Юрий Авербах - О чем молчат фигуры
Далее события развивались весьма любопытно. Слово взял венесуэлец Рафаэль Тудела — инициатор проведения заседаний ЦК в Каракасе, считавшийся одним из самых авторитетных деятелей ФИДЕ.
— Я слышал,— сказал он,— что Анатолий Карпов не возражает против матча на условиях, разработанных нами для его поединка с Фишером: играть до шести побед. А спорный вопрос о счете 5 : 5 можно решить так: игра продолжается до первой победы. Однако поскольку чемпион мира идет на уступки, я предлагаю предоставить ему право на матч-реванш. Надо только спросить господина Карпова, согласен ли он на эти условия?
Анатолий Евгеньевич милостиво согласился, предложение было поддержано кем-то из членов ЦК, поставлено на голосование и принято большинством голосов. Эдмондсон только лукаво улыбался...
Потом я долго думал, зачем все это было ему нужно, и пришел к такому выводу. Опытный дипломат, хорошо знавший тайные пружины ФИДЕ и умело ими пользовавшийся, американец хотел наладить отношения с новым чемпионом. Ведь еще совсем недавно он нападал на Карпова, резко критиковал его в западной печати, называл его «бумажным» чемпионом.
К тому времени связь Эдмондсона с Фишером полностью прервалась, его позиции в американской федерации пошатнулись. Нужно было срочно менять ориентацию. То, что он достиг своей цели, показывает только один факт: с одобрения Карпова Эдмондсон был назначен членом апелляционного жюри на предстоящий матч.
Анатолий Евгеньевич мог быть доволен итогами заседаний в Каракасе: он получил, что хотел. Ему предстояло играть (это выяснилось немного позже, когда закончился финальный матч претендентов Корчной — Спасский) с человеком, который был ровно на двадцать лет старше, и Карпов, видимо, полагал, что в длительном состязании будет иметь над ним перевес. Но не ошибался ли он в своих рассуждениях? Ведь уже предыдущий поединок с Корчным, где он вел со счетом 3 : 0, а победил с минимальным перевесом 3 : 2, показал, что Карпов не стайер. А матч в Багио, где он заметно сдал на финише, только подтвердил это. Что же касается первого матча с Каспаровым, то игра до шести побед вообще закончилась для него катастрофой.
В Каракасе каждый раз, когда Карпов и Гаприндашвили покидали отель, к ним в машину подсаживался человек с бычьей шеей и квадратным туловищем.
Это телохранитель,— объяснил мне Тудела.— Чемпионов нужно охранять. Такова сегодня наша жизнь!
Не знаю, по этой ли причине, но после Каракаса Карпов стал выезжать на Запад с личным телохранителем.
В свободное время Анатолий с увлечением играл с ним в карты. Вел себя телохранитель вполне достойно и корректно, помогал, если нужны были его знания испанского языка, но в наши шахматные дела не вмешивался.
В преддверии матча с Корчным Карпов стал собирать под свои знамена лично преданных ему людей и начал с президента. Мне позвонил Александр Рошаль — доверенное лицо чемпиона мира:
Толя поручил мне передать, что на перевыборном пленуме президентом федерации будет избран Севастьянов,— сообщил он. И добавил: — А вы останетесь первым вице-президентом!
Эта новость не была для меня неожиданностью. Еще в начале 1976 года в «Правде» появилось программное интервью чемпиона мира. Констатируя, что наша молодежь играет нестабильно, он возложил всю вину за это на федерацию. Досталось и лично мне. Карпов критиковал меня за то, что я, по его мнению, недостаточно упорно боролся на конгрессе ФИДЕ в Ницце против введения «швейцарки» в Олимпиадах и после голосования будто бы заявил:
Ничего, выигрывали по круговой системе, будем выигрывать и по «швейцарке».
Не помню, чтобы я говорил подобные слова, но, кстати, так и произошло. За одним исключением сборная команда СССР выиграла все Олимпиады, а игрались они по швейцарской системе.
Вскоре после публикации в «Правде» Ивонин как бы невзначай поинтересовался:
Вы намерены реагировать на выступление чемпиона мира?
«Правда» была директивным органом, поэтому я ответил:
Собираемся обсудить его на федерации. И вот в присутствии Карпова состоялось заседание президиума федерации. Выступавшие в лучших традициях того времени отмечали наши достижения в работе с молодежью, признавали недостатки, намечали меры для их устранения. По ходу заседания кто-то задал Карпову вопрос:
- Вы можете назвать человека, которому Авербах сказал эти слова по поводу «швейцарки»?
- Я сам не слышал, но мне передали! — не смущаясь, ответил Анатолий Евгеньевич.
Критика в главной газете страны наводила на мысль, что мое президентство скоро кончится. Так и оказалось...
Космонавт, дважды Герой Советского Союза Виталий Иванович Севастьянов был земляком и давнишним приятелем Карпова. Он присутствовал на его свадьбе с первой женой Ириной. В шахматных кругах прославился еще в 1970 году, когда вместе с Адрианом Николаевым сыграл историческую партию Космос — Земля, в которой честь земли защищали начальник Центра подготовки космонавтов генерал Каманин и космонавт Горбатко. А в 1972 году Севастьянов был главным судьей Всесоюзной шахматной олимпиады. Нет ничего удивительного, что накануне ответственного матча Карпов решил поставить во главе федерации верного ему человека. Так в свое время поступали и Ботвинник, и Петросян.
Кстати, с точки зрения связей наверху новый президент был фигурой удачной. К тому же Виталий Иванович любил быть на виду. Он вел на телевидении передачу о космосе, входил в художественный совет Малого театра, открывал собачьи выставки. Шахматная федерация стала для него еще одной и весьма престижной ступенькой наверх.
Ныне он известный общественный деятель, депутат Государственной Думы.
В Багио и Буэнос-Айресе
После того, как Корчной остался на Западе, да еще и посмел выступить с политическими заявлениями, по разумению советских идеологов он превратился в заклятого врага нашей страны, которого во что бы то ни стало необходимо было сокрушить. Однако эту уже не столько спортивную, сколько политическую задачу не удалось решить ни Петросяну, ни Полугаевскому, ни Спасскому.
Теперь все надежды властей были только на Карпова. Поэтому матч на первенство мира Карпов — Корчной, проходивший в 1978 году в Багио, выходил из рамок шахмат, превратился в политическую схватку.
С одной стороны в ней выступал верный сын русского народа, «золотой мальчик» советских шахмат (так Карпова называли на Западе), с другой — невозвращенец, человек сомнительной национальности, отщепенец. По замыслу властей этому матчу предстояло стать этаким сражением Георгия Победоносца с драконом, в котором дракон обязательно должен быть повержен. Подготовка Карпова к этому сражению стала для Спорткомитета первостепенным делом государственной важности и повышенной ответственности. Само собой, о ходе подготовки руководство Спорткомитета докладывало на самый верх.
Были мобилизованы все ресурсы. Гроссмейстерам, специалистам по различным дебютам, предложили передать свои дебютные разработки чемпиону мира. Не обошлось и без иностранной помощи — в Москву был приглашен гроссмейстер Вольфганг Ульман из ГДР. Его попросили по-братски поделиться своими знаниями французской защиты, излюбленного дебюта Корчного за черных.
Из Москвы на Филиппины отбыла огромная делегация. В нее входили тренеры, телохранители, журналисты, переводчики, массажист, врач, психолог и даже повар. Возглавлял всю эту братию Батуринский. Как писал впоследствии Карпов: «Матч в Багио — самое склочное, самое скандальное соревнование из всех, в которых я когда-либо принимал участие». Стоит добавить, что в многовековой истории шахмат еще не было такого скандального состязания. Недаром Эдмондсон, выпустивший книгу об этом матче, так прямо и назвал ее «Скандалы в Багио». То, что там происходило, было выше моего понимания, никак не вязалось с благородным имиджем старинной королевской игры.
Поведение сторон было далеко от джентльменского, оно напоминало кухонную ссору в коммунальной квартире. Корчной, например, надевал зеркальные очки и, по утверждению Карпова, делал так, чтобы отражавшийся от них свет попадал в глаза противнику. В ответ Карпов, по утверждению Корчного, начинал вертеться на кресле, издавая им звуки, мешавшие противнику думать. А ретивые журналисты расписывали эти штучкидрючки, как будто они были шедеврами шахматной мысли. И подобной дребеденью заполнялись страницы газет, как западных, так и наших. Например, такая солидная газета, как «Известия» опубликовала сообщение из Багио, в котором утверждалось, что как только Карпов собирался ложиться спать, над Багио специально начинал кружиться самолет, шум которого мешал ему заснуть...
Позднее в своей книге «Антишахматы» Корчной возложил всю вину за скандалы на возглавляемую Батуринским команду Карпова, а тот в книге «Сестра моя Каисса» и Батуринский на «Страницах шахматной жизни» — на команду Корчного. Сейчас можно сказать, что обе стороны играли в «антишахматы». И права солидная английская газета «Тайме», когда, подводя итоги поединка в Багио, резюмировала: «Матчем в Багио престижу шахмат был нанесен серьезный удар».
