Александр Андреев - Степан Бандера в поисках Богдана Великого
Вы доверяете и теряете тайны в своем тесном круге в ПУНе. Все это делается в то время, когда борьба между нами и большевистской Москвой входит в самую горячую стадию, когда НКВД идет на уничтожение ОУН всеми способами на все территориях, потому, что мы его первый враг.
Службы безопасности ОУН имеет данные, что НКВД имеет в ПУНе или совсем рядом с ним информатора, причем НКВД больше интересуется Революционным Проводом ОУН, а не ПУНом. НКВД – этот не польская полиция. Нельзя к нему относиться легковесно.
Я в феврале просил Вас: добейтесь порядка! Голос в пустыне. Теперь еще раз прошу: пан полковник, добейтесь порядка! Теперь это очень легко. Как только Вы захотите стать во главе доброго дела и искренне ему отдаться – и мы все будем Вам снова преданы.
Вы, пан полковник, взяли на себя большую ответственность руководить Украинской Национальной Революцией. История будет читать Ваш отчет. Я взял на себя тоже большую ответственность почистить ОУН от вредителей и изменников. А далее я должен был поднять, принять ту ответственн6ость, которую на деле ни кто не нес – ответственность за формирование политических дел сегодняшнего дня, за прокладывание дальнейшего пути революции в этом историческом периоде. Вы же выдали несколько кабинетных декретов, которые не были реализованы из-за их бессмысленности.
10 февраля 1940 года общее инициативное решение нас принимало двадцать семь. Из них десять пошли сейчас на наш самый тяжелый теперешний фронт. Несколько уже попало в самые страшные тюрьмы, несколько погибло. Перед ними всеми я обязан довести дело да успешного конца. Несколько десятков самых лучших друзей я лично послал на тяжелое задание. Я сам давал им приказы, они пошли с верой в меня, с верой, что я даю им гарантию, что наше дело большое и чистое. Больше двадцати из них полегло.
Я все время на стороне идейных, чистых людей, которые сознательно идут за дело на возможность и опасность смерти и муки, и отдавание на муки своих близких. С другой стороны я вижу на самом верху тех, для которых дело – это только средство для личных целей, и даже изменников. Я не могу избавиться от мысли, что работу, делаемую с такими усилиями, борьбу, которая пожирает столько жертв, может уничтожить один предатель, забравшийся на самый верх.
Может из этого письма Вы увидите, что нет ни минуты времени, чтобы колебаться. Дело срочное. Отступать и бросать дело я не смею и не умею.
Мир формата теперь падает. Наступает время смысла. Время дела. Пойдемте вместе с ним.
Слава Украине!
Степан Бандера».
Разгром ОУН в 1934 году Емельяну Сенику, «Канцлеру», не застрелившемуся и не ушедшему в отставку после захвата у него архива, просто так не обошелся. В августе 1941 года он был застрелен на улицах Житомира, однако, возможно это сделали гестаповцы, исполнявшие приказ фюрера уничтожить ОУН. Ярослав Барановский, «Фиалка», «Президент», секретарь ПУНа, неоднократно обвиненный в предательствах, в апреле 1943 года был убит во Львове, при невыясненных обстоятельствах.
Окончательный раскол ОУН(Б) и ОУН(М) произошел в начале 1941 года. Большинство оуновцев перешли на сторону Степана Бандеры, не желая идти на смерть и муки только из-за того, что очередной Сеник ПУНа потеряет или предаст их судьбы в НКВД или гестапо. Сам Степан Бандера никогда не простил ПУНу Мельника тюрьмы и гибель своих романтичных товарищей по оружию.
Революционный Провод установил с Краевой Экзекутивой радиосвязь, что сберегло жизни многих и многих курьеров-оуновцев, а работу сделало намного более оперативной, а значит и эффективной. В инструкциях соратникам Бандера передавал, что «ОУН имеет ясную цель – добиться независимой, суверенной, объединенной Украины, за которую будет бороться со всеми оккупантами». Он, хорошо знавший работы идеологов украинского национализма Дмитрия Донцова и Вячеслава Липинского, даже поддерживавший их материально, сам разрабатывал теорию и практику освободительной борьбы. Ему активно помогала идеологическая референтура Степана Ленкавского, Зенона Коссака, Дмитрия Мирона, Ярослава Стецько, Евгения Онацкого.
Сами молодые революционеры называли РП ОУН(Б) «партией-орденом» с исключительной готовностью ее членов к самопожертвованию. Степан Бандера говорил товарищам, что после неизбежной войны Германии и СССР, кто бы ее не выиграл, нацисты или сталинисты, ни кто из них независимость украинскому народу не даст, и ОУН все равно придется бороться за нее с победителем: «Украина может восстановиться только на изломе истории и мы не должны упустить этот шанс».
Гитлеровцы официально запрещали продавать в славянских странах книгу Адольфа Гитлера «Моя борьба», но она, конечно, была в широком доступе, и все в оккупированных странах знали, что интересуют Третий рейх только как источники дешевых ресурсов. Если договор ОУН и абвера построенный на основе «разведывательная информация – снаряжение, обучение, деньги», удовлетворял обе стороны, то вмешательство в восточные дела созданного в сентябре 1939 года РСХА ситуацию изменило: «или не мешайся под ногами, или молча выполняй приказы фюрера, а то сразу же отправишься на тот свет или в концентрационный лагерь». Благодаря многолетним связям Рико Ярого ОУН(Б) в основном сотрудничали с абвером, а ОУН(М) – с СД. Сам Бандера лавировал как мог и продолжал борьбу за независимость Украины.
Гитлеровцы требовали полной отдачи ОУН в приближающейся войне со сталинским СССР в обмен за туманные обещания ничего и Степан Бандера решил поставить их перед фактом. ОУН(Б) начала готовить особые походные группы из тысяч человек, которые должны были вслед за вермахтом идти в атакованные украинские города, местечки и села и устанавливать в них свою, национальную власть. Вскоре подпольщики Украины читали «Политические указания ОУН»: «Желательно взять власть на западно-украинских землях раньше немцев, заявив им, что украинская власть уже создана и готова сотрудничать с немецкими союзниками в совместной борьбе с Москвой. После применения ими силы уступить, но юридически власть не передавать. Государства, которые ведут борьбу с Москвой и не относятся враждебно к Украине, мы считаем естественными союзниками».
А кто не считает – те в концентрационный лагерь.
В лучшем случае.
Разведка ОУН активно собирала информацию о Красной Армии, НКВД, их боевых возможностях, дислокации, противовоздушной обороне, складах оружия, продовольствия, аэродромах, даже о номерах служебных автомобилей, о советских, партийных, комсомольских органах, собирала топографические карты.
Весной 1940 года Революционный Провод ОУН отправил в советский Львов группу Владимира Гринова и Ярослава Горбового, благополучно дошедшую до Краевой Экзекутивы на улице Бема, 20. Вскоре Горбовой, «Буй», был взят НКВД, согласился на сотрудничество, рассказал все, что знал о подполье, в июле был отправлен «органами» назад на запад двойным агентом. В Кракове Горбовой все рассказал членам РП ОУН(Б) Александру Гасину и Ивану Равлику, но было уже поздно. Шедшая за ним диверсионная группа НКВД выяснила многие подпольные краковские адреса ОУН и только случайно не успела застрелить Степана Бандеру, которого удалось временно перевести в Варшаву, но Краевая Экзекутива ОУН(Б) на Западной Украине погибла вся.
На суде во Львове в январе 1941 года все пятьдесят восемь краевых руководителей ОУН «отказались прекратить свою националистическую деятельность» и сорок три их них были приговорены к расстрелу.
Краковский центр ОУН опять восстановил краевой провод во Львове и в сентябре 1940 года НКВД УССР опять взял сто семь оуновцев за одну ночь. Краевая Экзекутива была восстановлена третий раз и на Западной Украине «увеличились случаи политического бандитизма и терактов против партийно-советского актива».
К 1941 году тысяча нелегалов во главе двадцати тысяч членов ОУН активно действовала против Советской власти. НКВД УССР отмечал, что внедрение агентуры в ОУН особо проблематично и только оперативными методами ее победить не возможно, нужна широкая антиоуновская пропаганда.
За 1940 год НКВД арестовал 5000 человек, за начало 1941 года еще 1400 человек, объявленных украинскими националистами. Весной 1941 года НКВД УССР попробовал применить в Галичине и на Волыни широкую провокацию и создать поддельную Краевую Экзекутиву ОУН на западно-украинских землях.
Провокация, древний полицейский прием, заключающийся в предательском проникновении агентов полиции в революционное подполье с целью разведки и, главное, вызвать определенное действие, о которых заранее известно властям, для массовых арестов подпольщиков и им сочувствующим.
Провокация, хорошо известная в Европе с конца XVIII века, была одним из главных способов борьбы самодержавия с революционным движением. Сорока тысячами государственных провокаторов с 1880-х годов руководили Третье отделение императорской канцелярии, жандармские управления, охранные отделения, Департамент полиции МВД, с помощью «внутренней секретной агентуры» выявлявшие состав и деятельность революционного подполья. Само собой, для быстрейшего эффекта раскрытия и получения чинов, званий и наград, полицейские провокаторы на деньги МВД создавали тайные революционные динамитные мастерские, типографии, склады оружия, нелегальной литературы, которые плодили новых революционеров для их последующего ареста.
