Александр Ушаков - Гитлер. Неотвратимость судьбы
В ноябре 1932 года президент Германии фон Гинденбург получил секретное обращение 12 германских промышленников, среди которых были Шахт, Шредер, Тиссен, Верман, Оппен, Кастль и Рострег. «Национальное движение нашего народа, — говорилось в нем, — является залогом своеобразного начала эпохи, которая путем преодоления классовой борьбы создаст необходимые предпосылки для возрождения экономики… Передача руководства… кабинету во главе с фюрером крупнейшей национальной партии уничтожит слабости и ошибки, которые неизбежно сопутствуют массовому движению, и превратит миллионы людей, которые сейчас стоят в стороне, в позитивную силу». Промышленники не называли Гитлера, но президенту и так было понятно, кого они имеют в виду.
Выяснить «настроение старого барона и наилучшие способы преодолеть его продолжающееся до сих пор сопротивление» было поручено фон Папену. Вестфальский барон и крупный промышленник, он был всем этим господам куда ближе, нежели фон Шлейхер со своими социальными идеями. Общее мнение прекрасно выразил в своем письме банкиру Шредеру Кепплер: «Надо пустить в ход все рычаги, чтобы заставить старого барона принять единственно правильное решение… Господин фон Папен окажет величайшую услугу немецкому народу, если сумеет, добиться соответствующего решения старого барона».
* * *4 января 1933 года Гитлер в сопровождении Гиммлера и Гесса отправился на виллу влиятельного кельнского банкира Шредера. Но впустили к Шредеру только одного фюрера. Помимо хозяина в кабинете находились фон Папен и Кепплер. Фон Папен, который на этой встрече выступал как представитель тех самых хозяйственных кругов, которые приблизились к нему еще во времена его канцлерства, заговорил о том, что Гитлеру следует примкнуть ко всем правым силам, начиная с президента и кончая «Стальным шлемом». Затем Гитлер изложил свою программу. Да, он все еще настаивал на получении поста канцлера, но согласен вступить в коалицию с фон Папеном и националистами Гугенберга и восстановить Харцбургский фронт. Шредер согласно кивнул, и судьба Шлейхера и его правительства была решена.
Нелегкие времена переживал и фон Шлейхер, который, по словам Отто Штрассера, оказался «излишне самоуверенным типом». В ослаблении его позиций сыграла близость к Гинденбургу фон Папена, который постоянно нервировал его намеками на намерение Шлейхера устранить его с помощью рейхсвера и на разоблачение его «восточной аферы». Внес свой вклад в падение генерала и сын Гинденбурга Оскар, распускавший слухи о якобы моральной распущенности канцлера, всячески настраивал против него отца.
12 января 1933 года Гинденбург принял делегацию ландбунда во главе с его председателем. Речь пошла об ограблении сельского хозяйства в пользу «денежных мешков» интернационально настроенной экспортной промышленности, чему якобы способствовал канцлер К. Шлейхер. Президент отнесся к «ходокам» с явным сочувствием, и положение канцлера еще более осложнилось. Произвела на Гинденбурга впечатление и победа нацистов на выборах в Липпе, которую стараниями Геббельса гитлеровская пропаганда раздула до вселенских масштабов.
Шлейхер сопротивлялся слабо и в свою очередь пригрозил предать гласности секретный доклад о многочисленных злоупотреблениях при выделении «восточной помощи», в счет которых сотни юнкерских семейств незаконно получили безвозвратные государственные кредиты. Этим он еще больше насторожил замешанного в этом скандальном деле Гинденбурга, который зарегистрировал подаренное ему поместье на имя сына, что освобождало его в будущем от налога на наследство.
* * *23 января 1933 года Шлейхер посетил президента и потребовал распустить рейхстаг, в котором он так и не получил поддержки, и предложил управлять страной с помощью президентских декретов. Заодно он попросил временно упразднить парламентскую демократию и установить военную диктатуру. То есть сделать то, о чем еще раньше просил фон Папен, который теперь уверял всех, что сумеет уговорить Гитлера войти в правительство, которое сможет получить поддержку рейхстага.
Президент согласился на все, кроме предоставления Гитлеру должности рейхскомиссара Пруссии, которую фон Папен намеревался занять сам — это давало ему возможность сохранить контроль над сильной прусской полицией. На пост министра обороны фон Папен и Гитлер предложили злейшего врага Шлейхера генерала фон Бломберга, которого тот изгнал в 1929 году из министерства обороны, где он был начальником законспирированного Генерального штаба, после чего Бломберг командовал дивизией в Восточной Пруссии. Близкие к нацистам начальник штаба дивизии генерал фон Рейхенау и дивизионный священник Мюллер, который после прихода Гитлера к власти станет рейхсепископом, без особых проблем завербовали фон Бломберга. Предварительные переговоры показали: честолюбивый генерал рвался в Берлин и считал, что именно он является выразителем мнения всей армии.
«Той же ночью, — пишет Отто Штрассер, — состоялась встреча, в которой приняли участие Гитлер, фон Папен, Гугенберг и лидер «Стального шлема» Зельдте.
— Я должен стать канцлером, — настаивал Гитлер, — или я отказываюсь поддерживать новый кабинет.
Однако Гугенберг был непреклонен.
— Гинденбург доверяет фон Папену, мы доверяем фон Папену, поэтому фон Папен и должен быть канцлером.
Гугенберг и Зельдте не собирались уступать. Их поддержали Мейснер и Оскар фон Гинденбург. Гитлер был в отчаянии. Его голос дрожал, а в глазах стояли слезы. Никто не заметил, как фон Папен неслышно выскользнул из комнаты.
— Я не позволю отодвинуть себя на вторые роли! — возмущался Гитлер.
На рассвете в комнату ворвался фон Альвенслебен.
— Мы должны действовать немедленно! — кричал он. — Шлейхер отказался уйти с поста канцлера. Он поднял по тревоге потсдамский гарнизон на случай непредвиденных осложнений.
Поднялась настоящая паника, поскольку ярые реакционеры Гугенберг и Зельдте больше всего боялись левой диктатуры, опирающейся на армию.
Это известие заставило запаниковать и старого Гинденбурга, а за ним и всю его свиту. Только фон Папен посмеивался, пока Гитлер демонстрировал решимость и мужество бороться с угрозой. Разве не он самый сильный человек в Германии? Разве у него нет отрядов СА, которые он может бросить на усмирение потсдамского гарнизона? Ни у кого не возник вопрос: а был ли в действительности мобилизован потсдамский гарнизон? И хотя фон Папен был в известной степени скомпрометирован связями со Шлейхером, чтобы надеяться тут же вернуться к власти, его уловка оказалась успешной.
Лишь часы пробили двенадцать, «богемский ефрейтор» явился к фельдмаршалу Гинденбургу уже в качестве канцлера германского рейха.
Гитлер оказался на вершине власти. Он не останавливался ни перед чем, чтобы добиться ее…»
Что же произошло на самом деле в последние часы республики? Вечером 29 января 1933 года действительно появились слухи, что Шлейхер вместе с начальником войскового управления рейхсвера К. Хамерштейном поднял по тревоге потсдамский гарнизон, что он намерен арестовать президента и совершить военный переворот. И тогда Гитлер на самом деле отдал распоряжение держать в полной боевой готовности берлинских штурмовиков.
Использовал в своих интересах слух о выступлении Шлейхера и фон Папен, и прибывший в Берлин ранним утром 30 января фон Бломберг был первым из всего правительства приведен к присяге. Принеся присягу, новый военный министр тут же заявил Гинденбургу, что рейхсвер хочет видеть на посту рейхсканцлера только одного человека — Гитлера!
Конечно, президент был согласен. Да и что ему оставалось делать, если это согласие у него буквально вырывали сначала промышленники и банкиры, а теперь и армия! Сегодня уже никто не скажет, так ли уж помог фон Бломберг Гитлеру, но уже после своего прихода к власти Гитлер откровенно заявит: «В этот день мы хотим особенно поблагодарить нашу армию, ибо мы точно знаем, что если бы войска не стояли в дни нашей революции на нашей стороне, то сегодня бы мы не стояли здесь».
Но все это будет потом, а пока новый министр получил приказ президента пресекать любые попытки военного путча и оказывать всемерную поддержку новому правительству, которое будет создано уже через несколько часов.
Оставалось только одно препятствие: Гугенберг, который не соглашался на новые выборы, так как опасался поражения своей партии. Тем не менее общими усилиями его удалось уговорить, и после того как Гитлер торжественно пообещал не делать никаких персональных изменений в кабинете министров независимо от результатов голосования, Гугенберг сдался. Но даже сейчас Гитлер все еще не был уверен в окончательном успехе, и 29 января в дневнике Геббельса появилась следующая запись: «Фюрер часами меряет большими шагами комнату отеля… Потом вдруг останавливается и говорит мне: «Если партия распадется, то я через три месяца пущу себе пулю в лоб».
