Анджела Стент - Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений
Далее предстояло добиться общего согласия с этим решением. Увы, Белый дом недооценил, насколько сильным окажется сопротивление европейцев. Путин заявил Райс и Гейтсу, что принятие Грузии в НАТО – это «красная черта», о чем Россия также ясно дала понять европейцам. Резко отрицательная реакция России на вопрос о ПДЧ нашла понимание в столицах многих стран «старой» Европы, особенно в Берлине{433}.
В последние месяцы президентского срока Буша Россия становилась источником нарастающих трансатлантических разногласий. Для Европы Россия значила куда больше, чем для США. Россия выступала крупным поставщиком энергоносителей в Европу, а для Финляндии и стран Балтии она была единственным поставщиком природного газа и важным поставщиком нефти. Кроме того, для Европы Россия была и остается ведущим торговым партнером, на российских контрактах держатся сотни тысяч рабочих мест как в «старой», так и в «новой» Европе. Наконец, в Великобритании, Франции, Германии и Испании проживают и работают более полумиллиона российских граждан. Россия – самый крупный, пускай и не всегда удобный, сосед Европы, и Европе никуда от него не деться, а потому общение с этим соседом – необходимость, а не вопрос выбора{434}.
Германия как самая могущественная страна Евросоюза играла ключевую роль в дебатах о предоставлении ПДЧ Грузии и Украине. Германия выступала также главным европейским переговорщиком и защитником для России, главным образом в знак признания заслуг России в мирном воссоединении Германии{435}. Канцлер Германии Ангела Меркель, дочь пастора родом из Восточной Германии, поначалу более критически относилась к России, чем ее предшественник Герхард Шрёдер. Но со временем она осознала, что, учитывая обширные экономические интересы ее страны в России, а также особую историю отношений двух стран, политика в отношении России должна быть последовательной. Хотя Берлин и критиковал некоторые действия Москвы как внутри страны, так и на международной арене, многие немцы – как в правительстве, так и за его пределами – верили все же, что при Путине Россия развивается в правильном направлении и в конечном счете превратится в более современное общество. Германию роднил с Россией тот исторический факт, что обеим странам пришлось преодолевать наследие тоталитарного режима, и это побуждало Берлин оценивать действия Москвы через иную призму, чем та, что была у политиков в Вашингтоне. В Берлине более реалистично смотрели на темпы российской трансформации. Как подытожил эти расхождения один высокопоставленный германский политик, Америка в общении с Россией выказывает «патологический дефицит сопереживания»{436}.
Буш с симпатией и уважением относился к Ангеле Меркель. Но при этом они расходились во мнениях по ПДЧ. Позиция Германии основывалась на нежелании отталкивать Москву, а также на серьезных сомнениях в том, что Украина или Грузия действительно готовы к ПДЧ. После первоначальной эйфории «цветных революций» обе страны погрузились в пучину внутренних раздоров, и их лидеры во многом растратили первоначально накопленный политический капитал. У украинского президента Виктора Ющенко и премьера Юлии Тимошенко уходило куда больше сил на борьбу друг с другом, чем на проведение требуемых политических и экономических реформ.
А президент Грузии Саакашвили, как выяснилось, не отличается терпимостью к оппозиции. Было очевидно также, что он не понимает, зачем нужно выстраивать дружеские отношения с Ангелой Меркель. Первую встречу этих двух лидеров аналитики оценивали как «катастрофу», во многом из-за того, что Саакашвили пренебрежительно отнесся к предложению Меркель отрядить немецких судей для обучения грузинских юристов, чтобы помочь Грузии утвердить власть закона{437}. Кроме того, Меркель настаивала, что к НАТО не должна присоединяться страна с неурегулированными территориальным проблемами{438}. Чем больше нарастали сомнения Меркель относительно уместности предоставления Грузии ПДЧ, тем резче Саакашвили высказывался в ее адрес. На бухарестской конференции Германского фонда Маршалла[44], которая проходила за день до саммита НАТО, Саакашвили принялся обвинять Германию в том, что она попустительствует России, предает Грузию и служит для Москвы троянским конем. Такие выступления явно не способствовали ни получению Грузией ПДЧ{439}, ни укреплению доверия Меркель к Саакашвили.
Польша и другие страны, недавно ставшие членами НАТО, рассматривали вопрос о ПДЧ как лакмусовую бумажку, которая укажет направление дальнейшего развития НАТО. Будет ли НАТО подступать ближе к России, принимая в свои ряды все новые и новые постсоветские государства? Или же расширение НАТО, благодаря которому Центральная Европа интегрировалась с Западом, в основном завершено, а за Россией молчаливо признаются ее сферы влияния? Несколько недель перед саммитом НАТО, где должна была решаться судьба Грузии и Украины, прошли в интенсивных консультациях между Стивом Хэдли и его германским коллегой, помощником канцлера по вопросам внешней политики Кристофом Хойгеном, с целью отыскать компромиссное решение{440}. Разногласия среди союзников по НАТО были столь велики, что, отправляясь в Бухарест на саммит, они не имели представления, каким будет его исход.
Бухарестский саммит стал одним из самых драматичных в истории НАТО. В первый день прошли два обеда отдельно для глав государств и для министров иностранных дел. И там и там главным вопросом для обсуждения стала целесообразность предоставления ПДЧ Украине и Грузии. По отзыву Кондолизы Райс, это была «одна из самых резких и ожесточенных дискуссий с нашими союзниками из всех, в которых мне приходилось участвовать». Министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер заявлял, что украинское правительство слишком слабо, чтобы гарантировать исполнение ПДЧ, а замороженные конфликты Грузии препятствуют предоставлению ПДЧ Тбилиси. На это министр иностранных дел одного из центральноевропейских государств возразил, что у самой Германии в период холодной войны тоже имелся замороженный конфликт (он имел в виду разделенный Берлин и ограниченность суверенитета Германии в те годы), что не помешало Германии в 1954 году вступить в НАТО, даже не имея собственной армии. Польский министр Радек Сикорский обвинил Германию, что она больше печется об интересах Москвы, нежели об интересах своих союзников. Обед закончился безрезультатно, а Штайнмайер был ошеломлен критикой в свой адрес{441}.
Заседание Североатлантического совета[45] было назначено на девять утра следующего дня. На совещании, которое продлилось далеко за полночь, что само по себе было редкостью, президент Буш и его советники ломали головы, стараясь изобрести компромиссные формулировки, которые бы в равной мере удовлетворяли и сторонников, и противников предоставления ПДЧ. До самого последнего момента было неясно, чем все кончится. В конечном счете выход из тупика указала Ангела Меркель: ей удалось в последний момент добиться компромисса. Следующим утром Райс и одетая в яркое Меркель выступили перед группой «мужчин, убеленных сединами и в такого же серого же цвета костюмах»{442}. В заявлении говорилось: «Сегодня мы пришли к согласию, что Грузия и Украина однажды станут членами НАТО»{443}. О Плане действий по подготовке к членству в НАТО не упоминалось ни словом. Тем не менее это был первый случай, когда НАТО напрямую объявило, что такие-то страны присоединятся к альянсу. Каков был в действительности смысл этого вердикта?
В тот же день Путин прибыл на заседание Совета НАТО – Россия. Впервые в истории президент России лично присутствовал на саммите НАТО (Ельцин в 1997 году отклонил такое предложение, поскольку тогда как раз ожидалась первая волна расширения НАТО). Хотя ПДЧ так и не был предоставлен соискателям, российские участники саммита были чрезвычайно недовольны словами, что однажды Грузия и Украина вступят в НАТО. Путин в своей речи повторил длинный перечень претензий на неправильное отношение Запада к России и подчеркнул, что расширение НАТО за счет Украины и Грузии представляет угрозу безопасности России{444}. Особую порцию критики Путин приберег для Украины. «Ты же понимаешь, Джордж, – сказал он, обращаясь к Бушу, – что Украина – это даже не государство! Что такое Украина? Часть ее территорий – это Восточная Европа, а часть, и значительная, подарена нами!»{445} Тем не менее Путин подписал соглашение о транзите, разрешающее НАТО воздушную транспортировку грузов в Афганистан через российскую территорию по Северному логистическому маршруту{446}.
