Ларри Коллинз - О, Иерусалим!
Помимо собственного полка, Маджели имел в своем распоряжении вспомогательные отряды, состоявшие из людей Гаруна Бен-Джаззи и жителей окрестных арабских деревень. Основная часть сил Маджели отсиживалась в хорошо замаскированном укрытии в оливковой роще около деревни Бейт-Нуба. Роща находилась на возвышенности, с которой шесть двадцатипятифунтовых орудий контролировали все окрестные дороги, сходившиеся, подобно притокам большой реки, к единственной ленте асфальта, ведшей в Иерусалим.
Пока Маджели разглядывал в полевой бинокль простиравшуюся перед ним долину, один из его адъютантов принес полученное по радио донесение из штаба бригады. Штаб сообщал, что к Маджели движется подкрепление — три роты 2-го полка Арабского легиона.
Тем временем силы Хаганы под командованием Шломо Шамира находились в стадии формирования в киббуце Хульда. Атака на Латрун была назначена на полночь. В поисках кодового названия предстоящей операции командование Хаганы, как оно это часто делало, обратилось к Танаху. Операцию назвали "Бин-Нун" — в ознаменование того, что именно здесь, в Айялонской долине, Иехошуа, сын Нуна (Иисус Навин), остановил солнце, чтобы успеть при свете дня разбить врагов Израиля. Сейчас офицерам современной израильской армии следовало молиться о том, чтобы солнце вовсе не вставало над долиной, которую предстояло завоевать, ибо успех операции зависел от ночной темноты.
Сначала операцию предполагалось начать в полночь 23 мая, но в Хульде царил полнейший хаос, и атаку пришлось отложить на сутки. Пехотный батальон Пальмаха, который должен был стать ударной силой атакующей бригады, к шести часам вечера все еще не прибыл в Хульду. Автоколонну, которой предстояло принять участие в операции, еще не успели снабдить боеприпасами и рациями. Только что появившиеся новобранцы-иммигранты Цви Гуревича пока не получили ни вещмешков, ни фляг для воды. Когда в полдень 24 мая прибыли наконец пальмаховцы, Шломо Шамир вздохнул было с облегчением. Но, увидев бойцов, он схватился за голову.
Пальмах еще не свыкся с тем, что из нелегальных партизанских сил он превратился в часть регулярной армии суверенной страны; и вот перед отбытием в Хульду командиры (как они это привыкли делать при англичанах из-за постоянных обысков) отобрали у бойцов оружие. Пальмаховцы предстали перед Шамиром без единой винтовки. Как выразился Герцог, это был "батальон нищих".
Игаэль Ядин, приехавший 24 мая инспектировать бригаду перед операцией, обнаружил, что некоторые подразделения, на бумаге именуемые батальонами, в действительности представляют собой всего лишь роты, у которых нет ни резерва, ни огневой поддержки, ни средств связи. Вся артиллерия бригады состояла из двух дышащих на ладан французских пушек, прозванных "наполеончиками", одного двадцатипятифунтового орудия, украденного для Хаганы майором Майклом Скоттом, четырех трехдюймовых минометов без прицелов да одного '"Давидки", из которого никто не умел стрелять. В довершение всего медицинское обслуживание было поставлено из рук вон скверно: в бригаде не было ни врачей, ни санитарных машин, не хватало даже носилок. В отчаянии Ядин позвонил Бен-Гуриону и попытался снова уговорить его отменить приказ, но услышал категорическое "нет". Тем временем прибыли наконец пулеметы; однако потребовалось несколько часов, чтобы снять с них слой защитной смазки. И еще больше времени ушло на то, чтобы загнать сваленные грудой патроны в гнезда пулеметных лент. У солдат и офицеров бригады было столько дел, что некого было даже послать в разведку — изучить оборонительную линию неприятеля.
Ядин оставался в Хульде до вечера, наблюдая за приготовлениями. Затем он снова послал Бен-Гуриону депешу с отчаянной просьбой отложить операцию еще на сутки и с тяжелым сердцем улетел в Тель-Авив, убежденный, что 7-я бригада обречена.
В семь часов вечера Шамир собрал своих офицеров и объяснил им детали боевого задания. Основная цель операции была ясна: занять трехмильный участок дороги от Латруна до Баб-эль-Вада, закрепиться на нем и провести в Иерусалим огромную автоколонну с припасами, уже ожидавшую на шоссе между Кфар-Билу и Реховотом. В разгар совещания поступило срочное сообщение из Тель-Авива. Разведка Хаганы засекла значительные арабские силы, двигавшиеся из Рамаллы в поддержку Маджели (сто двадцать машин, среди них много броневиков и самоходных орудий); они ожидались в Латруне примерно через час.
— Товарищи! сказал Шамир. — Мы должны начать атаку раньше, чем новые силы противника закрепятся на позициях.
Затем он продолжал инструктаж. Когда Шамир закончил, прибыл сержант батальона пальмаховцев и сообщил о еще одном непредвиденном обстоятельстве. Когда бойцы бригады "Гивати" десять дней назад покинули Латрун, они заминировали дорогу на Хульду. Прежде чем доставить бойцов в автобусах к плацдарму, необходимо было обезвредить эти мины. Однако без миноискателей эта работа могла занять несколько часов.
У Шамира не было выбора. Он снова передвинул час начала атаки на полночь, в душе надеясь, что возникнет еще какое-нибудь непреодолимое препятствие, которое позволит вовсе отменить операцию. Вместо этого в двенадцать часов тридцать минут пришла еще одна депеша из Тель-Авива. Игаэль Ядин препроводил Шамиру приказ Бен-Гуриона, полученный в ответ на просьбу отложить наступление. Текст его был краток:
"Приказываю выполнить задачу любой ценой".
40. Пшеничные поля Латруна
Стояла мертвая тишина, которую нарушали только металлический звон цикад да доносившийся временами лай собак. Однако безмолвие этой душной, безветренной ночи было обманчивым.
Вскоре после того, как монахи-трапписты начали заутреню, бригада Шломо Шамира вышла на захват Иерусалимской дороги.
Начало операции задержалось, было потеряно три драгоценных часа. Для участия в атаке Шамир в конце концов смог выставить четыреста человек — куда меньше, чем, по мнению Бен-Гуриона, было необходима для захвата важнейшего стратегического перекрестия дорог в Палестине. За два часа до выступления командирр батальона Пальмаха — лучшей части шамировских сил — на почве переутомления впал в состояние шока. Пришлось поручить командование Хаиму Ласкову, который совершенно не был знаком с бойцами.
При свете полной луны Ласков со своими тремя ротами двинулся через долину, чтобы выполнить самую важную задачу операции — взять возвышенность, на которой помещался бывший британский полицейский участок, и захватить холмы над монастырем.
Следом за ним Цви Гуревич со своими репатриантами двинулся вверх по долине на восток к узкой дороге, огибащей подножье Иудейских гор и ведущей от Артуфа в Баб-эль-Ваду. Задача заключалась в том, чтобы, дойдя до этой дороги, повернуть на север, подойти к горловине ущелья и атаковать находящиеся над ним высоты и деревни.
Офицер пехотного полка Арабского легиона Касем Айяд, которому было поручено со своим взводом взорвать мост у деревни Артуф, заметил в долине слева подозрительные тени.
Вглядевшись, он различил колонну людей, двигавшуюся к Баб-эль-Ваду. Айяд кинулся к рации, вызвал штаб и доложил:
"Евреи идут в атаку". Обнаружив отряд Цви Гуревича, Айяд лишил израильтян их наиболее важного преимущества внезапности. Было четыре часа утра вторника 25 мая.
Битва за Латрун началась.
Арабский офицер не поверил своим глазам, когда увидел, как через пшеничные поля Латруна, прямо под дулами арабских орудий, двигаются десятки евреев Со склона холма забили орудия пушки, минометы, пулеметы. Ураганный огонь застал евреев на открытой местности. Их фигуры освещались первыми лучами солнца, которое на этот раз не пожелало стоять на месте, как во времена Иехошуа, Продвижение евреев застопорилось. Ни одна из намеченных задач не только не была выполнена, но бойцы даже не успели приступить к их осуществлению. Солдаты головной роты Хаима Ласкова не достигли еще дороги, ведущей от Латруна к Баб-эль-Ваду. Они кинулись спасаться от огня в огород монастыря. Слева от них вторая рота попала под огонь на подступах к полицейскому училищу. Выше по дороге, около Баб-эль-Вада, солдаты Айяда при поддержке местных феллахов обрушились на незащищенный фланг отряда Гуревича. На командный пост в Хульду к Шломо Шамиру полетели мольбы об артиллерийском прикрытии. Жалкая батарея Хаганы открыла огонь и делала все возможное, чтобы заставить замолчать орудия Хабеса Маджели. Но боеприпасов у евреев было в обрез, и их огонь продолжался недолго. Вскоре еврейские пехотинцы снова оказались беззащитными под арабским обстрелом.
Шломо Шамир, оценив ситуацию, понял, что битва, не успев начаться, проиграна. У него было слишком мало сил, чтобы захватить Латрун дневной фронтальной атакой. Единственное, что оставалось делать, — это организовать немедленное отступление и постараться свести к минимуму потери. Шамир выждал некоторое время, надеясь, что передовой роте Хаима Ласкова все-таки удастся обойти с фланга деревню Латрун и достичь дороги Латрун — Рамалла. Однако ураганный огонь с крыши полицейского училища и контратака Арабского легиона не позволили Ласкову выполнить эту задачу. Шамир дал приказ отступать.
