Ларри Коллинз - О, Иерусалим!
К утру капитан Махмуд Мусса, которому сделали перевязку, вернулся в город вместе с бойцами своей роты. Он немедленно приказал контратаковать оставленные пальмаховцами Сионские ворота. Защитники Еврейского квартала не устояли перед натиском и отступили на Еврейскую улицу. Отряд Мордехая Газита успешно участвовал в схватке, но сам Газит неосторожно подставил себя под пулю арабского снайпера и был тяжело ранен.
Тем временем Иосеф Нево готовился отразить атаку бронированной колонны Арабского легиона. По его расчетам, Легион мог наступать в одном из двух направлений: либо от здания полицейского училища через открытое поле к кварталу Санхедрия, граничившему с Меа-Шеарим на севере (это был кратчайший путь к центру еврейского Иерусалима), либо от холма Шейх Джаррах к стратегически важному перекрестку у дома Мандельбаума и оттуда вглубь Меа-Шеарим. На этом направлении у арабской колонны был один незащищенный фланг; вот здесь-то Нево и решил ее атаковать. Он разделил свои силы — половину послал в Санхедрию, а другую половину оставил у дома Мандельбаума, причем лучшие орудия он сконцентрировал на второй позиции.
Отряд, оставшийся у дома Мандельбаума, состоял главным образом из подростков — членов молодежной организации Гадна; ими командовал Яаков Бен-Ур. В темноте Нево надеялся укрыть в непосредственной близости от перекрестка наиболее эффективную часть своих жалких "бронированных сил": два броневика, две базуки и "Давидку". Кроме того, Нево приказал заминировать два дома у дороги на подходе к своим позициям; он рассчитывал взорвать эти дома после того, как пройдет несколько машин, и таким образом отрезать головные броневики от остальной части колонны. На подходе к Санхедрии были установлены два пулемета. Нево приказал пулеметчикам держаться, пока не подойдет подмога. К полуночи Нево в основном закончил подготовку к обороне.
Незадолго до рассвета минометы Арабского легиона снова начали методичный обстрел Меа-Шеарим. На холмах над Меа-Шеарим майор Джон Бьюкенен, заменивший Слейда, собрал силы для нового броска на город.
Иосеф Нево наблюдал, как арабские броневики медленно и грузно двинулись через Шейх-Джаррах. "Эти мерзавцы думают нас напугать! — подумал он. — Им кажется, что они непобедимы".
Однако арабы действительно напугали тех бойцов — их было три десятка, — которых Нево оставил в резерве в здании "Типат халав". Некоторые из них так тряслись от страха, что не могли стоять на ногах. Они отказались выйти из безопасного штабного подвала на обстреливаемую улицу. Нево вынул пистолет и направил его на ближайшего к нему бойца.
— А ну, вылезай отсюда! — приказал он. — Считаю до трех, а потом стреляю.
При счете "два" боец двинулся к выходу. Когда все бойцы оказались на улице, Нево построил их в две шеренги по стойке "смирно" и произнес краткую, но выразительную речь. Затем дрожащими голосами бойцы запели "Хатикву". Под крепнувшие звуки песни Нево развел всех по местам.
Пулеметчик, засевший по приказу Нево на окраине Меа-Шеарим, открыл ураганный огонь — Нево хотел создать у неприятеля впечатление, что у евреев достаточно боеприпасов. Головные машины Легиона были уже так близко, что пулеметчик различал фирменные клейма на покрышках. А неподалеку, на втором этаже дома Мандельбаума, подросток из Гадны громко закричал:
— Вот они!
Юноши зажали в руках бутылки с горючей смесью и прижались к стене. Яаков Бен-Ур считал бронемашины Легиона, выползавшие на дорогу. Перепуганные подростки повторяли за ним каждую цифру. Когда счет достиг десяти, кто-то спросил:
— А там, внизу, сколько у нас снарядов для базуки? — Три, — ответил чей-то голос.
— Нет, — прозвучал другой, более оптимистический ответ, — семь.
Бен-Ур продолжал считать. Броневиков было уже семнадцать.
Мишка Рабинович, двадцативосьмилетний ветеран британской армии, родом из России, присел со своей базукой за грудой камней. Да, в распоряжении Рабиновича имелось семь снарядов, но артиллерийский расчет не мог сегодня воспользоваться мастерством лучшего наводчика Хаганы: несколькими днями ранее преждевременно разорвавшийся снаряд ранил Рабиновича в правую руку. Сегодня утром он явился в отряд Иосефа Нево, сбежав из госпиталя.
Однако если Рабинович и не мог стрелять из базуки, он мог по крайней мере ее наводить. Глядя в прицел, он навел его на дорожный знак, находившийся в пятидесяти метрах ниже позиции. Знак гласил: "Иерусалим — 1 км". Повернувшись к Эли, молодому еврею из Польши, он шепнул:
— Когда первая машина закроет надпись "Иерусалим — 1 км", стреляй!
С крыши своего штаба Иосеф Нево наблюдал за продвижением арабских броневиков. Колонна достигла перекрестка улицы святого Георгия и Шхемской дороги. Там она минуту помедлила.
Нево затаил дыхание. А затем он почувствовал комок в горле: броневики двинулись по улице святого Георгия, прямо в его ловушку.
Эли следил, как головная машина неторопливо приближается к его позиции. Он не знал, что эта машина, по замыслу арабского командования, вовсе не должна была оказаться в прицеле его базуки. Однако, горя нетерпением скорее ворваться в Святой город, водитель — бедуин Мохаммед Абдалла повернул не в ту сторону, куда следовало. Перед бронированной колонной Арабского легиона, двигавшегося в то утро от вышины Шейх-Джаррах, вовсе не стояла задача захватить еврейский Иерусалим. Бьюкенен приказал своим людям дойти до Дамасских ворот, чтобы создать непрерывную линию арабских позиций от Шейх-Джарраха до стен Старого города.
Эли нажал на спусковой крючок, и Рабинович затаил духание.
Снаряд вылетел из жерла, и подбитая головная машина опрокинулась набок на обочину дороги. И тут, как вспоминал потом Нево, "начался ад кромешный", Выстрел базуки вынудил арабов начать операцию, которую они вовсе не планировали.
Полдюжины броневиков двинулись на помощь подбитой машине.
Лейтенант Нагиб, наводчик этого броневика, и его шофер Мохаммед Абдалла были убиты. Реувен Тамир из своего краденого британского бронированного "даймлера" смотрел, как другие броневики движутся к дымящейся машине. Он зажмурился и дал выстрел из своей пушки. Открыв глаза, он увидел лишь большой пролом в стене дома напротив. Тогда он выстрелил снова — и снова промазал. Но после третьего выстрела Тамир издал торжествующий клич: второй арабский броневик вспыхнул ярким пламенем.
А вокруг дома Мандельбаума тем временем закипел бой.
Пехотинцы Легиона кинулись вперед, на помощь своим. Увидев красно-белые скуфии арабов, подростки из Гадны стали швырять в них бутылки с горючей смесью, а Бен-Ур обстреливать их из своего единственного пулемета.
Удивленные тем, каким яростным отпором была встречена их незапланированная атака, арабы начали оттягиваться назад, надеясь перегруппироваться и восстановить первоначальную линию продвижения. Когда арабские броневики стали разворачиваться, дом Мандельбаума огласился ликующими криками.
Иосеф Нево тоже с удовлетворением наблюдал за отходом арабов. Солдаты Глабба дорого заплатили за то, что дали заманить себя в ловушку. Около позиций Иосефа Нево у дома Мандельбаума лежали две выведенные из строя арабские бронемашины, а несколько дальше на дороге застряла еще одна, подбитая пулеметчиком.
Буквально за несколько минут новость о победе Нево разлетелась по всему Иерусалиму. Она имела для жителей огромное психологическое значение. Кучка зеленых юнцов из Гадны сумела остановить грозною врага, которого евреи больше всего боялись, — бронированную колонну Арабского легиона.
Евреи поверили в свои силы — и этому подъему боевого духа суждено было сыграть огромную роль в битвах следующих дней.
То, как евреи Иерусалима восприняли победу у дома Мандельбаума, лучше всего выразила одна из подруг Наоми Нево — жены Иосефа. Подруга вбежала к Наоми, плача от радости.
— Наоми, Наоми! — закричала она. — Иосеф спас Иерусалим!
37. Захватить Латрун
В двух тысячах километров от Иерусалима, в Чехословакии, неутомимый Эхуд Авриэль сумел получить в свое распоряжение авиационную базу, и 20 мая, в то время как Соединенные Штаты и Советский Союз были заняты ведением холодной войны, с аэродрома в Судетах, который обслуживался в основном американским персоналом, поднялся, взяв курс на Израиль, первый купленный Авриэлем "мессершмитт" В том же месяце в Хайфу прибыло судно "Изго", и с него съехали на причал купленные Зилем Федерманом в Антверпене грузовики, доверху набитые разнообразным снаряжением.
Хагана отчаянно нуждалась в вооружении и обмундировании.
Сколь ни мужественно сражались евреи, однако значительное преимущество арабов в количестве бронированных машин и в огневой мощи давало себя знать. Серьезнее всего было положение на юге, где в Палестину вторглась египетская армия численностью в десять тысяч человек, поддерживаемая пятнадцатью самолетами-истребителями, танковым полком и двадцатипятифунтовыми полевыми орудиями. У евреев на Южном фронте было всего две бригады Хаганы. Одна из них — бригада "Негев" — состояла из восьмисот человек и имела два двадцатимиллиметровых орудия и два миномета "Давидка" с десятью снарядами. Во второй бригаде, дислоцированной на побережье, насчитывалось две тысячи семьсот человек, но зато там не было ни одного противотанкового орудия — только мины и бутылки с горючей смесью.
