаго, и призвал участников форума продолжать ответственную гражданскую работу{603}. Более провокационной выглядела частная встреча Обамы с лидерами оппозиции, которым он постарался дать понять, что и в условиях перезагрузки на межгосударственном уровне США будут по-прежнему оказывать поддержку в продвижении демократии и защите прав человека в России. Главный советник Обамы по России Майкл Макфол, в свое время работавший в российском представительстве Национального демократического института, делал все возможное, чтобы перезагрузка не воспринималась Москвой или Вашингтоном как возврат к откровенной Realpolitik. Это оказалось чрезвычайно тонкое и затяжное дело.
На московском саммите – а это был единственный визит Обамы в Россию в ходе его первого президентского срока – было объявлено об учреждении Российско-американской двусторонней президентской комиссии, которая задумывалась как улучшенный вариант прежней Комиссии Гор – Черномырдин. После нескольких лет серьезных трений в отношениях с Москвой Белый дом чувствовал, что нужно срочно оживить сотрудничество в интересующих его вопросах. С приходом в Кремль Медведева, критиковавшего коррупцию и беззаконие, открылись возможности более активного обсуждения политических и экономических вопросов. Обама сосредоточил внимание на личных отношениях с Медведевым, хотя и понимал, что еще неизвестно, далеко ли зайдут эти отношения ввиду сложного процесса принятия решений в Москве. Словом, новый президент США столкнулся с той же головоломкой российской власти, какую до него пытались решить его предшественники. В отсутствие других механизмов личные контакты между лидерами двух стран так и оставались неотъемлемым инструментом развития двусторонних отношений. Однако в условиях тандема персональные отношения двух лидеров имели не двусторонний, а трехсторонний формат, просто одна из сторон зачастую оставалась вне поля зрения[57].
До избрания Обамы взгляды Медведева на США ничем не отличались от взглядов Путина. Но в 2009 году характер высказываний Медведева изменился, он стал отзываться о Соединенных Штатах и президенте Обаме более благожелательно{604}. Две причины побуждали Россию смягчить свою политику в отношении США – перемены в американской политике и глобальный финансовый кризис 2008 года. И дело не только в том, что кризис ударил по России больнее, чем первоначально рассчитывали в Москве, но и в том, что и правительство, и российский бизнес ясно осознали, насколько нуждаются в западном капитале и западных технологиях, чтобы пережить кризис и преодолеть его последствия.
Обама разгребает президентское наследие
Новый start – договор СНВ-3
Нераспространение ядерного оружия и контроль над вооружениями, в том числе приверженность идее глобального нуля[58], составили основу внешнеполитических приоритетов Обамы. Подписание нового договора по контролю над вооружениями числилось и в списке приоритетов Москвы, отчасти по той причине, что сокращение ядерных вооружений позволило бы высвободить часть экономических ресурсов и задействовать их в других проектах. Не менее важным был тот факт, что сами переговоры с США по контролю над вооружениями способствовали повышению международного престижа России; к тому же это была одна из немногих областей, где США и Россия как две ядерные сверхдержавы взаимодействовали друг с другом на равных. Если администрация Буша пренебрежительно относилась к соглашениям типа СНВ, почитая их за пережитки холодной войны, то администрация Обамы, напротив, находила их важными. На момент, когда Обама пришел в Белый дом, сроки действия договоров по СНП и СНВ подходили к концу: Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП) 2002 года истекал в декабре 2012 года, а заключенный в 1991 году Договор о стратегических наступательных вооружениях – в декабре 2009 года. В 2008 году администрации Буша не удалось договориться с Россией об условиях договора, заменяющего СНВ-1.
Даже притом что Москва и Вашингтон достигли согласия по условиям нового договора по СНВ и обе стороны признали, что он отвечает их взаимным интересам, восемь раундов переговоров проходили весьма тяжело. С американской стороны их возглавила Роуз Гёттемюллер, многоопытная в вопросах контроля над вооружениями сотрудница Госдепартамента, сыгравшая в начале 1990-х годов не последнюю роль в переговорах по денуклеаризации Украины и Казахстана; российской группой руководил еще один ветеран переговорного процесса – Анатолий Антонов. Как вспоминает Гёттемюллер, «порой меня посещали сомнения, что мы справимся с этим делом»{605}. Пока она вела переговоры по рамочной части договора, председатель объединенного комитета начальников штабов адмирал Майк Маллен и его российский контрагент генерал Николай Макаров утрясали технические детали договора{606}. Главным препятствием для переговоров служили настойчивые требования России привязать новый договор по СНВ к решению по американской программе ПРО. В декабре 2009 года, когда переговоры вступили в заключительную фазу, Путин выступил с жесткой речью во Владивостоке, предупредив, что если на программу ПРО не будут наложены ограничения, Россия не станет подписывать договор по СНВ. «Проблема в том, – пояснил Путин, – что наши американские партнеры создают себе противоракетный щит, а мы – нет»{607} (правда, он почему-то промолчал о том, что вокруг Москвы действует система ПРО по перехвату баллистических ракет). Под конец дело пошло так туго, что только напряженный полуторачасовой телефонный разговор между Медведевым и Обамой позволил в последний момент окончательно согласовать детали договора и убедить Москву пойти на попятный{608}. «Про договор СНВ-3 часто говорили, что этот плод висит низко и готов сам упасть в руки. А на деле мы были близки к тому, чтобы так и не сорвать его», – объяснял высокопоставленный чиновник администрации{609}. Представители американской стороны понимали, что у Медведева имеются разногласия с Путиным по поводу нового СНВ, но полагали, что именно Путин в конечном счете подключился к делу и убедил скептиков в подчиненном ему Министерстве обороны РФ все же поддержать договор.
