Адольф Эрман - Жизнь в Древнем Египте

Т е к с т: (выделенные места написаны красным) R r t n t d r ‘a b r – s a. Chpr ‘a, ŝ’ad d’ad’af dnhfe, ub | d, rda h. r mrh. t, da rf. ‘er m c h t m r k (позднее вставлено: dr) st, snuch | chrk d’ad’af dnhfe, rda hr mrht ‘apnnt, u – | bd, rda sur’e st s.

П е р е в о д: Лекарство, чтобы изгнать все виды колдовства (?): большой жук, отрежь ему голову и два его крыла, нагре-й | (его), положи в жир, прикладывай (его) (?). Если потом ты пожелаешь (изгнать) это, то нагре-й | его голову и два его крыла, положи в змеиный жир, нагрей (его), дай человеку выпить это.

Т е к с т: (выделенные места написаны красным) Rnpt 16, ‘ebd 3 shat hru 19. Hru pn h. r tr’e n ruhau r ma pr Pth nb Ust. ‘ey-‘en ‘abuu stn Ns’emn, pa ’an (?) n Pr ‘a (‘anch ud’a snb), h. a Pasr n nt. Gmnu ‘a n ‘est Usrchpsh, ‘an (?) ‘mnhcht, rmt’ ‘est ‘emnh. tpu n pa chr. D’du pae h. ’a n nt’n na rmt’ n pa chr m bh. pa ’abuu n Pr’a.

П е р е в о д: Год 16, 3-й месяц лета, 19-й день. В этот день, ближе к вечеру, возле храма Птаха, Владыки Фив, Несамун, вассал царя, писец фараона (жизнь, здоровье, сила!) и Пасер, князь города, пришли. Они нашли (то есть судили) старшину рабочих Усерхопеша, писца Аменнахта и рабочего Аменхотепа из некрополя. Князь города говорил с людьми из некрополя перед вассалом фараона.

На предыдущих страницах я всегда пользовался словом иероглифы , но этот термин может обозначать не только тщательно выписанные знаки, которые обычно встречаются нам в надписях и которые мы печатаем, но и еще две другие разновидности письма. В эпоху Древнего царства уже был изобретен особый курсивный шрифт для повседневного использования – так называемое иератическое письмо, в котором различные иероглифы с течением времени все больше упрощались – для того чтобы их было легко писать камышовым пером, которым пользовались писцы.

Приведем как примеры несколько хорошо известных знаков:

1. Иератическое письмо эпохи Среднего царства;

2. Оно же в эпоху Нового царства

Как мы можем видеть, у курсива был тот недостаток, что в этом шрифте часто стирались различия между контурами разных знаков. Например, в нашей таблице буквы d, t и r так похожи, что большинство писцов эпохи Нового царства не могли отличить их одну от другой. То же было и со многими другими знаками. Поэтому в текст легко вкрадывались всевозможные ошибки, и часто сами египтяне не могли правильно прочесть то, что переписывали.

Но высшей степени эта путаница достигла при XX династии: начиная со времени ее правления те писцы, кто вел деловые записи и должен был работать быстро, стали сокращать до нескольких штрихов те слова, которые встречались им особенно часто. Приведенных ниже примеров достаточно, чтобы стало видно, как сильно этот шрифт отличался даже от более раннего курсива.

Эти знаки, конечно, уже нельзя было читать в истинном смысле этого слова, потому что никто не смог бы понять по этим штрихам и точкам, каким иероглифам они соответствовали вначале. Мы должны рассматривать группу знаков как единое целое, то есть запомнить, что перпендикулярный штрих и четыре точки означают «человечество», и т. д. Прошло еще несколько веков, и из этих сокращенных написаний возникла новая, независимая от других письменность – так называемое демотическое письмо. Если мы хорошо осмыслим тот факт, что полное вырождение алфавита происходило одновременно с описанным выше вырождением орфографии, мы сможем представить себе, какими причудливыми были многие поздние египетские шрифты.

Было и третье обстоятельство, которое делает эпоху Нового царства несимпатичной для людей с филологическим складом ума, а именно: варварский язык религиозных и официальных рукописей. В обычной жизни записи, как правило, делались на разговорном языке того времени (новоегипетском), но считалось, что официальные и религиозные тексты должны быть по-прежнему написаны на древнем языке. Древнеегипетский язык играл во времена Нового царства ту же роль, что латынь в средневековой Европе, с той лишь разницей, что его искажали гораздо сильнее, чем латынь. Во многих из этих текстов степень языкового варварства просто не поддается описанию: они составлены так плохо, что это бросается в глаза даже нам, так мало знающим о древнем языке. Это относится не только к египетским текстам, сочиненным в эпоху Нового царства, но и к гораздо более старым религиозным книгам, которые переписаны в это время. Эти копии так плохи, что можно сделать лишь один вывод: писцы совершенно не понимали, что они писали. Другие народы, которые пользовались древним языком и продлевали его существование, завершили этот опыт успешно, потому что призвали себе на помощь учебники грамматики и словари. Но в отношении египтян, потерпевших в этом деле полное поражение, мы вынуждены прийти к выводу, что они мало изучали грамматику или не изучали ее вообще. И действительно, ни в одном египетском папирусе до сих пор не был найден отрывок из словаря или грамматики. Правда, египтяне писали толкования священных книг, но, насколько мы можем видеть по дошедшим до нас комментариям, речь в них шла лишь о смысле содержания, а значение слов не обсуждалось – да и невозможно было его обсуждать, поскольку слова во всех рукописях выглядели по-разному. Египтяне так никогда и не сумели создать точный и окончательный текст своих священных писаний – текст, в котором нельзя было бы ничего изменить. Их книги, к которым, как считалось, могли прикасаться одни лишь боги (и то сначала пройдя обряд очищения), на самом деле, несмотря на свою святость, были отданы во власть любому писцу. Ученое сообщество служителей религии было занято более важным делом, чем их защита: оно должно было разъяснять их. И стиль этих разъяснений был настолько характерен для египтян, что я приведу здесь читателю как образец один из упомянутых выше комментариев.

Среди самых ранних представлений о жизни души после смерти (см. предыдущую главу) было одно особенно широко распространенное – что душа покидает тело и взлетает в небеса. Все нечистое устраняется из души, остается только ее божественная часть, и душа становится таким же богом, как остальные боги; ее приветствуют те, кто прославлен, и она гордо входит в небесные врата, чтобы вечно пребывать там во славе вместе с богом солнца Атумом и звездами. В очень древней «Главе выхода днем из мира мертвых» есть триумфальный гимн, который поет душа, вступая на небеса. Начало гимна звучало так:

«Я – бог Атум, я, который был один.

Я – бог Ра при его первом появлении.

Я – великий бог, который создал себя самого и создал свое имя, повелитель богов, которому никто из богов не равен (?).

Я был вчера, и я знаю завтра; место для битвы богов было приготовлено, когда я говорил. Я знаю имя того великого бога, который живет внутри себя.

Я – тот великий Феникс, который находится в Гелиополе, который учитывает там все, что есть и что существует.

Я – бог Мин, когда он выходит, и его перья я укрепляю на своей голове.

Я в своей стране, я прихожу в свой город. Я каждый день провожу вместе с моим отцом Атумом.

То, что было во мне нечистым, изгнано из меня, и грех, который был во мне, попран ногами. Я омылся в тех двух великих прудах, которые есть в Гелиополе и в которых очищаются жертвоприношения человечества для того великого бога, который обитает там.

Я иду по пути, где я омываю голову в озере оправданных. Я достигаю этой страны прославляемых и вхожу через (?) славные ворота.

Ты, стоящий впереди, протягиваешь мне руки; я такой же, я стал одним из вас – я провожу каждый день вместе со своим отцом Атумом».

Таким был старый текст, и даже теперь не нужно много комментариев, чтобы его общий смысл был понятен для нас. Умерший стоит у врат неба, он чувствует, что стал богом, и хвалится своей божественностью. Он считает себя равным любому из древних богов – Атуму, Ра и тому богу, по велению которого боги когда-то сражались в бою. Он покинул свой земной дом, чтобы войти в дом небесный; он смыл с себя все нечистое и теперь входит в небесные ворота, а прославляемые духи протягивают свои руки ему навстречу и ведут его к его отцу, богу солнца.

Но ученые мужи Египта придерживались иного мнения. Слова древнего поэта, восхваляющие счастливую судьбу умерших, не трогали их сердца, а только возбуждали их умы и заставляли их придумывать трудности – чем дальше, тем больше. Для тех, кто думал, что действительно понимает религию, не было ни одной строки без вопроса, который надо решить. Поэтому в ранние времена к старинному гимну был добавлен комментарий, а с течением веков этот комментарий становился все больше. Многие фразы, смысл которых ученые мужи Среднего царства считали ясным, казались ученым эпохи Нового царства требующими пояснений, а многие старые пояснения казались неверными более поздним комментаторам, и те считали, что сами обязаны добавить лучшее толкование. Зная то, что было сказано перед этим, мы легко можем догадаться, что они не ограничивались исправлением комментария, но иногда старались улучшить и старый текст.