Сергей Есин - Дневник. 2009 год.
Курятова Анна. Г. И. Седых: «не реализовалась, хотя при поступлении ее работа стала событием». Балашов привел цитату Мандельштама о том, что «девичья поэзия вся засорена метафорами».
Не успеваю следить за политикой, а все время что-то происходит.
4 июня, четверг. С восьми почти до двенадцати опять читал дипломные работы. У меня новая серия – семинар А. Ю. Сегеня. В этот раз это опять дамы. А где же время на личное чтение, прогулки, личную жизнь? Молох оплачиваемой работы растирает дни в порошок.
Комракова Лариса – тридцать пять лет – не обжигающая молодость – и отсюда:и жизненный опыт, и определенная сноровка. Работает корректором в рязанской газете, лауреат нескольких конкурсов, и автор прозаических и поэтических сборников. Знает ходы и понимает, чего от нее хочет читающая публика. В подборке три рассказа, один из которых, «Акума», об Анне Ахматовой в трагический момент второго ареста сына. Два других: «Всего один ход»– девочки-шахматистки и жажда победы во чтобы-то ни стало, и «Подарок» – на собранные от завтраков деньги девочка не во время дарит матери на день рождения подарок – о чувстве справедливости. В «Подарке» поразило одно сравнение. Шахматная противница героини одноглазая девочка. «Пиратская лента сбилась немного набок, и Лизе показалось, что там зияет, словно расплывшаяся яичница белесая пустота». Все остальное по тексту чисто, почти стерильно. Ощущение среднего и довольно скучного профессионализма. Но хорошо, что это не нюханье собственных подмышек, как у наших девиц с очного отделения.
Очень ординарно начинался и «отрывок из повести», видимо, сама повесть еще и не совсем готова. Детство и юность героини, детские привязанности и молодая девичья дружба. Здесь сначала довольно привычная коллизия одиночества, а потом все расплывается на несколько потоков. Читается, правда, с жадностью. Женские судьбы, мать дочь, дочь несчастная, разводы, красавец муж, молодой любовник, дочь кончает самоубийством. Очень своеобразная литература, где важен скорее факт жизни, нежели что-то другое. Сильно, но все же лишь намекает, а не показывает трагичность сцепления всех обстоятельств. Хорошо написана сцена вожделения. Когда читал о парке в психиатрической больнице, вспомнил и эпизоды из своей жизни: как я ездил в Кащенко, пруд, скамейки, отчужденность жизни. К сожалению, в тексте много устоявшихся словосочетаний: «волосы густой волной легли на плечи», «подо мной разверзлась пропасть», «единый порыв», «спасительный сон», «как фарфоровая статуэтка» и пр. В конце много, якобы психологических, а по сути беллетристических сцен. Но в принципе, много лучше, чем у многих. Хорошо.
Вечером – в театр «Etcetera», на спектакль Максима Курочкина. Вроде бы давно возникла идея написать статью о своих учениках. Пока о спектакле не говорю, спектакль небольшой, час сорок, без антракта. С двумя аплодисментами в середине и небольшой, на два вздоха условной овацией в финале. После спектакля пошел пешком по Мясницкой, через Лубянку, бывшую площадь Дзержинского, через Охотный ряд до Кропоткинской. Как замечательно похорошел центр, какие новые открываются виды, и как плохо я Москву знаю. Фуршадтский переулок, Кривоколенный, надстройка над старинным домом, где сейчас «Библио-Глобус», непонятное строительство напротив, почти на самой Мясницкой. Центр застраивается так, чтобы и ножа не просунуть. Над Большим театром невероятно длинная стрела подъемного крана. Передний фасад затянут материей с нарисованным Большим театром, но фронтон уже весь целиком сделан и открыт всем напоказ, будто и делали его скорее, скорее, в назидание: уже нет герба СССР, а орел в окружении африканской геральдики – то ли львы, то ли тигры. А вот старый корпус МГУ реставрируют и оставляют надпись «ордена Ленина» над портиком и, кажется, сам этот орден на фронтоне. Уже почти целиком законченной, перед взгорбленной в мещанском уборе Манежной площадью, стоит гостиница «Москва». В свое время, еще до перестройки, я в очерке в журнале «Октябрь» предсказал, что уверен, еще при жизни моего поколения будет восстановлен храм Христа Спасителя. Абсолютно уверен, что довольно скоро и этот коммерческий горб с фонтанами, куполками, скамейками снесут, и снова мы увидим самую большую и красивую площадь в Европе.
Теперь о спектакле. Пошел в надежде, что тут у Максима окажется хорошая пьеса. Нет, обычное сочинение: для антрепризы, достаточно, после «Леса» и «Без вины виноватые» Островского – вторичное. Основной тезис, два актера: Счастливцев и Несчастливцев.
Я, пожалуй, зря не согласился написать реплику о «Мастере и Маргарите» у Дорониной. А все потому, что не прочел материала в «Известиях». А что они, если бы в «Известиях» посмотрели, написали бы про игру Калягина и его партнеров. Боже мой, сколько дешевого, верхнего крика, какой низкосортный балаган! Но каков зал, впрочем, молодежи почти нет, пенсионеры в париках и буклях, каковы знаменитые кресла, опускающаяся люстра, занавес, раздвигающийся в двух направлениях и вдоль сцены и закатывающийся вверх. Программка стоит 60 рублей, но крошечная чашечка espresso в буфете – 180.
В Санкт-Петербурге открывается экономический форум, а где-то в области жители перекрыли трассу, потому что им не выплачивают зарплату. Путин слетал, разбранил собственников за хищный эгоизм, и, кажется, туда перевели деньги. Сюжет я не видел, но, похоже, крупно досталось любимцу правительства Дерипаске. По слухам, основные деньги, которое правительство, под видом помощи, подарило предпринимателям и банкам, ушли именно к Дерипаске. Путин был грозен, бросил какой-то намек о контрафакте и не прошедших таможню грузах стоимостью в два миллиарда рублей, которые хранятся на каком-то из московских рынках.
5 июня, пятница. Вчера на дачу, где в теплице без воды томятся и пропадают помидоры, попасть не удалось – была защита. Сегодня в институте презентация большого альманаха «Дважды два». Альманах выпустило издательство «Пик», которым руководит А. Е. Рекемчук. Подзаголовок огромной, роскошно изданной книги: «альманах молодых писателей для молодых читателей». На презентации мне пришлось выступить, и, как всегда, я не сумел что-то утаить. Мне показалось, что слишком все это гламурно и роскошно. Если «для молодых», – то хорошо бы иной формат, чтобы книжку можно было положить в карман. Также сказал о некоторой репортажности отдельных прозаических произведений. Заметил также скудость поэтического портфеля – некоторые стихи я уже видел в периодике. Может быть, моя речь была не очень праздничной, но, по крайней мере, честной. Я не умалял огромного вклада А. Е. Рекемчука в это большое дело. Критиковать что-либо, конечно, легче, чем делать и создавать. Презентация прошла замечательно, в президиуме сидели Рекемчук, Тарасов, Сережа Мнацаканян, я сел в сторонке. Кормили тоже хорошо.
За столом во время фуршета я услышал поразительную вещь от одного нашего преподавателя, по жене связанного с театром. Оказывается, уже несколько месяцев во МХАТе им. Чехова, т. е. у Олега Табакова, арестованы люди, занимающиеся театральными деньгами и хозяйством. Говорят о расхищении бюджетных денег. Будто бы несколько раз Табаков пытался встретиться с В. В. Путиным, но тот его не принимает. Прессе приказано об этом пока помалкивать, а Табакова, конечно, под огонь не подставят – слишком уж он знаковая для режима фигура.
Сегодня же по телевидению вспомнили о гостинице «Москва», которой я любовался только вчера. При ее строительстве исчезло 87 миллионов долларов пришлось заплатить городу, чтобы гостиница не ушла в собственность зарубежных банков, которые давали деньги на реконструкцию. Теперь начинаешь понимать, почему иногда возникает страсть к реконструкции. Но самое поразительное, что тут же стали показывать и дом Веневитинова, который во время вчерашней прогулки я довольно долго рассматривал. В нем, оказывается, бывал и Пушкин, и уже в советское время жил Галич. Дом тоже реставрируют, здесь уже нет ни одной детали пушкинской поры. Исчезли камины и лепнина, дом практически разобрали, а тем временем деньги на реставрацию закончились. Я начинаю бояться своих предвидений.
6 июня, суббота. Еще со вчерашнего начал готовиться: завтра год, как умерла Валя, придут люди. Разобрал среднюю комнату, где я всегда работаю, разносил по двум другим комнатам книги, бумаги, перетащил компьютер, что-то убрал на кухне. Поставил размораживаться купленного ранее судака. Утром рыбу почистил, порезал, сделал фарш и пошел на рынок покупать недостающую морковку и другие продукты. Пока все это стоит на плите в кастрюле на маленьком огоньке, а я дочитываю еще одну работу из семинара А. Ю. Сегеня.
Это, конечно, опять дама, и я невольно вспомнил фразу о женском засилье литературы из письма Анатолия Ливри. Опять вспомнил и фразу, оброненную Татьяной Толстой. За редчайшим исключением, чего-то у женщин в литературе недостает.
