Джордж Mapтелли - Тайный фронт
Я знаю, однако, человека лет сорока, у которого отец — англичанин, а мать — француженка. Сам он женился на француженке и жил в Париже вплоть до 1939 года. Со временем он стал помощником управляющего крупной фирмой, производившей автомашины и моторы. Он не только в совершенстве владел французским и английским языками, но и хорошо знал техническую терминологию. В начале войны он бросил работу, продал дом и, воодушевленный стремлением выполнить долг перед своей древней родиной — Англией, переехал с семьей в Лондон. При поступлении добровольцем в английскую армию он перечислил все свои качества и попросил в случае назначения на офицерскую должность снова направить его во Францию вместе с британской экспедиционной армией и сделать офицером связи между британскими и французскими соединениями.
Казалось, невозможно было найти другого такого человека. Он сразу же получил офицерское звание и… был направлен младшим офицером в учебный батальон. Франция уже пала, когда он продолжал бомбардировать военное министерство просьбами о переводе в соответствии с первоначальным предложением.
К счастью для союзников, положение в различных органах разведки в прошлой войне было в целом лучше, чем в приведенном примере. В большинстве случаев люди, знавшие иностранный язык или обстановку в стране, назначались на посты, где они могли с пользой для дела применить свои знания. Многие из нас слышали о сержанте разведывательной службы, который в течение нескольких лет после 1941 года совершенствовал свои знания русского языка. Наконец, успешно сдав все экзамены на переводчика и получив практику в разговорной речи с помощью русского эмигранта-профессора в Оксфорде, он был объявлен годным для работы в аппарате английского военного атташе в Москве. Назначение состоялось через несколько дней. И куда бы, вы думали, его назначили? В полк королевских стрелков в Африке, где местные жители, насколько я помню, говорят на языке суахили! К нашему счастью, такого рода случаи немногочисленны.
Напротив, в органах разведки, особенно в военное время, наблюдается тенденция к узкой специализации. Если того или иного человека брали на работу, например, в контрразведку, то считалось почти невероятным, чтобы позднее его перевели в разведку. Другими словами, охотник за шпионами не мог стать разведчиком в тылу противника. И это понятно. Требуется много времени, чтобы приобрести умение и опыт в трудном деле. И когда человек получает определенную квалификацию, его руководители с большой неохотой расстаются с ним. К тому же тот или иной сотрудник, работая в определенной области, постепенно приобретает специфический образ мышления, соответствующий выполняемым задачам, но мало подходящий для других. Следователь, обладающий способностью критически проанализировать любые показания и извлечь из них хотя бы толику правды, если она там вообще была, вряд ли сможет быстро придумать легенду для самого себя. Для первой задачи требуется аналитическое чутье, для второй — изобретательность и интуиция.
К тому же ни один человек не будет принят на разведывательную работу, если нет полной уверенности в том, что он умеет хранить тайну. Хвастуны и болтуны не только опасны, но их как правило и легко распознать. Секретный агент должен уметь хранить тайну от своих друзей и иногда даже от собственной жены, если он хочет сохранить себе жизнь. Сотрудник разведки быстро привыкает молчать.
Эта система и традиции замечательны применительно к низшим звеньям аппарата, но у меня часто возникала мысль, что во время первой мировой войны, и особенно в период второй, нужно было иметь в руководстве разведки объединенный фонд разведывательных сведений, куда различные органы могли бы направлять добываемую ими информацию.
Такого рода организация, конечно, существовала на бумаге, но мой личный опыт показал, что она почти не использовалась на практике.
Возьмите, к примеру, Францию, на территории которой, благодаря ее стратегическому значению и усиленной концентрации немецких войск, деятельность разведки преследовала особо важные цели. Англичане располагали широкой сетью агентуры, действовавшей под руководством соответствующей секции управления специальных операций.
Части «Сражающейся Франции» под командованием генерала де Голля имели свою собственную агентурную сеть, функционировавшую независимо от управления специальных операций. Когда в Англию стали прибывать крупные контингента американских войск, США создали свою собственную разведку, действовавшую под эгидой управления стратегических служб. И в результате часто случалось, что запрос в отношении определенной информации не только дублировался, но и сплошь да рядом шел по трем каналам, а результатами делились мало. Агент мог добывать важные сведения, которые уже покоились в делах соперничающей разведывательной организации, находящейся на расстоянии меньше километра от Уайтхолла.
Я умышленно пишу о соперничестве, ибо мой опыт показывает, что очень часто разведка одного из союзников боролась не только против нацистов, но и против разведки своих партнеров. Национальная гордость в военное время является благом только до определенного предела. Она не должна приводить к бесцельной трате времени и к риску человеческими жизнями из-за ослиного упрямства и нежелания делиться уже имеющимися сведениями.
Вот вам пример. В 1944 году молодой голландец, некто Пельхор, добрался до Англии на простой шлюпке. Он был причастен к делам организации, обеспечивавшей переброску беженцев морем из Голландии в Англию, однако мотивы, по которым он согласился работать в этой организации, установить было трудно, и существовала большая вероятность того, что он являлся агентом противника. После многочасового допроса я не смог прийти к каким-то определенным выводам о его честности и, действуя по принципу не доверять человеку, если имеются хотя бы малейшие сомнения, дал указание воздержаться от использования Пельхора на любой работе, где он мог соприкасаться с секретной информацией, а также не выпускать его из страны до окончания войны. На следующий год, уже руководя контрразведывательной миссией в Голландии, я снова встретился с Пельхором — в лагере для военнопленных, созданном гестапо. Я тотчас же допросил его и узнал, что вскоре после того, как я дал указание держать его под наблюдением и не выпускать с территории Англии, с ним установили связь представители американского управления стратегических служб. Они подготовили Пельхора и сбросили его как агента в родную Голландию. К счастью для союзников, Пельхор оказался настоящим патриотом. Однако подобный случай легко мог закончиться еще одним делом, известным в английской контрразведке под малоподходящим названием «английская игра».
В «английской игре» предателю удалось проникнуть в группу, состоявшую примерно из пятидесяти голландских агентов; в результате все они были схвачены по прибытии в Голландию. Многих гестапо казнило. В руки врага попала также важная секретная информация. Большого риска, связанного с делом Пельхора, легко можно было избежать, если бы различные органы разведки союзников работали, как говорится, в одной упряжке, а не соперничали друг с другом.
Чтобы стать английским агентом, кандидат должен прежде всего пройти самую жестокую проверку надежности и психологические испытания.
Руководство разведки вполне справедливо прежде всего стремится узнать, какие мотивы побудили добровольца вступить на этот путь. Если оказывалось, что им руководили всего лишь романтические чувства, от услуг такого добровольца вежливо, но твердо отказывались. Человек, которого манит лишь слава, может не проявить достаточной решимости, когда дело примет трудный оборот. Такие люди склонны хвастаться своими приключениями при первой возможности.
Кандидат, отобранный для выполнения секретных заданий, в течение нескольких месяцев должен пройти специальную и нелегкую подготовку вдали от Лондона. Программа подготовки включает прыжки с парашютом, практику обращения с различными видами личного оружия и с взрывчатыми веществами, приобретение навыков по работе со средствами радиосвязи, фотографирование, а также обучение приемам борьбы без применения оружия, то есть бесшумному уничтожению противника. Кроме этого, усиленно изучались все возможные изменения на местности, избранной для будущих действий агента. Безопасность самого агента и жизнь связанных с ним членов группы Сопротивления могла зависеть от такого простого обстоятельства, как знание установленного в данном районе комендантского часа или наличия в продаже определенного сорта сигарет.
Несмотря на строгий отбор и солидную подготовку, процент агентов, схваченных гестапо сразу же после прибытия к месту назначения, считался очень высоким и даже вызывал тревогу. Некоторых выдавали предатели из «пятой колонны»; некоторые попадали в облаву в результате ареста одного из членов группы Сопротивления, который под пытками называл имена своих соратников. Кроме того, руководители разведки подозревали, что какая-то часть агентов провалилась из-за своих собственных ошибок. Например, известен случай с агентом-женщиной, которая собиралась перейти дорогу в одном из французских городов. Она инстинктивно посмотрела сначала направо, как это делают в Англии при существующем там левостороннем движении. На какое-то мгновение она забыла, что на континенте при пересечении улицы нужно смотреть сначала налево. Наблюдательный человек заметил ее ошибку, и это положило конец еще не начавшейся деятельности ее как агента.
