Владлен Измозик - «Черные кабинеты» История российской перлюстрации. XVIII – начало XX века
Лишь из Томска начальник Охранного отделения ротмистр А.А. Гинсбург писал, что руководитель Томской почтово-телеграфной конторы А.М. Иванов «никаких услуг в деле политического розыска <…> не оказывал», но это терпимо. Ибо без его ведома оказывают необходимые услуги чиновники, обладающие «высокими нравственными качествами»: заведующий отделом заказной корреспонденции Ф.И. Литвинов – с 1903 года, бывший заведующий отделом простой корреспонденции, а ныне заведующий телеграфом И.К. Абражаев – с февраля 1907 года и заведующий отделом простой корреспонденции В.А. Моисеенко – с октября 1909 года738.
В свою очередь руководители политического розыска на местах стремились поощрить своих помощников, нарушавших официальные законы. Начальник Нижегородского охранного отделения в ноябре 1908 года писал директору Департамента полиции М.И. Трусевичу: «Вступив в исполнение должности в феврале сего года, я тогда же обратился с просьбой об оказании мне содействия в деле политического розыска к начальнику местной почтово-телеграфной конторы № 1 <…> Сергею Петровичу Орлову, который… оказывает мне весьма ценные услуги, как по перлюстрации, так и по выяснению других секретных сведений», прося о выдаче чиновнику денежного пособия. Было выделено 300 руб. Начальник Иркутского ГЖУ в конце 1908 года просил наградить (по представлению руководителя охранного отделения города) двух чиновников за «их особые выдающиеся заслуги, оказанные в течение нескольких лет»: начальника Иркутской почтовой конторы В.П. Жаркова – орденом Св. Владимира 4‐й степени и почтово-телеграфного чиновника К.Г. Парфенова – первым классным чином. Поскольку начальник Главного управления почт и телеграфов М.П. Севастьянов сообщил, что Жарков может быть представлен в 1909 году лишь к ордену Св. Анны 2‐й степени, а вопрос о Парфенове не был решен, то ходатайство было возобновлено в октябре 1910 года. В результате Парфенов к Рождеству, 6 декабря 1910 года, «за выдающиеся отличия» получил чин коллежского регистратора739. В мае 1909 года руководитель Одесского охранного отделения сообщал о помощи со стороны начальника Одесской почтовой конторы И.Н. Никифорова. В ноябре того же года руководитель Читинского охранного отделения просил наградить орденом Св. Владимира 4‐й степени начальника Читинской почтово-телеграфной конторы В.Н. Стразова – «за труды, понесенные во время русско-японской войны». Начальник Воронежского ГЖУ в январе 1910 года просил о награждении почтового чиновника Н.А. Соловьева, «при посредстве которого получаются секретно для просмотра письма, идущие по указанным ему заранее адресам и через него же ведется наблюдение за лицами почтового ведомства». В результате Соловьев был представлен к ордену Св. Анны 3‐й степени740.
Начальник почтово-телеграфной конторы № 1 в Нижнем Новгороде С.П. Орлов не только сам помогал жандармам, но и привлекал к этой деятельности других служащих конторы. Так, в марте 1908 года с несомненным участием Орлова были завербованы для отбора корреспонденции двое его подчиненных, получившие клички «Почтовый 1» и «Почтовый 2». Они извлекали нужные письма, вскрывали их и направляли руководителям Нижегородского охранного отделения (НОО). Здесь письма фотографировались и копировались. Вознаграждение этих двух сотрудников составляло соответственно 30 и 5 руб. в месяц. Правда, с такими помощниками случались и казусы. Например, почтово-телеграфный чиновник из той же конторы А.Н. Федоров оказывал услуги НОО по изъятию революционной литературы, пересылаемой через почту. Но после забастовки почтово-телеграфных служащих в ноябре 1905 года стал всем рассказывать, что «местное охранное отделение перлюстрирует письма граждан». Отдельные возмущенные граждане обратились с жалобами в МВД. Руководство ДП направило в НОО следующее письмо:
Препровождая при сем копию полученного агентурным путем письма за подписью «Твоя Юля», по штемпелю из Москвы, судя по содержанию письма из Н. Новгорода, Департамент полиции считает необходимым обратить Ваше внимание на излагаемые в этом письме жалобы по поводу перлюстрируемых Вами в Н. Новгороде писем, присовокупляя при этом, что жалобы подобного рода попадаются и в других письмах из Н. Новгорода. За директора С. [Е.] Виссарионов.
В результате начальник НОО ротмистр Н.В. Трещенков в донесении от 23 декабря 1905 года на имя вице-директора ДП П.И. Рачковского просил о переводе Федорова в какую‐либо другую почтово-телеграфную контору741.
В ноябре 1910 года уже упомянутый руководитель Саратовской центральной почтово-телеграфной конторы П.Я. Токарев обратился к начальнику Саратовского ГЖУ полковнику В.К. Семигановскому с просьбой походатайствовать за него, так как Главное управление почт и телеграфов предложило ему выйти в отставку, а он хотел продолжить службу, чтобы дать образование детям. Семигановский в тот же день направил ходатайство «об оставлении его [Токарева] на службе ввиду выдающихся заслуг, оказанных им делу политического розыска и не возможности скорой замены его другим подходящим лицом»742. В ноябре 1907 года начальник Охранного отделения в городе Николаеве ротмистр В.А. Ерандаков обратился к директору ДП М.И. Трусевичу с просьбой о поощрении начальника Николаевской почтово-телеграфной конторы В.В. Иванова. В рапорте отмечалось, что, «придавая громадное значение в деле розыска перлюстрации», Ерандаков после прибытия в город установил хорошие отношения с Ивановым. Тот в свою очередь отказался от ежемесячного вознаграждения в 30 руб., заявив, что помогает «по долгу совести». Но сейчас, в связи с болезнью своей и жены, просит единовременную денежную помощь. Было велено выдать 200 руб. В июне 1908 года преемник Ерандакова сообщал в ОО ДП, что выдает Иванову 50 руб. в месяц, но просит и единовременного пособия. Было выдано 300 руб. Наконец, 100 руб. разрешил выдать Иванову 3 июня 1913 года товарищ министра В.Ф. Джунковский743.
В городе Вольске Саратовской губернии помощником начальника Саратовского ГЖУ (СГЖУ) был завербован в 1910 году чиновник почтово-телеграфной конторы Е.П. Кондратьев. Во время разбора писем он незаметно для своих коллег брал их, «клал в конверт с надписью “Жандармскому вахмистру Григорьеву” со штемпелем помощника начальника СГЖУ в Вольском, Хвалынском и Кузнецком уездах, заклеивал и бросал в <…> почтовый ящик № 8 при конторе [помощника начальника СГЖУ]». Вахмистр приносил письма на просмотр, а затем к трем часам дня в запечатанном виде вновь бросал в тот же ящик. Связь с агентом осуществлялась посредством записок с «печатными буквами». За это время от него поступило 784 письма. В дальнейшем агент стал выпивать, потерял осторожность, и 25 ноября 1912 года у него заметили чужое письмо. Полиция сделала обыск в доме, нашла письма частных лиц и тридцать два конверта на имя жандармского вахмистра. По словам помощника начальника СГЖУ, конфликт удалось замять. Начальник Вольской почтово-телеграфной конторы отдал жандармам протокол и изъятые конверты, протокол был переписан, сведения о конвертах были из него выброшены. Агент уволился, полиция обещала молчать – тайна была сохранена744.
18 февраля 1917 года, накануне краха режима, в ДП поступило письмо почтово-телеграфного чиновника Николаева из города Острогожска Воронежской губернии. Николаев напоминал, что с 1906‐го по 1911 год, являясь секретным сотрудником и служа в Ростовской почтово-телеграфной конторе, отбирал нужную корреспонденцию, чем «оказал много услуг правительству в борьбе с революцией и в ущерб своей службе». Поэтому просил «замолвить слово перед начальником Главного управления почт и телеграфов» о повышении по службе. Из справки ДП видно, что проситель действительно состоял секретным сотрудником с июля 1907‐го по ноябрь 1911 года, получая 30 руб. в месяц745.
В июне 1917 года в ходе разбора дел политических спецслужб председателем следственной комиссии Тульского губернского временного исполкома А.И. Рязановым был установлен факт многолетнего сотрудничества почтово-телеграфного чиновника Серебрякова с местным охранным отделением. Чиновник получал за это 30–35 руб. в месяц746. В Калужском ГЖУ почтовый чиновник за каждое «имеющее значение» выявленное письмо получал по 3 руб. Правда, руководство управления постепенно склонялось к мысли сократить «гонорар» до 1 руб., поскольку серьезной информации там, как правило, не содержалось747. Бывало, что жандармские офицеры в провинции производили самостоятельные вскрытия, видимо, не надеясь на способность почтовых чиновников верно оценить важность содержащейся информации. Так, начальник Дмитровского жандармского отделения Московского ГЖУ докладывал, что лично просмотрел переписку некоторых членов общества взаимопомощи и выявил их связи со ссыльными748. В городе Ельце Орловской губернии в 1910 году ГЖУ завербовало работника местной почтовой конторы для ведения перлюстрации749. Подобные примеры можно было бы приводить и далее.
