Эдуард Хруцкий - Проходные дворы
– А где вышли?
– На Лесной.
– Вы не помните, какие были чемоданы?
– Помню: богатые такие, светло-коричневые с ремнями.
– Опишите, кто держал чемоданы.
– Их трое было – девушка и два парня. Двоих я не помню, а тот, который спортсмен, билеты брал.
– Почему спортсмен?
– Да значок у него на пиджаке, такие все спортсмены носят.
– Погодите-ка.
Чванов спустился этажом ниже, где висел плакат спортобщества «Динамо», на котором красовались почти все спортивные значки. Стал снимать плакат со стены.
– Зачем тебе он? – строго спросил неведомо откуда появившийся замнач ХОЗУ.
– Хочу в рамку его вставить, – усмехнулся Чванов.
Вернувшись в кабинет, он положил плакат на стол и обратился к кондукторше:
– Смотрите внимательно. Здесь есть этот значок?
– Есть! – Она ткнула пальцем в знак «Мастер спорта СССР».
Поздно вечером дома Чванов подытожил день. Кое-что есть: два парня и девушка. Один из них среднего роста, блондин, в сером костюме, со значком мастера спорта.
Через два дня пришло любопытное агентурное донесение. Некто Морозов, инструктор спортобщества «Урожай», в пивной на Лесной улице по пьянке рассказал, что они с дружком готовятся «подломить» богатую квартиру. Разговор этот произошел за два дня до кражи у Суламифь Мессерер.
Агенту было поручено отработать связи Морозова. Среди прочих внимание привлек блондин среднего роста, мастер спорта по имени Витя. За Морозовым началось наблюдение.
Однажды вечером домой Чванову позвонил ювелир Малишевский: «Владимир Федорович, есть разговор, давайте встретимся». Несколько лет назад Чванов помог этому ювелиру избежать крупных неприятностей: не дал запутать честного человека в грязных аферах. И вот они встретились.
– Смотрите! – Малишевский положил перед майором брошь.
– Красивая вещь, – усмехнулся Чванов, – но если вы хотите предложить ее мне, то таких денег я за год не зарабатываю.
– Она ничего не стоит, дорогой Владимир Федорович, – засмеялся Малишевский. – Это отличные «тетовские бриллианты».
Чванов насторожился.
– Эта брошь мне знакома, я когда-то чинил ее. Принадлежит она Суламифи Мессерер, а ее, как мне сказали, обокрали.
– Откуда она у вас?
– Моей приятельнице Ане, барменше из «Коктейль-холла», предложил купить один из клиентов. Вот она и решила ее оценить у меня.
– Я могу встретиться с Аней?
– Конечно. Она сегодня не работает.
Они встретились на Тверском бульваре. А на следующий день Чванов с оперативниками сидели в «Коктейль-холле» за укромным столиком рядом с лестницей. Часов в семь к стойке подошел молодой блондин – крепкий, спортивный, со значком мастера спорта на лацкане модного пиджака. Аня подала условный знак. Чванов принял решение «спортсмена» не брать, чтобы не подставить Аню. За ним начали плотно следить. Выяснилось, что он действительно футболист, мастер спорта, нападающий в одной из московских команд – Олег Платонов.
На следующий день после тренировки оперативники проследили его до дома на улице Горького. В квартире жил замминистра коммунального хозяйства. У него была дочь Лена.
Платонова взяли при выходе из квартиры замминистра. В чемоданчике обнаружили два отреза, по описанию похожие на краденые. Через два часа Чванов с оперативниками позвонили в дверь известной квартиры. Им открыла моложавая дама. Прочитав постановление на обыск, она закричала:
– Да вы знаете, к кому пришли?!
– Знаю, – устало сказал Чванов. – Где ваша дочь?
В коридор вышла миловидная девушка в халате.
– Выдайте вещи добровольно, Лена, – предложил Чванов.
А через десять дней, когда уже делом вовсю занимался следователь, в кабинет Чванова ворвался генерал-лейтенант авиации. Чванов посмотрел на него и обомлел – это был Василий Сталин. Совсем недавно Никита Хрущев помиловал его, вернул ордена и генеральские погоны. Сын покойного вождя начал орать с порога.
– Товарищ генерал, – сказал Чванов, – я слушать этого не желаю! – Он встал и вышел из комнаты.
Через час его вызвал комиссар Парфентьев, начальник МУРа.
– Ну что, Володя, испугался? – засмеялся он.
– Не успел.
– А ты представь, если бы он года два или три назад к тебе пришел. Где бы ты был?
Чванов промолчал. Об этом даже думать не хотелось.
Но Василий Сталин все-таки добился своего. Футболиста отпустили «по подписке о невыезде», а на суде он получил два года условно.
Даже после опалы имя Сталина значило очень много. Генерал Василий помог своему дружку-футболисту. На такой поступок в его обстоятельствах был способен не каждый.
* * *Наш дом построен весьма интересно. Стены между квартирами сделаны настолько тонкими, что можно услышать все, о чем громко говорят в соседней квартире. Это очень удобно, учитывая, что в 30-е годы подслушивание осуществлялось чувствительными мембранами. Потом опертехника шагнула вперед, а звукопроницаемые стены остались на «радость» соседям.
Когда мы переносили вещи в «нехорошую» квартиру, наш комендант Женя, ходячая энциклопедия нашего дома, сказал:
– Правильно делаешь, что переезжаешь в сталинскую квартиру. В ней ори, танцуй – никто не услышит.
– Почему? – удивился я, прожив почти двенадцать лет с соседом-алкашом, бывшим наркомовским сынком.
– Пошли.
Мы пришли в соседний подъезд, поднялись на пятый этаж и вошли в сопредельную квартиру.
– Слушай.
Из-за стены доносился еле уловимый шум, хотя там двигали мебель, матерились грузчики, стучали молотки…
Все дело в том, что Василий Сталин, окончивший Липецкое училище и выпущенный не как все его однокашники лейтенантом, а капитаном, сразу же получил квартиру в Доме правительства.
В 1941 году, когда в небе шла безжалостная рубка, Василию Сталину повесили очередную шпалу и сделали его инспектором авиации.
Кстати, надо сказать, что в небе над Москвой дрались сын Микояна, погибший потом в налете на Кенигсберг, и майор авиации Леонид Хрущев. А инспектор авиации весело жил в доме № 2 по улице Серафимовича.
В 181-й квартире Дома на набережной гуляла самая модная столичная тусовка. Каждый вечер приглашался джаз. Здесь бывали Алексей Каплер, Константин Симонов, известные актеры и футболисты. За стеной проживал соратник Ленина И.Ф. Петров, чудом не расстрелянный на Лубянке.
Он написал письмо Сталину, но Поскребышев не стал обременять вождя столь мелким вопросом, и через несколько дней ребята Власика перетащили шмотки Петрова в другой подъезд.
В квартиру народного академика въехал управделами ЦК КПСС, он и сделал звукоизоляцию, на наше счастье.
О том, как гуляли в моей нынешней квартире, я узнал случайно, как ни странно, в городе Целинограде много лет назад.
Итак, Целиноград. 15 мая 1963 года. Ресторан «Ишим». Празднуем мое тридцатилетие. Через два дня я уезжаю в Москву, проработав в этом городе два года.
Ресторан опустел, наступила ночь, только мы с приятелем остались догуливать мой двойной праздник. К нашему столу подсел аккордеонист Леня из ресторанного оркестра.
Он родился и когда-то жил в Москве. В 44-м его посадили по 58–10, потом ссылка в Акмолинск, так тогда именовалась столица Целинного края, здесь он и осел.
– Уезжаешь?
– Уезжаю.
– Поклонись от меня Москве. Особенно «Дому правительства».
– Почему ему?
– А из-за него я и подсел. Наш джаз играл на квартире Васи Сталина. Особенно сильно гуляли на Новый год. Там на моих глазах Алеша Каплер «заклеил» дочку Сталина. Его потом посадили, ну а меня чуть позже забрали, я по пьяни в компании лабухов эту историю рассказал.
Тогда я еще не знал подробностей романа, начавшегося в моей будущей квартире. Теперь мне известно о нем гораздо больше.
* * *Итак, тридцативосьмилетний известный кинодраматург, автор сценариев «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году», «Три товарища», «Шахтеры», «Котовский», «Она защищает Родину», человек, весьма обласканный режимом, влюбился на новогодней вечеринке в десятиклассницу Светлану Сталину.
Позже Борис Войтехов, журналист и кинодраматург, человек весьма заметный в московской светской тусовке тех лет, говорил мне, что Каплер действительно увлекся этой молоденькой девочкой.
Это был платонический роман. Алексей Каплер приносил Светлане хорошие книги, в просмотровом зале Комитета по кинематографии показывал американскую классику тех лет. Они гуляли по заснеженной Москве, ходили в театры. Ну, кажется, чего особенного?
Если бы не два обстоятельства. Первое и самое главное – это сам вождь. А второе – национальность Алексея Яковлевича Каплера. Понятно, что его предупредили и отправили военным корреспондентом в Сталинград. Вот там-то Каплер и совершил главное преступление.
О нем Светлана Аллилуева в своей книге «Двадцать писем к другу» пишет: «…В конце ноября, развернув “Правду”, я прочла в ней статью спецкора А. Каплера “Письмо лейтенанта Л. из Сталинграда. Письмо первое”, – и дальше, в форме письма некоего лейтенанта к своей любимой, рассказывалось обо всем, что происходило тогда в Сталинграде, за которым следил в те дни весь мир. Увидев это, я похолодела. Я представила себе, как мой отец разворачивает газету. Дело в том, что ему уже было доложено о моем странном, очень странном поведении. И он уже однажды намекнул мне очень недовольным тоном, что я веду себя недопустимо. Я оставила этот намек без внимания и продолжала вести себя так же, а теперь он, несомненно, прочтет эту статью, где все так понятно, – даже наше хождение в Третьяковку описано совершенно точно.
