Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 4
Затем Замысловский принес мне для ознакомления упомянутую выше журнальную статью, сообщил план издания и выбор им автора, которого и я знал, сказал мне, у кого можно собрать некоторые сведения из прошлого ген. Джунковского. Посвятив их в это дело, я через несколько дней выдал Замысловскому на это издание 6.500 руб., с тем, чтобы Тихменев получил 3.000, а остальные пойдут на типографские и издательские расходы. Впоследствии Замысловский мне говорил, что он Тихменеву дал 2.000 рублей, а остальные ушли на издание. Отвечая за себя, я не буду говорить о лицах, давших о ген. Джунковском некоторые сведения Замысловскому, но только считаю долгом своей совести заявить, что в это дело я никого из состава департамента полиции не посвящал и к работе по собиранию материала не привлекал. Также я считаю нужным оттенить, что, когда это издание, в корректурном виде, было представлено в цензуру, то С. В. Виссарионов[*], еще в ту пору, не сложивший официально своих обязанностей председателя комитета, которому я до этого ничего не говорил по поводу этой брошюры, сам, по собственному побуждению, пришел с этим оттиском ко мне в квартиру, и хотя он считал себя несправедливо обиженным ген. Джунковским, по инициативе которого состоялся его перевод из департамента полиции в члены совета по делам печати, доложил мне о неудобстве появления в свет подобного издания. Затем, когда я ему сказал, что этот вопрос уже решен, он все-таки попросил меня прочесть весь оттиск, в особенности некоторые отмеченные им места, узнав, что я только знаю план, а статьи не читал. Когда я прочел, то некоторые части зачеркнул.
Если у А. Н. Хвостова, у Замысловского и Тихменева были в отношении ген. Джунковского искренние убеждения политической борьбы с ним, то у меня, который его несколько ближе знал, говорило, главным образом, неостывшее еще тогда чувство личной обиды на Джунковского за его отношение ко мне, связанное с последним периодом моей службы в департаменте полиции при нем и Маклакове, свидетелем чего был департамент, так как о моем отношении к главным циркулярам в эту пору я уже сказал в одном из предыдущих моих показаний. Что же касается лиц, стоявших близко к ген. Джунковскому как по штабу, так и по департаменту полиции, то никто из них при мне не ушел, даже секретаря ген. Джунковского чиновника V класса особых поручений Сенько-Поповского, которого я в свою пору, после ухода ген. Курлова, относившегося к нему с особым доверием, поддержал, рекомендовав вниманию товарища министра Золотарева и Джунковского, и поставил в хорошие материальные условия, но который много способствовал охлаждению ко мне Джунковского, — я, несмотря на то, что он, занимая должность секретаря при товарище министра, при моем вступлении даже не спросил моего разрешения на продление отпуска, данного ему ген. Джунковским, и ко мне, по возвращении с Кавказа не явился, не лишил должности чиновника особых поручений V класса, ни материального и добавочного и довольно большого содержания из сумм департамента, о чем мне даже был сделан доклад по департаменту. Я оставил его в составе министерства до состоявшегося через несколько месяцев перевода его, по просьбе ген. Джунковского, на Кавказ вице-губернатором и только отправил в командировку в Оренбург по устройству беженцев, когда губернатор просил о командировании ему кого-нибудь в помощь из чинов министерства, что дало Сенько-Поповскому, предварительно назначения вице-губернатором, возможность ознакомиться с предстоявшими ему обязанностями, так как он до того в провинции не служил и самостоятельных административных функций не исполнял.
Что же касается лиц, близких к Маклакову и им поставленных, то я не только не был к ним пристрастен, но когда А. Н. Хвостов, желая окружить себя своими людьми по министерству внутренних дел, имел надобность освободить некоторые должности (как, например, директора канцелярии министра, заведывающего гофмаршальскою частью дома министерства внутренних дел и распорядителя экстраординарного фонда и др.)[*], они, при моем содействии, были назначены на высшие должности в провинции согласно их пожеланиям; это было сделано мною из-за желания подчеркнуть Н. А. Маклакову, что у меня остались о нем хорошие воспоминания; это, как я думал впоследствии, когда уже ушел из министерства внутренних дел, послужило началом более доверчивого сближения Н. А. Маклакова со мною.
Когда упомянутая брошюра о ген. Джунковском была издана, и Замысловский принес мне пачку экземпляров ее, то я дал несколько книжек А. Н. Хвостову, кн. Андроникову, затем не менее 10 экземпляров А. А. Вырубовой, при свидании моем и А. Н. Хвостова с ней в Царском Селе, с соответствующей обрисовкой ген. Джунковского в связи с его отношением и Распутину, чем доставил видимое удовольствие ей и Распутину, которому тоже были даны 2 или 3 брошюры, и потом передал несколько экземпляров ген. Воейкову, отнесшемуся благоприятно к этому изданию.
Если в связи с последовавшим заявлением ген. Андрианова[*], обрисовывавшего, как я уже раньше говорил, поведение Распутина в Москве в ресторане «Яр» в иных тонах, чем материал, представленный государю ген. Джунковским, эта брошюра помогла А. А. Вырубовой и Распутину восстановить несколько подорванное у государя докладом ген. Джунковского доверие к Распутину, то не в этом отношении, конечно, брошюра эта была приятна ген. Воейкову и даже не по мотивам борьбы с ген. Джунковским на почве несходства в политических взглядах. Причина здесь несколько иная и заключается в том, что из всех моих предыдущих разговоров с ген. Воейковым по поводу ген. Джунковского до вступления и при вступлении в должность товарища министра и из того, что мне в откровенной беседе передавал кн. Андроников по этому вопросу, я вынес вполне ясное впечатление, что милостивое внимание, оказываемое до этого времени государем ген. Джунковскому, благодарность за прием во время выездов государя в 1912 году на Бородинские торжества, чему я сам был свидетелем, затем доминирующая роль, предоставленная Маклаковым ген. Джунковскому в приемах, встречах и охране государя в дальнейших объездах государя по России и, наконец, передоверие Маклаковым своего права непосредственного доклада государю по делам корпуса жандармов и полиции, вселили у ген. Воейкова искреннее убеждение в затаенном желании ген. Джунковского получить должность дворцового коменданта, тем более, что об этом уже одно время (в период стихов Мятлева об Куваке) ходили слухи в петроградском обществе, в виду пошатнувшегося тогда положения ген. Воейкова.
К этому же первому периоду относится и последовавшее затем охлаждение отношений наших к князю Андроникову. Когда кн. Андроников сыграл главную роль в нашем назначении и искренно помогал нам в первых наших шагах более близкого сближения с Распутиным и А. А. Вырубовой, то он просил А. Н. Хвостова, поддерживая его в необходимости иметь в министерстве своих людей, дать некоторые назначения и служебное движение близким к нему, князю, людям: Драгомирецкому, полк. Балашеву, Евреинову (служившему в градоначальстве), Манжевскому[*] и нескольким еще чиновникам (я теперь не припоминаю — кому, но занимавшим невидное служебное положение) и настаивал на уходе в особенности вице-директора департамента общих дел Палеолога, директора департамента духовных дел Менкина и петроградского градоначальника кн. Оболенского (товарища князя по пажескому корпусу), с которыми у него по различным поводам существовали неприязненные отношения. Затем кн. Андроников настойчиво домогался, чтобы при назначении на видные посты по центральным учреждениям министерства внутренних дел А. Н. Хвостов советовался с ним и ему заранее говорил о своих кандидатах; в особенности кн. Андроникова интересовали два назначения на должность директора: по департаменту общих дел, за уходом Волжина, и по департаменту духовных дел иностранных исповеданий, где князю хотелось иметь людей, с которыми он был бы близок или мог войти в хорошие отношения. Такие притязания князя совершенно не устраивали А. Н. Хвостова и несколько разбивали мои предположения; но, зная характер князя, я рекомендовал А. Н. Хвостову быть очень осторожным в тех случаях, где кн. Андроников будет проявлять большую настойчивость, и удовлетворять его просьбы только постольку, поскольку это будет отвечать нашим видам, так как в среду министерских чинов уже проникли слухи о влиянии князя на нас, не без участия в этом самого князя и Драгомирецкого, слухи, породившие различные толки, недалекие от истины, и началось к князю хождение чиновников, искавших его у нас поддержки.
Назначение Балашова устраивало А. Н. Хвостова, хорошо знавшего этого офицера по Нижнему Новгороду; уход Менкина, против которого интриговал Драгомирецкий, открывал А. Н. Хвостову возможность провести своего кандидата — старого его товарища по лицею — воронежского губернатора Петкевича, моего хорошего знакомого и сослуживца по Ковенской губернии, а за Евреинова просил тоже и товарищ министра кн. Волконский, оставлению которого в министерстве, по соображениям средостения кн. Волконского с многими из видных деятелей Государственной Думы, мы придавали большое значение. Эти просьбы были в скором времени удовлетворены, и это князя успокоило; что же касается Драгомирецкого, Палеолога и кн. Оболенского, то здесь произошло столкновение различных причин, вытекавших из существа положения каждого из нас.
