Пирамида жива… - Юрий Сергеевич Аракчеев
Весьма удивила меня история Юрия Ассова. Он сначала позвонил, сказал, что приехал из города Свердловска специально для встречи со мной, автором повести «Пирамида», которую прочитал в заключении, отбывая срок за убийство собственной матери, которого он не совершал. Освободился буквально несколько дней назад… Я не мог не встретиться с ним и пригласил к себе. Среднего роста, коротко стриженый, с усами. Удлиненное лицо то ли кавказского, то ли среднеазиатского типа. Какой-то очень спокойный, тихий. За прошедшие годы он, очевидно, как-то привык к висящему над ним обвинению – вернее, не к нему, а к тому, что люди о нем знают. После, выслушав его, прочитав кое-какие из документов, что он принес, я спросил, могу ли описать его историю в своей повести. Он разрешил, но попросил все же изменить имя. Мы остановились вот на таком: Юрий Ассов.
Лет ему под шестьдесят. Так и выглядит. Худощавый, седой. Работает диспетчером на железнодорожной станции. С жильем пока трудно. Приехав в Москву, подал еще одну жалобу. Из заключения тоже писал, но, как и все, получал равнодушные отписки.
«Я не смогу умереть спокойно, пока не добьюсь правды», – сказал он, и эти слова стали как бы эпиграфом нашей недолгой встречи.
Срок, к которому его приговорили, он отсидел полностью – 12 лет, – и все же хочет добиться полной реабилитации. Я внимательно прочитал все документы, что он мне показал. Очень возможно, что он действительно был не виновен, а убийцей его больной матери стала их соседка, у которой была очень понятная цель – завладеть их жилплощадью. Что ей в результате и удалось. Однако эта версия на суде даже и не рассматривалась, суд, по мнению подсудимого, «пошел на прямую подтасовку порочащих данных, обвиняющих меня в убийстве, которого я не совершал»… Что я мог сделать в данном случае, что сказать? Не говоря обо всем другом, прошло ведь больше 12-ти лет…
Каких только историй не было в письмах и рассказах тех, с кем я встречался! Что делать? Хотелось ведь, насколько возможно, людям помочь… В Прокуратуру нести толстенное «Обращение» из Хабаровска или изложение истории Ассова было, разумеется, вполне бесполезно. Но было много других…
На послание из Хабаровска я просто не знал, что ответить, историю Ассова только и мог, что выслушать, да те две женщины из Сызрани тоже уехали от меня ни с чем. Однако… Однако через месяц я получил из Сызрани письмо с искренней благодарностью. Меня благодарили за то, что я выслушал, посочувствовал и, следовательно, хоть так все же помог… (Письмо № 311).
Грустно было читать это письмо. Но уже тогда я начал понимать, что и доброе слово может сыграть хорошую службу и даже не только слово, а просто внимание. Именно потому, что главное и самое страшное ощущение несчастных людей: что вокруг них ГЛУХАЯ СТЕНА.
Падение из окна
Не буду перечислять два десятка дел, которые я в конце концов выбрал. Скажу только еще об одном деле, материалы по которому передал в Прокуратуру.
История эта довольно типичная.
Человек приехал в командировку в незнакомый город, с трудом – через подхалимаж или незаметную взятку – поселился в гостинице. Вечер, заняться нечем. Побродил по пустынным, скучным улицам рядом с гостиницей, постоял у ее дверей, посидел в холле. А тут другие ребята, скучающие. «Слушай, пойдем купим чего-нибудь этакого (до пресловутого Постановления было), девчонок найдем каких-нибудь…» Купили, нашли. Вечеринку устроили в номере нашего героя. Три молодых человека, три девушки. Туда-сюда, выпили, поболтали, потанцевали (у одного из ребят транзистор). Время позднее, девчонки стали домой собираться, ребята, естественно удерживают. Две из троих оказались более упорными, ушли, двое парней отправились их проводить. Одна осталась – с тем, чтобы уйти попозже, ибо ближе живет. Остался и хозяин номера, наш герой. Девушка курила нервно, жаловалась на жизнь, хозяин номера убирал посуду, окурки, выходил, просил у дежурной веник. Зашел – девушки в номере нет. Куда делась, вроде и не выходила? А с улицы крики. Девушка выбросилась из окна – то ли с шестого, то ли с восьмого этажа, – разбилась насмерть.
Арест, следствие, суд. Можно понять и следователей и судей: случай, увы, типичный, девушка пыталась избежать насилия, будучи «в состоянии алкогольного опьянения» не рассчитала, что этаж слишком высок… Молодого мужчину обвиняют в попытке изнасилования, закончившейся смертью потерпевшей, и осуждают на 12 лет с последующей ссылкой на 5 лет. Он отрицает свою вину, утверждает, что попытки не было, но что девушка вела себя странно – жаловалась на жизнь, сетовала на то, что участвовала в этой вечеринке, ее любимый не поймет и если узнает об этом, то не простит, тем более, что он уже ее практически бросил, а в семье у нее очень плохо и вообще жить ей не хочется. К тому же она действительно была «в состоянии алкогольного опьянения», но он, подсудимый, конечно, не предполагал, что все может так кончиться, а то бы не выходил из номера, не оставлял бы ее одну.
У подсудимого жена, дочь, и пока идет следствие, жена попадает в больницу, у нее обнаруживают рак мозжечка, она становится инвалидом I группы. А его самого избивают на следствии, заставляя написать «признание», подсаживают в следственную камеру провокаторов. Отрывки из его письма я уже приводил во второй части (Письмо № 6).
Хотя случай и типичный, но обстоятельства ведь бывают разные, однако исследовать все обстоятельства дела для следователя слишком хлопотно, да ведь и достаточно высокую квалификацию надо иметь – а если ее нет? «Раскрыть» же преступление надо поскорее – ведь оно «висит» на прокуратуре, а с «раскрываемостью» в районе и так не очень, преступность, увы, велика. Подонок-насильник не признается – еще бы, явных-то, прямых улик насилия нет, вот он и рассчитывает ускользнуть, все они такие! – и надо попытаться его «расколоть», используя привычные средства…
То же и суд. Где там разбираться, да и нечего, все ясно и так, девушка-то погибла, а парней-подонков вокруг пруд-пруди, нечего тут «гуманность» гнилую разводить. Этого посадим – другие задумаются, как к девушкам приставать. Резонно? Резонно!
