Елена Первушина - Мифы и правда о женщинах
«Ведь если бы она была совсем животное, – рассуждает Позднышев, – она так бы не мучалась; если же бы она была совсем человек, то у ней была бы вера в бога, и она бы говорила и думала, как говорят верующие бабы: “Бог дал, бог и взял, от бога не уйдешь”».
И все же от детей есть определенная польза: пока жена занята ими, Позднышев не ревнует. Но вот доктора, опасаясь за здоровье, запрещают ей рожать, и начинается новый круг ада.
«Так прожили мы еще два года. Средство мерзавцев, очевидно, начинало действовать; она физически раздобрела и похорошела, как последняя красота лета. Она чувствовала это и занималась собой. В ней сделалась какая-то вызывающая красота, беспокоящая людей. Она была во всей силе тридцатилетней нерожающей, раскормленной и раздраженной женщины. Вид ее наводил беспокойство. Когда она проходила между мужчинами, она притягивала к себе их взгляды. Она была как застоявшаяся, раскормленная запряженная лошадь, с которой сняли узду. Узды не было никакой, как нет никакой у 0,99 наших женщин. И я чувствовал это, и мне было страшно».
При этом он ненавидит жену, мечтает от нее избавиться, но мысль об избавлении – еще страшнее.
Надо сказать, что причины для страха были. Ведь в семейных отношениях все оставалось по-прежнему – страшная эмоциональная зависимость, не приносящая радости ни одному из супругов. Каждый из них инстинктивно стремился избежать поглощения своей личности некой семейной общностью, но при этом ничуть не меньше боялся ослабить путы взаимозависимости, приобрести чуть большую самостоятельность или предоставить ее своему партнеру.
В такой ситуации появление третьего человека может хоть немного разрядить обстановку, даже если этот третий – потенциальный любовник жены. И он появляется. Это бывший приятель Позднышева, который увлекается музыкой и устраивает музыкальные вечера. Он приглашает госпожу Позднышеву поиграть с ним, и та расцветает. Впервые ее жизнь занимает не ревность мужа, не беспокойство за детей – она делает что-то для себя, одновременно демонстрируя свои способности публике. И, разумеется, для господина Позднышева это невыносимо. Его буквально сжигает мысль, что жена может быть счастлива с кем-то другим, пусть мимолетно – столько, сколько длится Крейцерова соната, – что в эти минуты она может чувствовать себя самостоятельным человеком, со своими способностями и свершениями, пусть мизерными, но лично ее. И Позднышев убивает жену, словно вырезает опухоль, которая вместо того, чтобы быть частью его тела, как ей это и положено, предпочла жить своей собственной жизнью. А потом приходит раскаяние.
«Я взглянул на детей, на ее с подтеками разбитое лицо и в первый раз забыл себя, свои права, свою гордость, в первый раз увидал в ней человека. И так ничтожно мне показалось все то, что оскорбляло меня, – вся моя ревность, и так значительно то, что я сделал, что я хотел припасть лицом к ее руке и сказать: “Прости!” – но не смел».
Вместо брака
Историю, еще более банальную, рассказывает Надежда Дурова (та самая кавалерист-девица) в своем первом романе «Игра Судьбы, или Противозаконная любовь. Истинное происшествие, случившееся на родине автора».
Выйдя в отставку, эта неустанная странница решила заняться литературным творчеством. Ее «Записки» высоко ценил Александр Пушкин, т. к. они были написаны живо, увлекательно и искренне. Ее романы имели меньший успех; большинство сюжетов были надуманы, а энтузиазм автора не всегда искупал отсутствие литературного опыта. Но ее первый роман интересен нам хотя бы тем, что показывает историю брака глазами женщины, причем женщины, сбежавшей от мужа и сына в армию.
Действие романа происходит в небольшом городке, где живет рассказчик – собственно Надежда Дурова, или Амазонка, как она называет себя, и главная героиня Елена. Елену, юную девушку, выдают замуж за господина Лидина, обаятельного и умеющего произвести впечатление молодого человека.
«Лидин только что определился на службу в том городке, где отец Елены был чиновником. Он вовсе и не думал о женитьбе; но как он был собою молодец, довольно ловкий с дамами, довольно вежливый со старухами, довольно образованный, довольно сведущий по тамошнему месту, довольно буйный, довольно развратный, то мать Елены, не имевшая о двух последних его качествах никакого понятия, потому что он тщательно скрывал их, и пленяясь только видимыми достоинствами, в душе нарекла его своим зятем и, сообразно с этою целью, стала приглашать его то на вечер, то на обед, то на гулянье за город, – и таким образом мало-помалу он сделался наконец вседневным гостем в их доме; на Елену смотрел он равнодушно, любовь была для него чувство вымышленное; никогда ни малейший отголосок ее не отзывался в его чугунном сердце, но, однако ж, глаза его видели предметы точно так же, как глаза всех других людей; например, он очень хорошо видел, что Елена необыкновенная красавица, что лебединая грудь ее и шея полна жемчугу, что шкафы старого Г*** полны серебра, сундуки полны дорогих тканей и мехов, кладовые полны всем; хорошо понимал, что лестно быть владетелем всего этого, и, наконец, был совершенно уверен, что от него зависит сделаться им; ко всему этому он видел, понимал и был уверен, что его любят страстно!.. Вследствие всех этих соображений Лидин скоро исполнил дражайшее желание безрассудной Г***, сделав предложение о браке, он получил согласие в ту же минуту, и все сделались веселы и счастливы, как нельзя более. Старуха видела Лену пристроенною. Елена дышала любовью и была тенью бесценного Лидина. А Лидин? Лидин весело и беззаботно сидел на диване, курил дорогой табак из дорогой трубки; ласково смотрел на белую шейку невесты. На ней был такой превосходный крупный жемчуг! <…> Дело пошло своей чередой: жених сделался мужем, и прекраснейшая девушка, почти еще не вышедшая из детских лет, неусыпным попечением родной матери отдана во власть человеку развратному, пьяному и картежнику; благоразумная матушка, до промели терзавшаяся страхом, чтоб ее дочь не осталась в девках, теперь успокоилась: Леночка замужем! Леночка пристроена! Однако ж она еще дитя! ей не исполнилось четырнадцати лет! страстная любовь ее к Лидину точно ли любовь? ответ на этот вопрос может дать одно только время. Что скажет свет, кого обвинит, когда Елена, в лета развития ума, пробуждения чувств, увидит, какое недостойное существо идет о бок с нею по дороге жизни; увидит и, по неотъемлемому праву человека управлять самому своею волей – отдалится от ненавистного товарищества! и это еще лучшее; но если она пойдет иначе <…> тогда злобный свет, наверное, оставит в покое глупую мать, слабого и подлого мужа и обрушится всею тяжестию неправого удара своего на бедное четырнадцатилетнее дитя!..»{ Здесь и далее цит. по: Дурова Н. А. Избранные сочинения кавалерист-девицы. М.: Московский рабочий, 1983.}
Очень скоро муж начинает изменять Елене. Та разочаровывается в нем, и тут же «на подхвате» оказывается приятель мужа, некий Атолин, который уверяет Елену, что уж его-то любовь чистая и неземная. Елена влюбляется в Атолина, но тот, наставив приятелю рога, охладевает к своей юной любовнице и оставляет ее.
Покинутая Елена оплакивает себя:
«Чем же защищусь я от всех этих воспоминаний, отравляющих жизнь мою?.. есть у меня дети?.. дано мне воспитание?.. увы! если б мне дали его, может быть, я и не прибегала б к тому, к чему прибегаю теперь!.. кого выводят безоружным на большую дорогу жизни, так, по крайности, отдают его под защиту какого сильного существа!.. если не хотели дать созреть моему разуму, так надобно было позаботиться, чтоб у товарища моего был он не в расстроенном состоянии!.. для чего меня ничему не учили!.. для чего я не знаю того, что знает здешняя полковница; городничиха; даже старая Р *; я плакала бы, играя свои фантазии на фортепиано или на арфе; но плакала бы не так, как плачу теперь!.. я рисовала бы черты моего Атолина; те места, где я была с ним вместе; рисовала б его таким, каким видела его в часы моего, навек теперь минувшего счастия!.. рисовала б и горько, горько плакала б, но все не так, как плачу теперь!.. хотя б поселили во мне охоту к чтению; может быть, суждения, наставления, примеры, какие могла б я найти в книгах, дали мне твердость характера, силу душевную!.. но нет, нет! без зрелости ума все ничто!.. а моему!.. увы, не дали созреть!..»
И Елена начинает вести жизнь «погибшей женщины».
«Месяц спустя после своего монолога Елена совершенно выздоровела, продала свою богатую мебель, экипажи, лошадей, и уехала в тот город, где родилась и где был у нее свой дом; там она водворилась; имущества ее было бы еще довольно, если б обратить его в деньги и положить в ломбард; но она не имела ни уменья, ни возможности, ни охоты сделать этого. Правда, что все ее жемчуги, камни, атласы, соболи и даже золотые оклады превратились в деньги, но они тотчас и проживались. Мало-помалу дом ее беднел, пустел; постепенно все становилось хуже даже и на ней самой. Потеряв невозвратно уважение общества и свое доброе имя, она и не заботилась более ни о том, ни о другом; не имея сил сойти, как она сама говорила, с пути порока, она нисколько и не противилась его влечению, и, будучи все еще прекраснейшею женщиною не старее двадцати трех лет, она была и день и ночь окружаема поклонниками своей красоты. С первых месяцев переселения своего в дом отцовский она жила роскошно, как привыкла; стол ее был вкусен и изобилен; вина дорогие; люди, лошади, мебели, как и прежде; но через год все это приметно упало; стол и вина понизились в качестве; людей много убыло; пользуясь добротою сердца и несчастною слабостью своей госпожи, половина их откупилась за самую пустую сумму, которой Елене недостало и на полгода; няньку она давно отпустила на волю, лошади и экипажи тоже продались в разные времена; наконец, откупился повар, кажется, за двести рублей; Лидина взяла кухарку. Как скоро бедность начала делаться приметною, то и шаги ее сделались быстрее; она, как пожар, начала распространяться на все и по всему! Чем безотраднее делалось положение Лидиной, тем чаще прибегала она к давно известному ей средству заглушать горе. Всякий вечер близ кровати прелестной молодой женщины на столике стоял фиал, полный искрометного вина, и к утру не оставалось в нем ничего. Что ж будет, когда наконец продадутся все дорогие фиалы и не на что будет купить искрометной влаги? Чем это заменится?.. Какой ужасный ответ таится в разуме всякого! Таится! потому что никто не имеет решимости сказать словами!»
