Энтони Бивор - Высадка в Нормандии
Новые немецкие атаки на западном направлении показали, что в этот сектор переброшен сводный отряд 2-й танковой дивизии СС «Дас Рейх». Воздушная разведка засекла также крупную танковую часть, которая подходила к Бени-Бокажу, в 30 км юго-восточнее Сен-Ло. Перехваты «Ультра» позволили с большой вероятностью предположить, что это часть Учебной танковой дивизии, переброшенной с Канского фронта. Против танков выслали две эскадрильи П-47 «Тандерболт».
В течение дня 9 июля продолжались кратковременные дожди, было облачно, что затрудняло как воздушную разведку, так и штурмовку позиций и колонн противника. Несчастные пехотинцы, вымокшие до нитки и перемазанные грязью, в 07:00 поднялись в атаку. Вскоре, однако, стало ясно, что немцы готовят контратаку при поддержке Учебной танковой дивизии. В то утро поступило несколько разведсообщений о том, что западнее Сен-Ло передвигается «множество танков». Передовым подразделениям подбросили противотанковые гранатометы и пушки, привели в состояние готовности корпусную артиллерию, но наступать американцы не прекратили.
Передовые «Шерманы» оперативной группы Б вышли к мосту Понт-Эбер и не разобрались в картах. Тут началась путаница. Танки повернули не на юг, а на север, на шоссе, ведущее в Сен-Жан-де-Дэ. Вскоре они сблизились с наступающей 30-й дивизией, которая была заранее предупреждена о возможности атаки со стороны вражеских танков. Если быть точным, это был 823-й истребительно-противотанковый батальон и с ним – несколько зенитных САУ. Увидев заблудившуюся колонну, они не колеблясь встретили ее огнем. Два «Шермана», шедшие в голове колонны, были сразу уничтожены, разгорелся ожесточенный бой. Среди необстрелянных солдат 30-й дивизии распространились панические слухи о том, что немецкие танки якобы прорвались глубоко в тыл. Потребовалось некоторое время, чтобы навести порядок, повернуть танки 3-й дивизии на юг, а позиции по обе стороны дороги на Понт-Эбер укрепить свежими войсками.
На правом фланге в тот день дела шли не лучше. 120-й пехотный полк и 743-й танковый батальон угодили в засаду, тщательно подготовленную танками «Пантера» и мотопехотинцами из дивизии «Дас Рейх». Эсэсовцы атаковали американские танки с близкой дистанции, некоторые даже пытались запрыгнуть на броню, а командиры танков отбивали их огнем из станковых пулеметов, установленных на верху башни. Один батальон 120-го полка был почти окружен и едва не сдался «вследствие некоторой паники, распространившейся среди сравнительно необстрелянных солдат». Арьергард и резервы поддались чувству страха, «что привело к поспешному отступлению в северном направлении на всех видах транспорта, включая танки».
Передовые роты удалось удержать от бегства только благодаря энергичным действиям офицеров и сержантов. Американцы потеряли в том бою 13 «Шерманов». Пехота также понесла потери, в два раза превышающие немецкие. Полный разгром предотвратила лишь активная поддержка со стороны корпусной артиллерии, которая выпустила по противнику с рассвета без малого 9000 снарядов.
10 июля 7-й корпус предпринял еще одну попытку пройти между болотами и рекой Тот и продвинуться по дороге Карантан – Перье в юго-западном направлении. На некоторых участках удалось добиться незначительных успехов, но «бутылочное горлышко» оставалось непреодолимым препятствием. 83-я дивизия за четыре дня упорных боев продвинулась всего на 1,5 км. Офицер 4-й дивизии назвал те дни «горькой и суровой для пехоты неделей», когда бои шли в болотах «этого омерзительного края» и приходилось перебираться от островка к островку – иной раз по колено в воде, а иной раз и по горло, подняв винтовки над головой. Солдаты были изнурены: «Стоит кому-нибудь присесть, и он сразу засыпает или впадает в забытье». Грамотное ведение боев немцами не позволяло американцам хотя бы приблизительно оценить уровень потерь противника. Убитых немцы ночью уносили с поля боя, а отступая, забирали их тела с собой.
Командир 4-й дивизии генерал Бартон писал: «Немцы держатся только благодаря стойкости их солдат. Мы превосходим их в соотношении 10:1 по пехоте, 50:1 по артиллерии, а по авиации перевес вообще невероятный». Генерал требовал от командиров частей и подразделений разъяснить солдатам, «что нам необходимо сражаться за свою страну так же упорно, как немцы воюют за свою»[190]. В одном отчете по итогам допроса военнопленных утверждалось, что немцы «не питают ни малейшего уважения к боевым качествам среднего американца». Уважали разве что спецназ и десантников. Немцы были сильно оболванены пропагандой. Так, один пленный – девятнадцатилетний член гитлерюгенда, солдат 17-й моторизованной дивизии СС – был убежден, что американцы в Нормандии агонизируют, что Шербур немцами уже отбит и что Германия сперва разгромит англо-американцев, а потом нанесет поражение и Красной армии.
Чтобы разжечь у солдат ненависть к англо-американцам, офицеры национал-социалистского руководства (должность наподобие комиссаров в советских войсках) настойчиво расписывали ужасы бомбардировок городов Германии – «террористических налетов», в ходе которых гибли немецкие женщины и дети. Любимый их тезис состоял в том, что англо-американцы вознамерились «стереть германскую расу с лица земли». Следовательно, поражение равнозначно полному уничтожению фатерланда. В адресованных солдатам противника листовках немецкие пропагандисты настойчиво вопрошали: «Что вы собираетесь делать в Европе? Защищать Америку? Умирать за Сталина и евреев?» То была составная часть одного из главных тезисов нацизма: «американизм» объединяет «еврейскую плутократию» США с жидобольшевистским СССР.
Даже те немцы, кому хотелось сдаться в плен, боялись пойти на это. Нацистская пропаганда убедила их, что они не будут в безопасности в Англии, которая подвергается бомбардировкам новым секретным оружием. «Плен – это не так просто, – писал обер-ефрейтор. – Кое-кто сдался бы, да только они боятся Фау-2 и Фау-3». Через три дня он же писал своим родным, снова размышляя о том, что значит сдаться в плен, если Германия выиграет войну: «Сегодня говорил с одним ветераном Восточного фронта. Он сказал, что на востоке было тяжело, но ни разу – настолько тяжело, как здесь». Если же немецкий солдат «переходит к врагу… его семья в случае нашей победы не получит пенсии, а сам солдат подлежит выдаче в Германию, и посмотрите, что с ним будет».
Как и в любой другой армии, боевая подготовка и моральное состояние у американцев от батальона к батальону отличались. За время боев в бокаже некоторые джи-ай стали понемногу преодолевать свой страх перед немецкими танками. Рядовой 22-го пехотного полка 4-й дивизии Хикс сумел за три дня уничтожить из противотанкового гранатомета три «Пантеры». И хотя еще два дня спустя он погиб, среди солдат продолжала распространяться уверенность в том, что противотанковый гранатомет – надежное оружие. Командир 22-го полка полковник Тиг приводит слова одного из своих истребителей танков: «Полковник, на меня пер огромный-преогромный сукин сын. Такое впечатление, что вся дорога забита танками. Он все пер вперед, и казалось, готов раздавить весь мир. Я выстрелил в него три раза, а этот сукин сын так себе и пер». Солдат отдышался, и Тиг спросил, что же он дальше делал. «Я обежал его кругом и выстрелил сзади. Он сразу замер». Некоторые младшие офицеры так увлеклись мыслью охотиться на танки, что пришлось охладить их пыл в приказном порядке.
Как бы то ни было, за пять дней боев на болотах и в бокаже полк потерял 729 человек, в том числе одного командира батальона и пять командиров стрелковых рот. «Во всей роте Ж осталось всего пять сержантов, которые служат в ней больше двух недель. Из них четверо, по словам старшины роты, страдают боевой усталостью. Их нельзя оставлять на командных должностях, если бы только было кем заменить. За отсутствием сержантов, на которых можно было положиться, командиру роты и старшине приходилось обходить всех подряд и пинками выгонять их из окопов под огнем, но сразу после этого солдаты снова ныряли в окопы».
Восточнее реки Тот 9-я и 30-я дивизии американского 9-го корпуса с тревогой ожидали появления Учебной танковой дивизии. 10 июля воздушная разведка не проводилась по причине плохой видимости, и Учебная танковая смогла к вечеру беспрепятственно выйти в районы сосредоточения. Немцам была поставлена задача оттеснить обе дивизии противника за канал Вир, а затем наступать до самого Карантана. В начале битвы за Нормандию Учебная танковая была самым подготовленным соединением в регионе и имела лучшее вооружение и снаряжение, однако в боях с англичанами на Канском фронте она потеряла свыше двух третей личного состава и машин[191].
Солдаты дивизии, которую за все время ни разу не отводили с передовой, были измучены. В разговоре со штабом 7-й армии командир дивизии пытался возражать, но ему ответили, что беспокоиться не о чем: американцы – плохие солдаты. Затем Байерляйн предупредил Хольтица, что Учебная танковая «не располагает силами для контратаки». В ответ Хольтиц, похоже, назвал его лжецом, «таким же, как и все танковые командиры», и сказал, что атаковать все равно придется.
