Руслан Хасбулатов - Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина
И, как было отмечено, в деятельности этого нового ельцинского правительства преобладала какая-то необычайная жестокость по отношению к народу. Его представители бравировали понятиями — называли себя «камикадзе», постоянно говорили о том (в интервью с прессой), что без «жертв» не обойтись, поскольку глубокие реформы «невозможны без кровопускания» — все это было слышать очень странно. — Почему нужны эти «жертвы»? — задавал я вопрос и Гайдару, и Бурбулису, и Чубайсу — со своего председательского места на заседаниях Верховного Совета, когда эти должностные лица докладывали очередной вопрос Парламенту. — И ничего вразумительного в ответ мы не слышали, кроме невнятных попыток рассуждать на отвлеченные темы. Это вызывало издевательский хохот, насмешки со стороны опытных парламентариев, сидевших в зале.
...Расхождения между Верховным Советом и правительством становились все рельефнее — в силу прежде всего непрофессионализма правительства, взявшего на вооружение синтез троцкистско-большевистских и либерально-монетарных методов — «прыжками» и «скачками», немедленно создать «рынок», при котором «государство вообще не должно вмешиваться в социально-экономическую жизнь общества». Соответственно, останавливались заводы и фабрики, их рабочие перестали получать заработные платы, люди перестали летать на самолетах, «замерзла» жизнь морских и речных портов. В Самаре я увидел удивительную картину. Мэр, Олег Сысуев, повез меня «кататься» по Волге — кроме нашего катера, на этой великой реке я не заметил ни одного другого судна. «Все замерло — грустно говорит Сысуев, — никаких перевозок грузов не осуществляется — нет денег. Пассажирские суда также более не курсируют — не до этого...» Академики сообщают, что не могут вылететь в Москву из Сибири и Дальнего Востока на годовую сессию Академии наук России... нет денег на покупку билетов на авиарейсы.
Именно этот «первый год реформ» прочно привязал страну к продовольственному импорту, объем которого ныне превышает 50%. Открывая широко границы для иностранного импорта продовольствия, Законодатель в 1991 году преследовал две задачи: первая — обеспечить население продуктами питания в необходимых масштабах, не допуская снижения потребления высококачественным продовольствием даже в сложные времена; вторая задача — дать необходимое время правительству для подведения реформаторской базы, в том числе в области сельского хозяйства; для создания всей инфраструктуры, в том числе финансово-кредитной, правительство же дало импульс для использования импорта продовольствия как широкий и надежный канал быстрого обогащения узкого слоя дельцов и мошенников. Вот здесь — ответ на вопрос о том, почему ежегодно расширяются поставки продовольствия в страну и почему снижается вес отечественного продовольствия в структуре потребления населения.
Страну захлестнул вал импортного продовольствия, молочных продуктов, овощей, фруктов и пр. Ну а отечественное аграрное хозяйство, которое было мгновенно лишено доступа к кредитам, займам и т.д., «задохнулось» уже в этот самый 1992 год. И если оно не «сдохло» окончательно — то в силу того, что мы, в Верховном Совете, шли на самое упорное «сопротивление» такого рода ельцинско-гайдаровским «реформам», внося в них «на ходу» существенные изменения — чтобы это наше отчаянное сельское хозяйство «не протянуло ноги» еще в том же злосчастном «гайдаровском реформаторском» году.
При этом лицензии на ведение операций с импортом иностранного продовольствия и многочисленные контракты стали мощным источником стремительного обогащения всевозможных дельцов и авантюристов. С этого «реформаторского правительства» началась великая эпоха разграбления страны — за границу стало буквально выкачиваться почти все национальное богатство, в то время как стремительно сокращалось производство готовых изделий, особенно продукции машиностроения. Резко ухудшилась структура экспорта. Так, если в 1980—1991 годах в структуре российского экспорта на сырье и полуфабрикаты приходилось 65%, на готовые изделия, включая изделия машиностроения — 35%, — то в последующие годы эти отношения приобрели еще более неблагоприятные размеры. В общем, эта структура еще в советские времена отражала преобладание сырьевого фактора во внешних связях экономики СССР с мировым хозяйством, ее «незрелую» производственно-экономическую и отраслевую структуру (в развитых сопоставимых странах соотношения противоположные). Но лишь за 1 год безраздельного «царствования» в России правительства Ельцина — Бурбулиса — Гайдара, указанное соотношение в российском экспорте стало следующим: вывоз готовых изделий с 35% сократилось до 11%, сырья — возросло до 89%. По расчетным данным некоторых специалистов из Академии внешней торговли Министерства внешних связей, которые были мне представлены, реальные соотношения этих двух товарных групп в российском экспорте были следующими: экспорт готовых изделий — 7%, сырья и полуфабрикатов — 93%. Дело в том, что в статью «экспорт» включались разного рода станки, какие-то тяжелые металлические изделия и оборудование, которое, однако стало закупаться иностранными предприятиями по таким низким ценам, что оно вывозилось в огромных количествах... для переплавки на металл.
Они, эти «реформы Ельцина — Гайдара», по своему содержанию были классическими контрреформами и не содержали созидательного начала в своем разрушении. В них содержались не случайные органические пороки.
Идеология ельцинских реформ — чертики, выскочившие из вашингтонского консенсуса
Обреченность намеченных реформ правительством Ельцина мне стала совершенно очевидной вскоре после того, как я ознакомился подробно с основными программными документами, представленными мне Егором Гайдаром после завершения работы Съезда. По мере того как я ознакомился с этими документами, становился ясным искусственный характер задуманных мероприятий, отсутствие какой-либо основы для их проведения (частной собственности, банковской системы, рыночной инфраструктуры, соответствующего законодательства и т.д.). И более того, я ловил себя на мысли, что уже приходилось читать аналогичные тексты или очень близкие к нему по содержанию материалы. Вспомнил: «Это же рекомендации группы американских экономистов, известные как «Вашингтонский консенсус»!». А «познакомился» я с ними, когда один из моих аспирантов из какой-то страны Латинской Америки принес мне на кафедру (заведовал кафедрой Мировой экономики и международных экономических отношений) из своего посольства этот увесистый «документ» незадолго до начала работы I Съезда народных депутатов в мае 1990 года. История возникновения вкратце такова.
Все 80-е годы развивающиеся страны, особенно латиноамериканские, находились в сильнейшем долговом кризисе. МВФ и Вашингтон предпринимали все возможные меры, чтобы вывести континент из кризиса, как регион особых интересов Америки. Был, в частности, утвержден специальный «план Брэйди» (по имени министра финансов США), предполагающий мощную финансовую помощь этим странам, списание большей части долгов, либерализацию торговли и т.д. Ничто не помогало — страны континентов все глубже вползали в трясину финансового и экономического кризиса. Вот тогда и появился на свет этот самый пресловутый «Вашингтонский консенсус» (в начале 1990 года). Автором программы был профессор Джон Уильямсон из Института мировой экономики Гарвардского университета.
«Вашингтонский консенсус», как программа, был предназначен именно для этой, латиноамериканской группы стран, находившихся в безнадежной долговой зависимости, и главной ее задачей было достижение такой стабилизации, которая обеспечила бы возврат долгов американских банков. Этим странам и было предложено принять Программу — «Вашингтонский консенсус». Она называлась программой структурной перестройки их экономик и включала 10 пунктов. Это следующие:
• приватизацию;
• финансовую дисциплину;
• реориентацию государственных расходов;
• реформу налогообложения;
• финансовую либерализацию;
• торговую либерализацию;
• достижение конкурентоспособности валютных курсов;
• ценовую либерализацию;
• открытие границ для прямых иностранных инвестиций;
• укрепление имущественных прав собственников.
Программа не дала позитивных результатов странам Латинской Америки, их трудности только усугубились в результате попыток применить положения «консенсуса» к экономическим преобразованиям в их странах. Это отмечено в международных организациях, в том числе в Докладах ЮНКТАД. Ни единого шанса на успех она не могла иметь, примененная в России. Это и вызвало мою огромную тревогу за будущее страны. Много раз я говорил об этом Ельцину, Гайдару, Бурбулису, с трибуны Верховного Совета, в своих статьях и выступлениях того времени... Вот ответ на вопрос, который мне задают до сегодняшнего дня: «Когда и по какому вопросу у вас начались разногласия с Ельциным? — По вопросам экономической политики,» — отвечаю.
