Алла Ярошинская - Чернобыль. Большая ложь
Горбачев. А можно ли эти реакторы довести до международных требований?
Александров. …Все страны с развитой ядерной энергетикой работают не на таком типе реакторов, которые используются у нас».
Вот так! Теперь уже, на политбюро, «отец» ущербного ядерного реактора РБМК-1000 академик Александров, с подачи которого во все международные организации пошло лживое утверждение о виновности персонала станции, выступил против самого себя. А ведь еще 28 декабря 1984 года (!) решением Межведомственного научно-технического совета по атомной энергетике были утверждены предложения экспертных комиссий по приведению действующих энергоблоков РБМК-1000 в соответствие с требованиями нормативных документов по безопасности. Ничего этого не было сделано. До страшной аварии оставалось два года.
«Майорец (член правительственной комиссии). Что касается реактора РБМК, то на этот вопрос можно ответить однозначно. Никто в мире не пошел по пути создания реактора этого типа. Я утверждаю, что РБМК и после доработки не будет соответствовать всем нашим нынешним правилам. <…>
Рыжков. Мы к аварии шли. Если бы не произошла авария сейчас, она при сложившемся положении могла бы произойти в любое время. Ведь и эту станцию пытались взорвать дважды, а сделали только на третий год. Как стало сейчас известно, не было ни одного года на АЭС без ЧП. <…> Были также известны и недостатки конструкции реактора РБМК, но соответствующие выводы ни министерствами, ни АН СССР не сделаны. <…> Оперативная группа считает, что станции с большим строительным заделом, с реакторами РБМК надо заканчивать, и на этом прекратить строительство станций с этим реактором».
Таковы были оценки специалистов, участников совершенно секретного заседания Политбюро ЦК КПСС о надежности реактора РБМК. Десятки комиссий, ученых, академиков представили доказательства его опасности. И выводы сделали – с точностью до наоборот.
Через год после Чернобыля в строй были введены еще два энергоблока с реакторами РБМК: 3-й – на Смоленской АЭС и 2-й – на Игналинской… «Хотели как лучше, а получилось как всегда».
Судя по стенограмме заседания Политбюро ЦК КПСС, Михаил Горбачев, юрист по образованию и Генеральный секретарь ЦК, оказался самым дотошным экспертом всех наших реакторов. Впервые за годы моего расследования аварии на ЧАЭС мне в руки попал документ, не оставляющий камня на камне от всех типов наших реакторов, в том числе и «хорошего» реактора ВВЭР. Уверена: мы никогда бы ничего об этом не узнали, если бы не август 91-го. Ведь даже сами престарелые члены Политбюро Громыко и Соломенцев возмущенно говорили на том заседании, что и они впервые слышат подобные откровения о нашем реакторостроении.
«…Горбачев. Сколько раз вы в Госатомэнергонадзоре возвращались к проблеме этого реактора? (РБМК. – А.Я. )
Кулов. За три года моей работы в такой постановке, как это делается сейчас, вопрос не слушался. Мы больше были сосредоточены на ВВЭР-1000. Их блоки менее управляемы. Не проходило года, чтобы не было аварии на ВВЭР».
Вот это откровение так откровение от атомного супервайзера! Ничего подобного ни до, ни после от лиц такого уровня я не слышала. И вряд ли услышу. Разве что, не приведи Господь, еще раз тряханет, и тогда они снова начнут креститься.
«Горбачев. Каково ваше мнение о заявлении Сидоренко о том, что в мире нет опыта использования реакторов типа РБМК, что наши ВВЭР и РБМК не соответствуют международным нормам и что при международной инспекции лучше выйти на ВВЭР, чем на РБМК?
Кулов. ВВЭР обладает определенными преимуществами, но эксплуатация связана с опасностью.
Горбачев. Что же, по-вашему, выходит, что и ВВЭР надо закрывать? Почему вы не доложили, что ВВЭР нельзя строить?
Кулов. ВВЭР лучше, чем РБМК, но серия ВВЭР-1000 хуже тех, которые устанавливались на первых блоках.
Лигачев. В чем дело?
Кулов. В проектах.
Долгих. ВВЭР-1000 разработан по современным нормам?
Кулов. Да, но строящиеся ВВЭР-1000 хуже старых».
Вы что-нибудь понимаете? Если строящиеся реакторы типа ВВЭР «хуже старых», то зачем же их строят? Кто так решил и почему?
«…Майорец. Реактор ВВЭР-1000 новый, он соответствует последним требованиям безопасности, но он ненадежен в эксплуатации, поскольку выходят из строя приборы».
И снова вспоминается чеховская палата номер шесть…
«Вы какой реактор предпочитаете?» Это светский вопрос из секретного протокола. (Обычно в такой интонации и словесной конструкции спрашивают на вечеринках: «А вы какой коньяк предпочитаете, а? Французский или армянский?») Его задал член Политбюро ЦК КПСС Н. Слюньков заместителю министра энергетики и электрификации СССР Г. Шашарину. На что Шашарин кротко ответил: «ВВЭР». Слава богу, что Слюньков еще не стал говорить замминистра, какие реакторы «предпочитает» Политбюро ЦК КП Белоруссии или он лично. («О! Я предпочитаю французский коньяк, армянский – это уже вторично».)
И сегодня, спустя годы после чернобыльской катастрофы, мало что изменилось в атомной энергетике независимых государств бывшего СССР: там эксплуатируются все те же РБМК и ВВЭР. После распада Союза снова была введена в строй Игналинская АЭС с реакторами РБМК (правда, за год до 25-летия аварии на ЧАЭС по требованию Евросоюза закрыта, и теперь уже навсегда). Президент Армении Тер-Петросян обратился с просьбой к ученым-ядерщикам России помочь по возможности скорее ввести в действие остановленную после землетрясения в Спитаке АЭС, несмотря на то что она стоит на сейсмических разломах. Дефицит электроэнергии заставил забыть об этом. И вот она уже работает. В конце 1992-го вновь были введены в строй первый и второй ее блоки. В 2000 году станция наконец была все же закрыта – под давлением Запада. Но зато введены в строй новые реакторы на других АЭС. О необходимости построить атомные станции в Беларуси говорил бывший председатель Верховного Совета Шушкевич, а сейчас говорит президент Лукашенко. Атомную станцию примеряет к себе и Казахстан.
Почти через два десятилетия после катастрофы в Чернобыле Украина стала планировать строительство одиннадцати атомных энергоблоков – до 2030 года. Это связано с тем, объясняли в «оранжевом» правительстве Украины, что с 2011 года истекает срок эксплуатации старых блоков. На Украине не исключают возможности продления работы старых реакторов типа ВВЭР-440 и ВВЭР-1000. Да, это именно тех, о закрытии которых члены Политбюро и эксперты поминали «незлым тихим словом» на секретном заседании после катастрофы в Чернобыле. Строительство первых двух энергоблоков запланировано на Хмельницкой АЭС.
Атомный феникс медленно, но уверено возрождается на территории бывшего СССР, отряхивая со своих крыльев радиоактивный чернобыльский пепел.
Еще 26 марта 1992 года Егор Гайдар, тогда и. о. главы правительства РФ, подписал распоряжение о возобновлении строительства атомных станций на территории страны. Без проведения независимой оценки состояния атомных реакторов, без объяснения общественности необходимости такого решения. И это несмотря на то, что в 1991 году, накануне поездки президента Бориса Ельцина в США, Академия наук страны рекомендовала закрыть большинство российских АЭС, учитывая международные требования к их безопасности. В «черный» список попали Ленинградская, Билибинская, Курская, Белоярская, Смоленская, два блока Кольской, два блока Нововоронежской АЭС. Опасные реакторы ученые рекомендовали вывести из эксплуатации в течение десяти лет. В России только две станции из девяти, по заключению РАН, отвечают требованиям безопасности.
Распоряжение Гайдара стало первой ступенью к наращиванию усилий атомного лобби по вливанию свежей крови в отрасль, по сути, взорвавшуюся вместе с чернобыльским реактором.
28 декабря 1991 года вышло постановление Правительства России «Вопросы строительства атомных станций на территории Российской Федерации». К вводу было намечено тридцать три новых блока АЭС и ACT. Девятнадцать из них предполагалось разместить в Центральной, Северо-Западной и Черноземной зоне России. Это густонаселенные районы, с газо– и нефтепроводами в страны СНГ, Балтии и Европы. Среди предлагаемых для строительства ядерных реакторов есть и наши старые знакомые – РБМК.
В «Концепции развития атомной энергетики в Российской Федерации», одобренной коллегией Минатома РФ 14 июля 1992 года, немало места отведено безопасности АЭС, которую нужно довести «до уровня, исключающего возможность тяжелой аварии с выходом продуктов деления в окружающую среду». Речь идет и о существующих АЭС, и об их новых поколениях. Но возможно ли в принципе достичь максимального уровня безопасности именно этих типов реакторов?
Наверное, многие еще помнят трагическую гибель академика Валерия Легасова, отвечавшего за ликвидацию последствий аварии на ЧАЭС, а затем покончившего с собой на следующее утро после второй годовщины аварии. На том совершенно секретном заседании Политбюро ЦК КПСС Легасов говорил Горбачеву: «Реактор РБМК по некоторым позициям не отвечает международным и отечественным требованиям. Нет системы защиты, системы дозиметрии, отсутствует внешний колпак. Мы, конечно, виноваты, что не следили за этим реактором. Оба ведущих ученых, которые работали в отделе и занимались физикой этого реактора, скончались. В результате должного внимания физическим вопросам не уделялось. Мы видели слабость этого подразделения. В этом есть и моя вина. <…> Это касается и первых блоков ВВЭР. Четырнадцать из них тоже не соответствуют современным и отечественным требованиям безопасности». Это признание серьезного ученого, которого ценили и уважали во всем мире, дорогого стоит.
