Град обреченный. Путеводитель по Петербургу перед революцией - Лев Яковлевич Лурье
Перед революцией учениками Петришуле были Даниил Хармс, будущий переводчик Джойса Валентин Стенич, шведская поэтесса Э́дит Ирене Седергран, будущий биолог-палеонтолог Роман Геккер, художественный руководитель киностудии «Ленфильм» Адриан Пиотровский, оперная певица Нина Дорлиак.
С августа 1914 года, согласно указу Министерства просвещения, учебные предметы стали вестись на русском языке. Тогда же имя школы стало писаться по-русски – «Петришуле».
Здание Петришуле. 1912–1913
6. Дом Голландской церкви
Невский пр-т, 20
Нынешнее здание дома Голландской церкви построено в 1839 году по проекту архитектора Павла Жако в стиле русского классицизма. Со стороны Невского проспекта здание выделяется портиком коринфского ордера с четырьмя крупными белыми колоннами, между которыми находится вход. Церковь спроектирована в форме ротонды, увенчанной пологим куполом. По обе стороны храма, рассчитанного на 372 молящихся, – два крыла, предназначавшиеся для коммерческой аренды. Экономные голландцы хотели, чтобы эти площади не только покрывали издержки по содержанию церкви, но и приносили доход.
Дом Голландской церкви. А. Э. Фелиш
Голландцев в Петербурге начала XX века жило немного – человек 500, но община была богатая и сплоченная. Во главе прихода в 1873–1903 годы стоял известный проповедник пастор Хендрик Гиллот. Его преемником стал пастор Ф. С. А. Пантекук (до 1912 года). Последним пастором (с 1914-го) был Херман Схим ван дер Луф.
Заметное место и в голландском обществе Санкт-Петербурга, и в церкви занимали так называемые «русаки»: бывшие жители небольшого нидерландского городка Фризенвейн провинции Оверайсел, которые издавна торговали с Санкт-Петербургом и часто задерживались здесь, обзаведясь семьями.
В основном они были торговцами колониальными товарами из Голландской Вест-Индии (нынешней Индонезии). Они продавали шоколад, какао, красное дерево, табак, кофе и, конечно, знаменитую голландскую селедку. Им принадлежали магазины «Гармсен и Кº», «Липгас и Кº», «Ява» (в доме Голландской церкви), «Фейк и Кº». Существовала в Петербурге и фабрика металлических ламп накаливания знаменитой компании «Филипс». Голландской колонией руководил Г. Гильзе фон дер Пальс – консул королевства в Петербурге, директор Русско-Американской резиновой мануфактуры и Первого российского страхового общества, владелец роскошного особняка на Английском проспекте и виллы на Каменном острове.
С XIX века службы на голландском языке проходили лишь летом, когда начиналась навигация, в остальные месяцы службы велись на немецком (лишь треть членов церковной общины говорила по-голландски, остальные переженились на немках, и их дети родного языка отцов не знали).
Церковь содержала детский приют и школу. В здании церкви работал Голландский клуб.
В доме располагались популярнейшая кондитерская «Конради», табачный магазин Бацмана и книготорговля «Мелье».
7. Ресторан «Медведь»
Большая Конюшенная ул., 27
Современный облик здания сформирован архитектором Александром Красовским в 1890-е годы. В то время доходный дом принадлежал Павлу фон Дервизу Младшему. В 1911 году для новых владельцев – великих князей Кирилла и Бориса Владимировичей здание перестроил Николай Алексеев.
С 1878 года в этом доме находился известнейший ресторан «Медведь». Ресторан назвали так по чучелу гигантского бурого медведя, стоявшему в вестибюле.
В начале XX века у прежнего владельца, известного петербургского ресторатора француза Эрнста Игеля, «Медведь» купил владелец московского «Яра» Алексей Судаков. Это было эпохальное событие в истории петербургского общепита: впервые высококлассный «гвардейский» ресторан достался ярославскому крестьянину, начинавшему свой путь в бизнесе буфетным мальчиком в московском трактире. В Петербурге дотоле ярославцы владели в лучшем случае ресторанами вне главных улиц, заведениями второго разряда.
При Судакове в «Медведе» появилось два зала на 100 и 150 мест, 20 кабинетов. Главный зал был прямоугольной формы и имел полукруглую эстраду с двумя лестницами по обеим сторонам. Ресторан обслуживали 70 официантов (ими были татары). Работой 45 поваров руководил шеф-повар Чесноков.
Кухня в «Медведе» была, что называется, интернациональной – русско-французской. Судаков не боялся новшеств. В «Медведе» появилась экзотическая новинка – первый в России коктейль-холл: «американский бар» с длиннейшей стойкой и высокими «барными» табуретками о четырех ножках. Семеновский офицер Юрий Макаров вспоминал: «Пришли к “Медведю”, взобрались на стулья, получили по высокому стакану со льдом и с очень вкусным и пьяным снадобьем, выпили и повторили».
А вот воспоминания двух эмигрантов в пересказе Аркадия Аверченко:
– А помните “Медведя”?
– Да. У стойки. Правда, рюмка лимонной водки стоила полтинник, но за этот же полтинник приветливые буфетчики буквально навязывали вам закуску: свежую икру, заливную утку, соус кумберленд, салат оливье, сыр из дичи.
– А могли закусить и горяченьким: котлетками из рябчика, сосисочками в томате, грибочками в сметане… Да!!! Слушайте – а расстегаи?!
– Ах, Судаков, Судаков!..
В «Медведе» царил, что называется, гвардейский тон: денег не считали, на чаевые не скупились. В отличие от «Кюба» и «Донона» здесь можно было нарваться и на скандал. Встречать новый 1906 год в этом ресторане стремились многие; столики были заняты, шампанское лилось рекой. В эти дни петербуржцы будто сходили с ума. Опасными местами становились даже первоклассные рестораны. По общему залу прохаживался красавец-мужчина: военная выправка, отлично сшитый фрак, светлые усы с подусниками. Он подходил к приятелям, показывал револьвер и возглашал: «Вот, ma chere, у меня револьвер, и я из него уложу всякого, кто не встанет при исполнении национального гимна». Отставного корнета Сашу Оконева хорошо знали завсегдатаи: он несколько пересаливал в патриотизме, но, в сущности, был добрый малый.
Вход в ресторан «Медведь». 1910-е
Тем временем стрелка часов приблизилась к полночи. Грянуло «Боже, царя храни», все встали. Оконев закричал «Бис!». Гимн заиграли снова. И тут корнет заметил, что один из присутствующих – студент Лядов (он пришел в «Медведь» с мамашей и кузеном Давыдовым, тоже студентом) стоит не вытянувшись, а опирается ногой на стул. Оконев пнул Лядова со словами: «Так стоять нельзя!». Тот огрызнулся в ответ. Казалось, инцидент исчерпан. Но около двух часов ночи Давыдов столкнулся с Оконевым в вестибюле ресторана и дал ему пощечину. Тогда корнет достал браунинг. Вначале он ранил Давыдова в руку, а потом ворвался в зал и застрелил, послав еще три пули ему прямо в лицо.
Большой зал. 1906
А вот воспоминания Феликса Юсупова, связанные с этим рестораном: «Было нам лет двенадцать-тринадцать.
