Наталья Макарова - Тайные общества и секты: культовые убийцы, масоны, религиозные союзы и ордена, сатанисты и фанатики
1921 год — год наибольшего подъёма волны крестьянской войны. Зеленодубские отряды вели боевые действия в Слуцком, Мозырском, Бобруйском, Борисовском уездах. Сам Дергач возглавлял партизанские отделы возле Пухович и на юг от местечка, в направлении Любань-Городятичи. Именно в это время он и стал широко известным атаманом на Полесье. Походы готовились, как писала советская историография, на территории «панской Польши». Но надо уточнить, так ли это было? В Риге был подписан договор между Россией и Польшей, который, как сказал поэт, «рассёк наш край пополам». Борцы за независимость и единство отчизны не хотели признавать новую границу. В восприятии простых людей она также долго была ненатуральной. Партизаны-зеленодубцы чувствовали себя дома и по ту, и по другую сторону.
(По мат. П. Стужинская «Зелёный Дуб», Белорусский исторический журнал, 1995 г., № 1)
«Петроградская боевая организация»
В июне 1921 года Петроградская губернская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией напала на след подпольной группы бывших участников кронштадтского мятежа.
Руководителем группы, носившей название «Объединённая организация кронштадтских моряков», оказался бывший матрос линейного корабля «Петропавловск» М. Л. Комаров, исполнявший во время мятежа обязанности коменданта кронштадтского «временного ревкома». На его квартире обосновался штаб организации заговорщиков.
Как выяснилось, Комаров с группой участников кронштадтского мятежа пробрался нелегально в Петроград из Финляндии по заданию председателя контрреволюционного кронштадтского «временного ревкома» С. М. Петриченко для подпольной работы. Заговорщики вербовали сторонников, создавали подпольные ячейки в городских районах и ставили во главе их своих доверенных людей. Так, например, начальником 2-го городского района — И. Е. Анплеев (он же Андреев), начальником Невского района — П. В. Ищенко.
«Объединённая организация кронштадтских моряков» являлась частью другой, более крупной «Петроградской боевой организации» («ПБО»), во главе которой стоял профессор В. Н. Таганцев, член ликвидированного в своё время «Национального центра».
«Петроградскую боевую организацию» возглавлял комитет, в который входили В. Н. Таганцев, бывший полковник артиллерии В. Г. Шведов и бывший офицер, агент финской разведки Ю. П. Герман. Эта организация, созданная ещё до кронштадтского мятежа, придерживалась кадетского направления и включала кроме «Объединённой организации кронштадтских моряков» ещё две группы — профессорскую и офицерскую.
В профессорскую группу входили известный финансист князь Д. И. Шаховский, ректор Петроградского университета, бывший царский сенатор профессор Н. И. Лазаревский, бывший царский министр юстиции С. С. Манухин, профессора М. М. Тихвинский и другие. Группа эта «идейно» направляла работу всей организации и разрабатывала проекты государственного и хозяйственного переустройства России, полагая, что свержение Советского правительства — вопрос лишь времени. Лазаревский, например, подготовил проекты переустройства местного самоуправления, денежной реформы, план восстановления кредита. Профессор Тихвинский, связанный со старыми служащими нефтяных предприятий Нобеля, собирал сведения о состоянии нефтяной промышленности страны.
Разработанные проекты и планы отсылались в заграничный центр организации, в Париж, а сведения о состоянии нефтяной промышленности — бывшим владельцам нобелевских предприятий. Таганцев вместе с князем Шаховским пытались создать подпольные банковские конторы, чтобы срывать финансовые мероприятия Советского правительства. В профессорской группе состояли также князь К. Д. Туманов, работавший в информационном центре РОСТА и использовавший его материалы в интересах контрреволюции, князь С. А. Ухтомский, геолог В. М. Козловский, на квартире которого хранились динамит, белогвардейская литература, и другие.
Офицерскую группу возглавлял сподвижник Юденича — подполковник П. П. Иванов. Группа разработала план вооружённого восстания в Петрограде и области. Его предполагалось начать одновременно в Петрограде, Рыбинске, Старой Руссе, Бологом и на станции Дно и таким образом отрезать Петроград от Москвы. Петроград был разбит на районы, и в каждом из них во главе мятежных сил поставлен опытный офицер. Группе удалось привлечь к антисоветской деятельности нескольких офицеров, служивших в Красной Армии и на флоте. Среди них были Н. М. Подня (он же Бутгель-Подлобный), дворянин, скрывший своё прошлое, вступивший в Коммунистическую партию и ставший комиссаром 3-го минно-подводного дивизиона; Г. Х. Рооп, сын генерала, адъютант того же дивизиона, снабжавший документами членов подпольной организации.
Кадет Таганцев вынашивал идею создания «массовой базы», на которую могла бы опираться «ПБО», и искал связей с антисоветскими группами, действовавшими среди рабочих.
Таганцев вошёл в контакт с группой «уполномоченных собрания представителей фабрик и заводов г. Петрограда». Эта группа представляла собой блок выходцев из разных партий, выступала под флагом беспартийности и вела антисоветскую пропаганду на предприятиях.
«Петроградская боевая организация» помогала группе «уполномоченных собрания представителей фабрик и заводов» издавать за границей прокламации, которые затем распространялись на предприятиях Петрограда.
В мае 1921 года Таганцев начал переговоры с находившимися в Финляндии кронштадтским «временным ревкомом». По соглашению между «ПБО» и «временным ревкомом» в Петроград приехали несколько моряков во главе с Комаровым, «работу» которых возглавляла «ПБО». Эта группа и образовала «Объединённую организацию кронштадтских моряков».
Общее количество арестованных по делу «ПБО» составляло свыше 200 человек. По постановлению Петроградской чрезвычайной комиссии от 29 августа 1921 года наиболее опасные из них, в том числе Таганцев, Шведов, Лебедев, Орловский, были расстреляны, остальные приговорены к различным срокам лишения свободы.
«Троцкистская группа Пятакова и Радека»
Карл Бернгардович Радек.
В 1935 году К. Б. Радек вошёл в состав Конституционной комиссии ЦИК СССР. В 1936 году Радека арестовали.
Газета «Правда» сообщала: 23 января 1937 года в Октябрьском зале дома Союзов военная коллегия Верховного суда СССР в открытом судебном заседании приступила к разбору дела Пятакова, Радека, Сокольникова, Серебрякова и других, обвиняемых в подготовке террористических актов. Состав суда: председательствующий — председатель военной коллегии Верховного суда СССР армвоенюрист В. В. Ульрих, члены суда — корвоенюрист И. О. Матулевич и диввоенюрист Н. М. Рычков. На процессе присутствуют от общественности писатели, в том числе А. Н. Толстой, Лион Фейхтвангер и другие. Широко представлена советская и иностранная печать. Присутствуют также члены дипломатического корпуса.
О суде над «троцкистской группой Пятакова и Радека» Лион Фейхтвангер рассказывал в книге «Москва 1937», которая имеет подзаглавие «Отчёт о поездке для моих друзей». В своих психологических портретах писатель стремится убедить читателя в бесспорности вины подсудимых и в абсолютной правдивости своих наблюдений.
Вот как выглядит Карл Радек на скамье подсудимых в описании Фейхтвангера.
«Писателя Карла Радека я тоже вряд ли когда-нибудь забуду. Я не забуду ни как он там сидел в своём коричневом пиджаке, ни его безобидное худое лицо, обрамлённое каштановой старомодной бородой, ни как он поглядывал на публику, большая часть которой была ему знакома, или на других обвиняемых, часто усмехаясь, очень хладнокровно, зачастую намеренно иронично, ни как он при входе клал тому или другому из обвиняемых на плечо руку лёгким, нежным жестом, ни как он, выступая, немного позировал, слегка посмеиваясь над остальными обвиняемыми, показывая своё превосходство актёра, — надменный, скептический, ловкий, литературно образованный. Внезапно оттолкнув Пятакова от микрофона, он встал сам на его место. То он ударял газетой о барьер, то брал стакан чая, бросал в него кружок лимона, помешивал ложечкой и, рассказывая о чудовищных делах, пил чай мелкими глотками. Однако совершенно не рисуясь, он произнёс своё заключительное слово, в котором он объяснял, почему он признался, и это заявление, несмотря на его непринуждённость и на прекрасно отделанную формулировку, прозвучало трогательно, как откровение человека, терпящего великое бедствие. Самым страшным и труднообъяснимым был жест, с которым Радек после конца последнего заседания покинул зал суда. Это было под утро, в четыре часа, и все — судьи, обвиняемые, слушатели — сильно устали. Из семнадцати обвиняемых тринадцать — среди них близкие друзья Радека — были приговорены к смерти; Радек и трое других — только к заключению. Судья зачитал приговор, мы все — обвиняемые и присутствующие — выслушали его стоя, не двигаясь, в глубоком молчании. После прочтения приговора судьи немедленно, удалились. Показались солдаты; они вначале подошли к четверым, не приговорённым к смерти. Один из солдат положил Радеку руку на плечо, по-видимому, предлагая ему следовать за собой. И Радек пошёл. Он обернулся, приветственно поднял руку, почти незаметно пожал плечами, кивнул остальным приговорённым к смерти, своим друзьям, и улыбнулся. Да, он улыбнулся».
