Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии - Ваджра Андрей
В открытом океане, как агрессивной, хаотической среде, не может быть общих, обязательных для всех законов. Закон и железная дисциплина существуют только на корабле, как изолированном, упорядоченном микромире. Все, что находится за бортом, может быть либо врагом, либо добычей, а на них законы и правила, организующие жизнь команды корабля, не распространяются. Таким образом возникают двойные стандарты. Вне судна все шатко и неопределенно. Океан, как враждебная человеку среда, существует для него за рамками каких–либо правил и норм. Тут имеют смысл лишь сила и точный расчет. Именно поэтому такое большое значение приобретают механические устройства — техника, предназначенная дать человеку силу в борьбе с окружающим его миром.
Со временем вышеуказанные духовно–психологические установки приобретают определенную универсальность в рамках культуры «морских народов», впитываясь в их быт, нравы, жизненную философию. Постепенно представления о мире и человеке, возникшие на их основе, становятся незыблемыми и даже абсолютными, формируя социальную и политическую организацию «морских народов». Государства, которые они создают, по своей глубинной сути становятся огромными кораблями (над ними довлеет архетип «корабля»). Социальные матрицы малых групп, чья жизнь оказалась замкнутой в корпусе покинувшего землю судна, постепенно переносилась на «морские народы» в целом. Здесь присутствует та же четкость организации и управления, порядок даже в самых мельчайших деталях, ярко выраженный корпоративный дух и единая целенаправленность общих усилий. Соответственно все, что находится за бортом такого корабля–государства, воспринимается его командой либо в качестве угрозы (врага), либо в качестве добычи, а сам корабль — надежным инструментом противостояния внешнему миру (агрессивной среде).
Впрочем, необходимо отметить, что возникновение «морских народов» в контексте мировой истории произошло лишь на определенном этапе технологического развития в судостроении. Именно возможность безбоязненно не видеть берега, окончательный психологический отрыв от суши (как архетипического символа безопасности), способность преодолевать моря, а затем и океаны, создала феномен «морских народов» как некой исторической силы. До этого момента человеческая история создавалась лишь «сухопутными народами».
Последние можно рассматривать в качестве своеобразных организмов, глубоко ушедших своими корнями в ту землю, на которой они произрастают. Эти «корни» обладают как материальной, так и духовно–психологической природой. В первом случае вся жизнедеятельность народа (т.е. деятельность, обеспечивающая его физическое существование) непосредственно связана с землей через взаимный обмен: человек отдает земле свой труд, а взамен получает от нее продукты. Таким образом, возникает своеобразное гармоничное сосуществование, при котором земля является для человека «матерью–кормилицей», которую он должен беречь.
В духовно–психологическом плане отношения между землей и человеком приобретают интимную, сакральную сущность: земля дает ему жизнь и в нее же он уходит после своей смерти. В человеческом сознании образ ее гигантской мощи и силы не несет угрозы, а обладает защитными, охранительными свойствами. Именно так новорожденный младенец воспринимает свою мать. Вся духовная сфера «сухопутных народов» основана на этой родственной связи с ней, точно так же как и культура, воспевающая и обожествляющая землю, через открытие в ней не только явных материальных, но и скрытых мистических свойств. Естественно, что здесь нет той непримиримой борьбы, которая возникает между человеком и чуждой, враждебной ему морской стихией, а в более глубоком понимании — между человеком и окружающим его миром. В данном случае отношения между ним и землей основаны на освященном традицией сотрудничестве. Алгоритм данного гармоничного сосуществования естественным образом распространяется не только на окружающую человека природу, но и окружающих его людей. Так возникает дух коллективизма, основой которого является общая «Мать–земля».
Симбиоз родной земли и родной семьи (рода) создает в коллективном сознании «сухопутных народов» один из главнейших образов — образ Родины, отражающий в себе сакральную связь земли и рода (народа), всю глубину древнейшего архетипа земли и вросшего в нее (духовно и материально) рода (народа). Именно поэтому понятие «Родины» у них не сводится, в отличие от «морских народов», лишь к месту рождения человека или стране, где ему принадлежит земельный участок, а несет в себе более глубокое значение.
В узкой символической форме (связанной с социальными аспектами жизни) объективацией архетипа земли у «сухопутных народов» является образ «дома» — места, где начинается и заканчивается жизнь человека, где продлевается его род, где разворачивается во времени и пространстве бытие его семьи (для «морских народов» аналогичное значение имеет образ «корабля»). Организационная матрица «дома» (как домохозяйства, в рамках которого взаимодействует определенное количество людей) естественным образом накладывается на общественную и экономическую организацию «сухопутных народов», а психологическая матрица «семьи» (определяющая прежде всего аспект управления) формирует государственное устройство.
Из вышеизложенного следует, что фундаментальные отличия между автохтонными и автоталассическими народами прежде всего проявляются в духовно–психологической сфере (мировосприятие, отношение к миру, ценности и т.п.), с которой тесно переплетена их материальная жизнь: социально–политическая организация, экономическая деятельность, культура и т.д. Т. е. все многообразие миров автохтонных и автоталасси–ческих народов, а также их конгломератов представляют собой противоположности.
Именно поэтому является вполне естественным такой феномен, как перманентное противостояние автохтонных и автота–лассических народов и их цивилизаций. В связи с этим К. Шмитт подчеркивал: «Всемирная история — это история борьбы континентальных держав против морских и морских против континентальных» [1].
Естественно, что и между автохтонными народами велись войны, так же как воевали между собою автоталассические народы, однако эти войны были спорадичными и не имели антагонистического характера. Они были борьбой за лидерство в рамках одного мира, в котором духовно–психологические и материальные основы соперников были идентичными.
В свою очередь, войны между автохтонными и автоталассическими народами выступают фрагментами перманентного противостояния несхожих миров (континуумов) Суши и Моря, которые пытаются уничтожить друг друга.
Как автохтонные государства, так и автоталассические за столетия непрекращающегося противостояния выработали свой определенный метод (стиль) борьбы. Конфликт Суши и Моря — это противоборство двух глобальных, непохожих стратегий, обеспечивающих своим носителям победу и дальнейшее господство. Для «сухопутных народов» этой стратегией является совокупность определенных принципов, формирующих алгоритм теллурократии, а для морских — талассократии.
Теллурократия («сухопутное могущество») основана на фиксированности пространства и устойчивости его качественных ориентации и характеристик. А. Дугин таким образом характеризует теллурократию: «На цивилизационном уровне это воплощается в оседлости, в консерватизме, в строгих юридических нормативах, которым подчиняются крупные объединения людей — рода, племена, народы, государства, империи. Твердость Суши культурно воплощается в твердости этики и устойчивости социальных традиций. Сухопутным (особенно оседлым) народам чужды индивидуализм, дух предпринимательства. Им свойственны коллективизм и иерархичность» [2, с. 16].
Талассократия («морское могущество») основывается на противоположных факторах. «Этот тип динамичен, подвижен, склонен к техническому развитию. Его приоритеты — кочевничество (особенно мореплавание), торговля, дух индивидуального предпринимательства. Индивидуум как наиболее подвижная часть коллектива возводится в высшую ценность, при этом этические и юридические нормы размываются, становятся относительными и подвижными» [2, с. 16].
