Андрей Венков - Азовское сидение. Героическая оборона Азова в 1637-1642 г
Нападение планировали начать в два часа пополудни. После трех сигнальных пушечных выстрелов люди, стоявшие близ подкопов, должны были отступить, потом через четверть часа подожгут мины — 95 пудов пороха каждая, — и тогда войскам Гордона наступать в пролом, а Лефорту отвлекать турок, напав на ближайший к его лагерю бастион.
Задачей дивизии Головина значилось «поддерживать казаков, стоявших у реки на оконечности правого фланга». То есть, здесь ударную силу составляли казаки.
Преображенцы и семеновцы должны ударить через Дон. Сам царь наблюдал за их действиями оттуда, с правого берега Дона, с Каланчинского острова.
Участвовала в штурме 25 сентября только тысяча казаков. Остальные были оставлены для охраны солдатских и стрелецких лагерей, ввиду вероятности нападения татар, о чем предупредили перебежчики. Устрялов это считает ошибкой. «В лагерях осталось довольно войск для их защиты; между тем храбрые донцы, наиболее опасные неприятелю своею неукротимою отвагою, не приняли участия в штурме, за исключением 1000 человек, не самых лучших, выбранных для приступа по жребию».
В 3 пополудни, удостоверившись, что все готово, Гордон дал сигнал…
Мина взорвалась. Взлетевшие на воздух камни рухнули, как и прежде, на русские апроши и задавили полковника Бана, несколько офицеров и много солдат, человек 100 получили ранения. Однако часть стены и фас бастиона оказались проломленными, и в этот пролом шириною в 20 сажен устремились русские войска. Пройдя пролом, они уперлись в неодолимый палисадник…
Преображенский и Семеновский полки с тысячью донских казаков под командованием П. М. Апраксина, перебравшись через Дон, ворвались в город с северной стороны. Царь с противоположного высокого берега видел каждый их шаг. Бой меж разрушенными азовскими домами проходил у него на глазах.
Совершенно не получился приступ у Лефорта: мина была взорвана неумело, стену не проломила, и Лефорт изменил направление удара — повел своих солдат и стрельцов вслед за Гордоном и тоже поднял на валу свое знамя, в пролом, однако, не совался. Стрельцы, упорные в своей ненависти, и здесь за Лефортом записали: «его же умыслом на приступе под Азовом посулено по 10 рублев рядовому, а кто послужит, тому повышение чести: и на том приступе, с которою сторону они были, побито премножество лучших».
Не замечая у русских единодушия, турки контратаковали. 400 храбрейших янычар, предводимые знатным агою в красной одежде, через полтора часа от начала штурма выбили русских из пролома. Удержаться удалось лишь на внешней части вала, да и оттуда турки вскоре скинули их в ров.
Узнав, что потешные и казаки ворвались в город, Гордон повторно повел войска на приступ, но дальше вала они не прошли. Снова отбой из-за невозможности держаться на валу, и — приказ царя возобновить приступ, чтоб отвлечь турок от потешных полков и казаков, погибающих меж азовских развалин.
Во время третьего приступа войска Гордона дошли до половины вала и снова были опрокинуты в ров…
Потешные и казаки тоже не удержались в городе и, в конце концов, выбрались оттуда, с трудом достигли судов и отчалили.
Вечером войска, выходившие на штурм, возвратились в лагерь. Потери от усталости никто не считал.
Трофеи ограничились одним турецким знаменем или значком, отбитым на больверке, и одной железной пушкой, взятой на валу четырьмя стрельцами. На другой день они притащили ее Гордону и получили по 5 рублей.
Между тем, холодало, надвигалась зима. «В 25 день, — читаем о штурме в журнале. — Был приступ другой к городу Азову и был бой жестокий, только отступили наши. День был северной; в ночи мороз. В 26 день. Ничего не было; день был холоден, и ночь також. В 27 день. Ничего не было. День и ночь были с дождем. В 28 день. День был с солнцем холоден».
Отчаявшись взять Азов, Петр хотел взять хотя бы Лютик и послал инженера Рюля осмотреть ее и местность вокруг. Рюль донес, что потребуется время и новые жертвы…
27 сентября после продолжительного совещания решено от Азова отступить, но в каланчах, укрепленных и названных Ново-Сергиевеким городом, оставить трехтысячный отряд — по тысяче из каждой дивизии — и воеводу из стольников.
Не все сразу делается. Журнал отметил: «В 29 день. Генералы наши велели пушки вывозить; из шанцев своих отступать от города стали; також и в обозех стали выбираться на пристань. День и ночь были холодны и с дождем».
Осаду предполагалось полностью снять до Покрова пресвятые Богородицы — 1 октября. Но обозы выводили к пристани и грузили 4 дня — 29 и 30 сентября и 1, 2 октября.
На Покров утром поднялась буря, ветер дул с моря, Дон выступил из берегов. Фуры двигались в воде до осей, порох подмокал, люди тонули.
2 октября в 8 вечера последние войска покинули лагерь и уходили в непроницаемом мраке. Арьергардом командовал Гордон, «ему стоило большого труда держать войско в порядке по строптивости и непослушанию Низовых полков. Татары напали на отставший полк Сверта и разбили его совершенно, взяв в плен самого полковника с несколькими знаменами. Арьергард едва не расстроился: многие в ужасе кинулись к лодкам. Пользуясь смятением, татары густыми толпами бросились на Бутырский полк, соблюдавший порядок; Гордон подпустил их на ружейный выстрел и залпом из всех орудий отбил у них охоту к отважным нападениям».
3 октября грузились в суда дивизии Головина и Лефорта. «Пошел караван су денной рекою Доном от Каланчей к Черкасскому. Той ночи все ехали».
5 числа караван достиг Черкасска и стоял там до 10 числа включительно. Гордон со своей дивизией и казаками прибыл туда же и тогда же. За речкой Скопинкой татары его больше не преследовали.
«В 11 день. Выбиралось наше войско в обоз, намерения в путь свой. День был красный.
В 12 день. Пошли господа генералы обозами в путь свой и перед вечером перешли речку и отошли не далеко; в степи ночевали. И был снег и ночь холодна была», — монотонно повествует журнал, как уходила с Дона в Россию потерпевшая поражение русская армия. Гордон в своем дневнике упоминает в этот день о вьюге.
«В 13 день. Шли наши господа генералы путем своим; в день был снег небольшой и ночевали в степи.
В 14 день. Перед вечером перешли речку Оксай и перейдя ночевали в степи…».
Стрельцы из дивизии Лефорта обвиняли потом своего командира, что он вывел их из Черкасска позже всех, именно 14-го: «а из Черкасского 14 числа пошел степью, чтоб их и до конца всех погубить, и идучи, ели мертвечину, и премножество их пропало».
Дальше журнал откроем:
«В 15 день. Шли путем. День был тихий, а в ночи был мороз; ночевали в степи.
В 16 день. Маленькую перешли переправку. День был тих, а в ночи мороз. Ночевали в степи.
В 17 день. Перешли две переправы. День был с дождем с небольшим и ночь також. Ночевали в степи.
В 18 день. Был великий снег и стояли на пути, для той погоды, часа с три, и опять пошли в путь свой, и перед вечером перешли переправу и ночевали в степи. В ночи был небольшой дождь.
В 19 день. Перешли переправу; перед вечером перешли другую переправу через реку, прозвание ей Кудрюк, степная, и ночевали в степи.
В 20 день. Перешли две переправы небольшие, не дошед речки, прозвание ей Проток, и ночевали в степи.
В 21 день. Поутру рано перешли речку Проток, в полдни пришли к Северскому Донцу и стали переправливаться на другую сторону мостами и бударами. День был красный.
В 22 день. Також перебирались через Донец. День был красный. И сождався всего войска.
В 23 день. Поутру рано от Донца пошли в путь свой; в вечеру перешли чрез переправу, прозвание Луской, да перешли речку Минякину переправою. День был красный, а ночь с небольшим ветром.
В 24 день. Перешли речку переправою, прозванием Доркул, да ручеек, и ночевали в степи. День был красный и ночь тихая.
В 25 день. Перешли переправу. День был красный и ночь тихая, и ночевали в степи.
В 26 день. Перешли переправу малинкую и ночевали в степи и прошли речку Авсух в той же день.
В 27 день. Шли горелою землею до 4 часа ночи и ночевали у переправы.
В 28 день. Через вышеписанную переправу перешли и в ночи пришли часу в 3 к реке Айдару и ночевали.
В 29 день. Поутру рано через реку Айдар перешли мостом, и еще перешли речку, прозвание Сраная Казинка. День был с погодою и ночь також».
Здесь, на рубеже Земли войска Донского, журнал заканчивается. Известно, что царь шел с армией степью с Черкасска до первого русского города Валуек. Оттуда 1 ноября он отправился вперед, несколько дней провел в Туле на железных заводах, дождался армию и 22 ноября торжественно вступил в Москву. «Пред царским сингклитом вели турченина, руки назад; у руки по цепи большой; вели два человека»…
Цесарский агент при русской армии Плейер задержался из-за болезни в Черкасске и поехал по следам армии месяц спустя. Потом он отчитался перед Императором: «По дороге я видел, какие большие потери понесла армия во время своего марша, хотя и не будучи преследуема никаким неприятелем; нельзя было без слез видеть, как по всей степи на протяжении 800 верст лежали трупы людей и лошадей, наполовину объеденные волками». Все деревни по пути армии оказались переполненными больными, заражавшими местных жителей своими недугами; смертность была ужасная.
