Самюэль Крамер - Шумеры. Первая цивилизация на Земле
Еще одно шумерское эпическое сказание, содержание которого обнаруживает чрезвычайно тесные политические, религиозные и культурные связи Эреха и Аратты, называется «Лугальбанда и Энмеркар». Оно содержит около четырехсот строк, и основные моменты его содержания таковы.
Лугальбанда, один из героев Эреха, участник военных походов Энмеркара, только что прибыл в Эрех из опасного путешествия и застал своего господина и друга в великом отчаянии. Вот уже сколько лет семитский Марту донимает набегами Шумер и Ури (грубо говоря, позже известный как Аккад). И вот они осадили сам Эрех, и Энмеркар считает нужным обратиться за помощью к своей сестре (это не кто иная, как богиня Аратты Инанна). Но он не находит никого, кто отважился бы предпринять опасное путешествие с посланием в Аратту. Тогда Лугальбанда выступает вперед и храбро вызывается на задание. По настоянию Энмеркара сохранять все в тайне, он клянется, что отправится в путь один, без сопровождения. Получив от Энмеркара конкретные слова послания Инанне, Лугальбанда спешит сообщить друзьям и соратникам о немедленном отбытии. Они пытаются отговорить его, но безуспешно. Он берет оружие, пересекает семь гор, простирающихся от одного края Ашнана до другого – словами поэта, «от плеча Ашнана до головы Ашнана» – и, наконец, бодрым шагом прибывает к месту назначения.
В Аратте Инанна оказывает Лугальбанде теплый прием. Она расспрашивает его о том, что привело его одного из Эреха в Аратту, и он устно передает ей сообщение Энмеркара с просьбой о помощи. Ответ Инанны неясен: в нем что-то говорится о реке и какой-то необыкновенной речной рыбе, которую должен поймать Энмеркар; о каких-то чашах, которые тому следует создать. Энмеркар следует ее воле, и поэма завершается хвалебным гимном Аратте, похоже, снабдившей Энмеркара мастерами по камню и металлу.
Содержание трех шумерских эпических сказаний, изложенных выше, представляет особую важность с точки зрения информации о практически неизвестном иранском городе-государстве Аратте. Они дают нам целый ряд совершенно новых и неожиданных сведений об особенностях политического, экономического и религиозного устройства Аратты. Так, например, поэт сообщил нам, что политический глава Аратты, как и шумерского города-государства Эрех, был военным и религиозным главой, называемым эн, и что он носил шумерское имя. Мы также узнаем о существовании других высоких политических чинов Аратты, обозначенных шумерскими словами энси, суккал, шатам, кагаба и угула, о существовании, как и в шумерских городах-государствах, совещательного собрания, чьим мнением, однако, правитель города мог, если хотел, пренебречь.
Относительно религии мы узнаем, что шумерский пантеон был почитаем в Аратте. Его божеством-покровителем была богиня Инанна, которая, судя по первой из наших эпических поэм, «Энмеркар и повелитель Аратты», только позднее стала «царицей Эанны» в Эрехе Энмеркара. Другим любимым божеством Аратты был Думузи, давно известный обожествленный правитель Эреха, пастух, ставший, согласно шумерским мифографам, возлюбленным и супругом Инанны, обреченным ею же на смерть. С другой стороны, бог Энки, особо нежно относившийся к Энмеркару, был довольно враждебно настроен к Аратте и ее эну.
Экономическим благополучием Аратта, судя по поэмам, была обязана прежде всего золоту, серебру и всевозможным каменьям. Она славилась мастерами по металлу и камню, зодчими и скульпторами. И несомненно, именно по этой причине правители Эреха, региона, полностью лишенного камней и металлов, жаждали присоединить Аратту к своим владениям. Между тем Аратта была бедна зерном, избыток которого водился в Эрехе, чем и объясняется, вероятно, готовность жителей Аратты, вопреки воле правителя, покориться Эреху.
Обратимся теперь к географическим указаниям наших поэм и попробуем представить вероятное местонахождение Аратты на карте. Прежде всего, мы не без оснований полагаем, что Аратта располагалась в Иране, поскольку наши поэмы изображают ее как удаленную от Эреха, города Южной Месопотамии, землями Ашнан, от «плеча» до «головы»; Ашнан же, по мнению большинства ученых, – это территории в Юго-Восточном Иране. Но встает вопрос, как располагалась Аратта относительно Ашнана. Следует ли искать ее к северу от Ашнана в направлении озера Урмия и Каспийского моря, или же к востоку, в направлении Белуджистана и Индии, или же к югу в направлении Ларистана и Персидского залива? И снова ответ нам дает эпическое сказание шумеров. Текст этой поэмы, которую можно озаглавить «Лугальбанда и холм Хурум», оставался по большей части нераспознанным до 1955 г., пока не стала доступна большая, в шесть колонок, табличка из собрания Хилпрехта Университета Ф. Шиллера в Йене. Она рассказала следующее.
Энмеркар, повелитель Эреха, решил отправиться в Аратту, чтобы подчинить ее себе. В сопровождении огромного числа жителей Эреха под командованием семи безымянных героев и Лугальбанды, который, говоря словами поэмы, «был восьмым», он прибывает на холм Хурум. Здесь Лугальбанда заболевает. Его братья и друзья делают все, чтобы спасти его от смерти, но безуспешно. Решив, что он мертв, они решили, что оставят его тело на холме Хурум, продолжат путешествие в Аратту, а на обратном пути из похода заберут его тело и доставят в Эрех. Но Лугальбанда не умер. Покинутый, он молит богов солнца, луны и звезды Венеры, и они возвращают ему здоровье. Он скитается по холмистым степям, и здесь мы вынуждены расстаться с ним, так как имеющийся текст на этом месте прерывается.
Из этой поэмы следует, что холм Хурум находился где-то между Эрехом и Араттой, и, поскольку есть основания полагать, что он был изначальной родиной хурритов, расположенной у озера Ван, мы приходим к выводу, что Аратта располагалась в непосредственной близости от озера Урмия, а возможно, и еще восточнее. На самом деле военную экспедицию Энмеркара в Аратту можно в какой-то степени сравнить с походом Саргона II в земли маннеев, состоявшимся на две с лишним тысячи лет позже (714 г. до н. э.). Интересно, что в отчете об этом походе упомянута переправа через реку Аратту, своим названием, возможно, обязанную городу.
С горной Аратты близ Каспия обратимся к двум странам, часто упоминаемым рядом как Маган и Мелухха. Их местоположение до сих пор остается под сомнением, хотя не исключено, что это Египет и Эфиопия. Действительно, большинство исследователей клинописи сходятся во мнении, что к 1-му тысячелетию до н. э. Маган и Мелухха действительно в основном соответствовали Египту и Эфиопии. Эта идентификация подвергалась сомнению относительно более ранних периодов истории – к примеру, времен Саргона Великого, Гудеа и Третьей династии Ура, – поскольку пришлось бы сделать почти невероятное допущение, что у людей тех ранних эпох были морские корабли, способные достичь восточного берега Африки. Это привело к гипотезе о том, что тысячи лет назад, а именно в 3 – 2-м тысячелетиях до н. э., произошел топонимический сдвиг, т. е. названия Маган и Мелухха, некогда относившиеся к землям, граничившим с восточным и южным арабским побережьем, по какой-то причине были позже перенесены на Египет и Эфиопию.
С методологических позиций, подтверждение гипотезы об именном сдвиге в клинописных документах столь значительных стран, как те, что значились под названиями Маган и Мелухха, должно иметь весомые и неопровержимые доказательства. Но на сегодняшний день, полагаю, таких доказательств нет. Очень вероятно, что никакого сдвига и не было, как станет ясно из дальнейших фактов, и что Маган и Мелухха в 3-м тысячелетии до н. э., как и в 1-м, более или менее соответствуют Египту и Эфиопии.
Маган и Мелухха упоминаются и в шумерских, и в аккадских текстах, начиная по меньшей мере со времен Саргона Великого до середины 1-го тысячелетия до н. э. Саргон Великий в собственных надписях указывает, что суда Магана, Мелуххи и Дильмуна бросали якорь в его столице, Агаде. Его внук Нарамсин захватил в плен царя Магана по имени Маниум, вернулся домой с трофеями и разрабатывал там камень; были найдены несколько алебастровых ваз с посвящением Нарамсина и с выбитыми на них словами «добыча из Магана». Гудеа пишет, что в Магане он добыл диорит для статуй, а в Магане и Мелуххе – древесину для строительства храма Энинну. Ур-Намму в прологе к своему своду законов говорит о возвращении Маганладьи Нанны на границе – загадочное сообщение, которое тем не менее указывает на важность значения торговых отношений Магана и Шумера. Хозяйственные документы времен Третьей династии Ура называют ввозимые из Магана и Мелуххи медь, слоновую кость, сердолик и лук. В постшумерский период о Мелуххе несколько раз говорится как о месте «черных людей», что естественно позволяет отождествить Мелухху с Эфиопией.
В шумерских литературных текстах, опубликованных и неопубликованных, есть также ряд ссылок на Маган и Мелухху, ценных как свидетельство тесных взаимоотношений между Маганом, Мелуххой и Шумером; они также указывают на тождество Магана и Мелуххи с Египтом и Эфиопией. Мы перечислим эти ссылки.
