Фрэнк Абигнейл - Поймай меня, если сможешь. Реальная история самого неуловимого мошенника за всю историю преступлений
В интервью и беседах вы подчеркиваете, что развод родителей подтолкнул вас к преступной жизни. Что изменилось бы, если бы ваши родители остались вместе?
Я вовсе не хочу пользоваться разводом родителей как палочкой-выручалочкой. Однако развод воздействует на ребенка сокрушительно. Полагаю, если бы мои родители не развелись, я бы не удрал из дому, а вел нормальную стандартную жизнь – окончил школу, пошел в колледж и занялся карьерой. Наверно, я добился бы успеха, по натуре я всегда был предприимчив.
Вы часто говорили, что отец был к вам добр. Теперь, примерив на себя роль родителя, не хотели бы вы, чтобы он был менее легковерен, особенно когда вы «прокатили» его кредитную карточку «Мобил» на три тысячи четыреста долларов? Как бы отреагировали вы, если бы кто-то из ваших сыновей попытался провернуть этот трюк с вами?
Они не стали бы и пытаться. Они очень рано узнали, что «Папу не проведешь». Я был благословен троими чудесными сыновьями, не доставившими мне ни капельки неприятностей. Я чувствую себя очень виноватым, потому что понимаю, сколько сердечной боли и мук причинил собственному отцу, который очень любил меня, несмотря ни на что.
Как на вас повлиял последний разговор с отцом?
Мой отец умер, когда я был в тюрьме. Я так и не успел сказать ему, как сожалею о случившемся, как люблю его, как много он для меня значит. Из-за пребывания в тюрьме я даже не смог прийти на похороны. Управление тюрем считало меня способным на побег и отказало в посещении похорон.
Решив «уйти от дел» в первый раз, вы надумали отправиться во Францию, а не в какую-либо страну, где не совершали преступлений, вроде Бразилии. Имело ли это решение какое-нибудь отношение к ностальгии и желанию быть поближе к французской родне матери?
Нет, мне просто очень нравятся французские девушки.
Пребывание во Франции едва не стоило вам жизни, когда вы отбывали срок в Перпиньяне. Тем не менее на некоторых своих семинарах вы ставите в пример низкие затраты Франции на тюрьмы и низкий процент рецидивов. Считаете ли вы, что французская система лучше американской? Действует ли Перпиньян до сих пор?
Французские тюрьмы никогда не переменятся, но с возрастом я становлюсь мудрее. Быть может, французская система и самая лучшая. Там считают, что если ты совершил преступление, то должен быть наказан. Тебя отторгают от общества и его привилегий. Подвергают заключению. Это неблагоприятная жизненная среда, да так оно и должно быть. Они не хотят, чтобы ты вернулся. Там никогда не будет кондиционеров, телевизоров, тренажеров и замечательных блюд. В Соединенных Штатах в настоящее время на содержание заключенного тратится двадцать пять тысяч долларов в год. Большинство из них живут в заключении лучше, чем множество честных людей в свободном обществе, не нарушавших никаких законов.
По мере того как ваши аферы становились все более изощренными, вы привлекали все более изысканных женщин, хотя по возрасту вас бы даже в бар не пустили. Не идет ли роль донжуана рука об руку с опьянением от афер? Как те времена воспринимаются по сравнению с жизнью в браке?
Женщины – мой единственный порок (кроме преступлений). Я любил женщин. Я не курил, не пил, не употреблял наркотики – ни тогда, ни теперь. Но теперь я люблю только одну женщину, мою жену уже более двадцати пяти лет и мать моих троих чудесных мальчиков.
Юный Фрэнк Абигнейл полон контрастов. Например, вы хладнокровно обводили вокруг пальца деловую элиту Манхэттена, но засыпали в слезах от одиночества. Было ли это вашим ключом к успеху или препоной?
И то и другое. С одной стороны, по младости лет я не знал страха. Был слишком юн, чтобы анализировать или принимать в расчет последствия своих действий; по правде говоря, оправдать их было нетрудно. Но я никогда не открещивался от факта, что был лишь мальчонкой, а каждому ребенку нужны мать, отец и семья.
Как подсказывает название книги, вы воплотили в жизнь игривые фантазии, влекущие всякого. В какой момент ваше бегство перестало казаться игрой?
С возрастом я познал страх и стал сознавать последствия. Я скучал по родителям, друзьям и дому. Я начал понимать, что если войду в банк и выпишу подложный чек на пятьсот долларов, то дело не ограничится тем, что банк, ворочающий миллиардами, лишится пяти сотен долларов; попутно может лишиться работы кассир, потому что я уговорил его или ее нарушить правила и обналичить мне этот чек.
Ваши публичные выступления неизменно пользовались популярностью – от семинаров до курсов в Академии ФБР (и даже когда вы пребывали в роли временного лжепрофессора в университете Бригама Янга). В сочетании с живым воображением ваше умение четко выражать свои мысли могло бы подвести вас к сценической карьере. Думали вы об этом когда-нибудь, скажем, в детстве?
Нет, стать актером я даже не помышлял.
Прежде чем вы стали консультантом по защите документов от подделки, ваша пестрящая арестами анкета мешала вам получать даже минимальную зарплату. Как бы вы охарактеризовали свое отношение к деньгам сейчас?
Иметь деньги хорошо. Они чуточку облегчают жизнь, но куда важнее денег то воистину великое, утешительное и теплое чувство, что, не будь у тебя ни гроша, твоя жена, дети и семья все равно останутся с тобой.
Один из ваших сыновей избрал карьеру юриста. Его вдохновили ваши достижения в предотвращении преступлений? Как он и остальные члены семьи отреагировали на кино?
Для своих детей я в первую очередь отец. Только это они и видят. Хоть они и поражаются некоторым вещам, которые я вытворял в их возрасте, они все равно видят во мне только папу и знают, как я к ним отношусь. Я рад, что этот фильм вышел на экраны, когда они уже стали взрослыми, а не за несколько лет до того, когда они еще были детьми. Они понимают разницу между Голливудом и реальностью.
Как вы думаете, имеется ли сходство между вашими мошенническими действиями и корпоративной бухгалтерией теневой зоны, которая могла послужить причиной «мыльных пузырей», порожденных фондовой биржей 1990-х?
Сейчас не 1960 год; мы живем в крайне неэтичном обществе. Мы не учим этике в быту; мы не преподаем этику в школе, потому что учителя тут же обвинят в морализаторстве; и только долгие и упорные поиски помогут нам отыскать курс этики хотя бы в курсе колледжа. Важно помнить, что технологии плодят преступность, так было всегда… и так будет. Всегда найдутся люди, жаждущие воспользоваться технологиями в порочных целях. То, чем я занимался лет тридцать назад, сегодня провернуть в двести раз легче. Благодаря технологиям совершить преступление становится проще и быстрее, а отследить все труднее. Так что пока мы не пожелаем признать важность формирования личности и этического воспитания, нам придется не раз столкнуться с энронами, корпоративным жульничеством, хищениями и тому подобным.
В своей следующей книге «Искусство кражи»[46] вы даете рекомендации частным лицам и компаниям по защите от мошенничества. Каких самых распространенных афер следует опасаться? Было бы легче или труднее осуществлять ваши преступления в двадцать первом веке?
Преступлением этого века стало хищение персональных данных. Выдать себя за кого-то другого стало проще простого. А выдав себя за другого, можешь получить кредитную карту на его имя, взять ссуду на автомобиль на его имя, получить ипотеку или второе залоговое право на его имя, а то и стать подрядчиком, переложив ответственность за уплату своих налогов на кого-то другого. Мы выдаем столько информации, что кто угодно где угодно может стать кем угодно когда угодно.
Что бы вы посоветовали Конгрессу, чтобы сделать нашу авиационную отрасль менее уязвимой для угонщиков?
Мы должны начать профилирование. На обыски честных пассажиров и персонала авиакомпаний, не говоря уж о дедушках и бабушках, тратят абсолютно непомерное количество времени и средств, только потому что выбирают наугад. Я провожу в пути четыре дня в неделю; сейчас меня обыскивают чаще, чем в тюрьме. Я налетал в «Американ Эрлайнс» свыше пяти миллионов миль, и если они до сих пор не знают, кто я такой, то уж не узнают никогда.
В одном из интервью вы назвали «Пан-Ам» бывшим «Ритц-Карлтоном» гражданской авиации. Учитывая, что сейчас вы так много путешествуете по делам, что заработали более миллиона льготных миль, не чувствуете ли вы ностальгию по давно минувшим дням роскоши авиаперелетов?
Да. Пан-амов больше нет. Роскошь и комфорт ушли в небытие. Авиация стала просто видом транспорта. Сегодня путешествия – не что иное, как тяжелый труд. Фильм напоминает нам о том, чего мы лишились, о минувших годах пан-амов и гламура авиаперелетов. И в этом одна из грандиозных его заслуг.
