Руслан Хасбулатов - Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

•   ценовую либерализацию;

•   открытие границ для прямых иностранных инвести­ций;

•   укрепление имущественных прав собственников.

Программа не дала позитивных результатов странам Латинской Америки, их трудности только усугубились в результате попыток применить положения «консенсуса» к экономическим преобразованиям в их странах. Это отмече­но в международных организациях, в том числе в Докладах ЮНКТАД. Ни единого шанса на успех она не могла иметь, примененная в России. Это и вызвало мою огромную трево­гу за будущее страны. Много раз я говорил об этом Ельцину, Гайдару, Бурбулису, с трибуны Верховного Совета, в своих статьях и выступлениях того времени... Вот ответ на вопрос, который мне задают до сегодняшнего дня: «Когда и по ка­кому вопросу у вас начались разногласия с Ельциным? — По вопросам экономической политики,» — отвечаю.

Вот этот «документ» и привезли в Москву сразу же после подавления Верховным Советом путча (ГКЧП-1) амери­канские «эксперты», возглавляемые Джерри Саксом, весьма посредственным экономистом (я беседовал с ним часа два и могу судить о его знаниях достаточно квалифицирован­но). Предполагаю даже, что и Ельцина ввели в заблуждение Гайдар, Бурбулис, Чубайс и К°, — дескать, «зачем вводить президента в детали?». Во всяком случае, он был удивлен, когда я рассказал ему всю историю с программой вашинг­тонский консенсус». Но, видимо, они сумели его успокоить, Ельцин упорно продолжал настаивать на верности «избран­ного курса» — даже тогда, когда всему миру был очевиден крах «консенсуса» — везде, где пытались его осуществить. Конечно, «программа» являлась мощным инструментом МВФ, ее курировал исполнительный директор МВФ, Ми­шель Камдессю. Я с ним встречался, впечатления как знаю­щего финансиста-банкира мирового масштаба он на меня не произвел.

А в России в 1992 году дело не дошло до открытых мас­совых антиправительственных бунтов населения по всем регионам в силу исключительно одного обстоятельства — публичной деятельности Верховного Совета, который, не­смотря на яростное сопротивление президентско-правительственной стороны, взял на себя задачу корректировки самых опасных последствий ельцинско-гайдаровской «шо­ковой терапии». Отметим, кстати, и то, что сам широко рас­пространившийся термин «шоковая терапия» принадлежит польскому премьеру Бальцеровичу, который первоначально принял указанную гарвардскую «Программу» и попытался ее внедрить, но быстро отказался от нее, просчитав гибель­ные последствия. В результате, «большая приватизация» в Польше началась спустя более 10 лет после того, как эта страна приступила к радикальным реформам (в период вто­рого президентского срока социалиста Александра Квасьневского) в 2000 году. Таким образом, «Вашингтонский консенсус» не был реализован в полном объеме ни в одной стране мира, кроме России.

Все это умалчивается до сегодняшнего дня, даже в трудах ученых-экономистов, что представляется для меня загадкой. Хотя все это подробно анализировал в своих фундаменталь­ных работах (см.: Мировая экономика. М., 1994; Мировая экономика. Т. 1-2. М., 2001; Мировая экономика и между­народные экономические отношения. Под ред. Р.И. Хасбу­латова. Т. 1-2. М., 2006). Негативные результаты эффекта применения методологии «Вашингтонского консенсуса» для экономики переходных стран, а также развивающихся стран, стали отмечать авторы международных исследований в рамках ООН, начиная уже с нового тысячелетия (Доклады Экономического и Социального Совета ООН, ЮНКТАД, ПРООН). Но как это ни странно, основные положения «Ва­шингтонского консенсуса» профессора Уильямсона и доны­не доминируют в российской экономической политике.

Первоначальный подход

Но вначале наши замыслы были иные, рациональные и прагматичные. Так, в сентябре 1991 года, когда мы в Вер­ховном Совете формировали законопроектную базу, мы об­судили общую концепцию приватизации. Предварительно я встретился с Ельциным, расспросил о его взглядах на этот вопрос. В целом договорились о следующем. Необходимо осуществить поэтапную приватизацию начиная с мелкой торговли.

•    На первом этапе — узаконить этот процесс, идущий уже «явочным порядком», подвести под него законодатель­ную основу, расширить его.

•   На втором этапе — осуществить более широкую при­ватизацию во всей внутренней и внешней торговле, одно­временно обеспечить таможенное законодательство, преду­сматривающее регулирование внешнеторговых операций частных компаний; приватизировать сферу пищевой про­мышленности, упорядочить аграрные отношения на базе четкого формирования законодательства в этой области.

То есть речь шла о своеобразном «разделе» всей эконо­мики на два уровня или два сектора. Так, в частности, было решено оставить в государственной собственности, по край­ней мере, на ближайшую перспективу:

Первый сектор:

•    тяжелая промышленность, отдельные отрасли маши­ностроения, включая ВПК;

•    недра, добыча руд, нефти, газа и все трубопроводы;

•     железные дороги, базовый морской транспортный флот, речной флот, весь гражданский флот.

Эти отрасли и сферы экономики должны были сформи­ровать государственный сектор экономики — это первый сектор. Здесь реформы предполагали перевод на фирмен­ные принципы деятельность государственных предприятий. И в целом устойчивость этого сектора предоставила бы воз­можность безболезненного осуществления всей экономиче­ской политики.

— Второй сектор народного хозяйства, к приватизации которого следовало приступить немедленно, это следующие отрасли и сферы:

•  легкая и пищевая промышленность;

•   торговля — внутренняя и внешняя (касающаяся сфер приватизации), отрасли машиностроения, ориентированные на производство товаров для нужд экономики и населения;

•     гражданское строительство, вся сфера «экономики строительства», включая лесо- и деревообрабатывающую промышленность;

•   производство различных стройматериалов и пр.;

•   производство бытовой техники (телевизионной и пр.), и многое другое, не попадающее в перечень «первой груп­пы».

При этом важнейшим направлением приватизации рас­сматривался механизм стимулирования создания новых предприятий частного сектора, а не просто перевод пред­приятий из одного качественного состояния в другое (то есть превращение государственной собственности в частную — что было делом весьма примитивным).

Нами было намечено завершить законодательную базу для осуществления приватизации до конца 1991 года — к началу 1992 года. С самого начала 1992 года мы планиро­вали приступить к этой крупномасштабной приватизации (по этапам), по мере готовности к этой сложной «процеду­ре» отраслей народного хозяйства (инвентаризация, опреде­ление объекта, технология осуществления трансформации собственности, технологически подготовленные процедуры, в частности, аукционы и т.п.).

Политика «свободных цен»

Как я упоминал выше, Ельцин в своем докладе на Съезде народных депутатов (конец октября 1991 года), объ­явив, что его правительство «перейдет с 1 января 1992 года к политике «свободных цен», мгновенно вызвал кризис на потребительском рынке огромной разрушительной силы. Все магазины одномоментно опустели, невозможно было купить даже буханку хлеба, спички, соль, сахар; не говоря уже о мясопродуктах, одежде и пр. Недовольство людей по всей огромной стране Ельциным (им лично) достигло пре­дела. Своеобразный социальный контракт, который был заключен между новым государством и обществом после августа, был взорван Ельциным, доверие к власти стало стремительно падать. Содержание этого «контракта» или «общественного договора», напомню, было следующим: об­щество доверяет нам проводить любые реформы, но при непременном условии, что они не приведут к ухудшению положения народа.

Самым омерзительным в этой ценовой политике было то, что мгновенно превратились в прах сбережения людей, находившиеся на счетах Центрального банка, а это — свыше 25 млн. человек, вместе с членами семей — более 70 млн. че­ловек. И все они лишились своих сбережений, которые мно­гие из них откладывали «на черный день» десятилетиями (700 млрд. долл. — накопление за период жизни в условиях социализма). Это была исключительная по своей жестоко­сти мера. Конечно, парламент позже принял целый ряд за­конодательных актов, направленных на некоторое «смягче­ние» этого убийственного удара (в том числе специальная Резолюция VIII Съезда, обязывающая правительство обес­печить выплату сбережений на базе индексации вкладов, с учетом инфляции).

Но в данном случае всех депутатов Съезда поразила эта жестокость но отношению к народу, проиллюстрированная Ельциным, который многократно клялся, что «не допустит ухудшения положения россиян». Да и не было никаких ос­нований идти на такого рода безумные жертвы — обстанов­ка в экономике, при всей своей сложности, вовсе не была критической — необходимо было жестко, с умением взяться за ее реорганизацию. Все благоприятные предпосылки для этого были, в том числе и субъективного характера: руко­водители предприятий, специалисты, инженеры, рабочие — все хотели упорядоченной, организованной работы, имея четкий план и перспективу. Ее, эту перспективу, не дали, но зато объявили о «свободных ценах».