Смысл Камня. Современный кинематограф Южной Кореи - Старшинов Александр

Говоря о политике страны, стоит отметить несколько ее характерных черт. Регионализм является как раз одной из таких. Поведение южнокорейцев при голосовании в регионах широко известно тем, что оно создает уникальный раскол между партиями. Эта тенденция усилилась, когда регионализм стал непредсказуемым и непреднамеренным побочным продуктом процесса демократизации в 1987 году. В целом те, кто жил в регионе Кёнсан, на юго-востоке страны, где в период военного правления было три президента, были традиционными сторонниками авторитарной и консервативной партии. Жители юго-западного региона Чолла поддерживали прогрессивных лидеров, таких как Ким Дэджун, политик возглавлявший движение за демократизацию. Среднезападный регион, Чхунчхон, имел политическую связь с Ким Ченпхилем и его партиями, Новой демократической республиканской партией и партией Объединенных либеральных демократов166.

Глубоко разделенные местами рождения политических лидеров корейские избиратели использовали регион происхождения политического лидера в качестве критического ориентира для голосования. Когда они заходили в кабину для голосования, наиболее важным критерием было то, какого кандидата выдвинула партия региона. Различия в голосовании по регионам были настолько велики, что позже партии даже не выдвигали кандидатов в оппозиционных регионах. И даже если бы они попытались это сделать, кандидат, скорее всего, был неквалифицированным или некомпетентным.

Конечно, регионализм в политике не является уникальной чертой Южной Кореи. Во всем мире существует множество региональных партий, даже в развитых западных демократиях. Южнокорейский регионализм, однако, отличается от типов регионализма, наблюдаемых в других странах. Он не основан на убеждении, что регионы должны отделиться или что регион столкнулся с экономической дискриминацией и должен получить компенсацию. Родственные связи — вот что составляет основу южнокорейского регионализма. Политические повестки отделения или экономическая дискриминации никогда не включались партиями в платформу, и не поддерживалась южнокорейскими избирателями. И что еще хуже, региональные разногласия в Южной Корее активно использовались политиками для того, чтобы гарантировать голоса и места в Национальной ассамблее. Тот факт, что обращение к региональным связям избирателей может почти автоматически обеспечить определенное количество безопасных мест в Национальном собрании, по понятным причинам не позволяет политикам разрабатывать четкие партийные платформы.

Культ семьи и конфуцианство формируют динамику в корейском обществе, а также способствуют становлению уникальной политической культуры. Например, личные, почти семейные связи являются одним из наиболее важных факторов в принятии решения. Мнения людей разделяются не только регионально — решение о приеме на работу, например, зависит от наличия общих знакомых, рекомендаций, учился ли кандидат в том же университете, что CEO компании, ходил ли на те же кружки или факультативы после занятий. Если в Японии существует культура компания=семья, то в Корее более вариативная личная связь превалирует над конкретной корпоративной идентичностью, хотя и включает ее в себя.

Важность семейных связей также манифестируются в чеболях — больших семейных бизнесах. Традиционно эта корпоративная структура размещает членов семьи-основателя на должностях собственников или управляющих, позволяя им сохранять контроль над филиалами. Успех чеболя обусловлен тесным сотрудничеством с правительством: десятилетия поддержки в виде субсидий, займов и налоговых льгот помогли им стать столпами южнокорейской экономики. Хотя более сорока конгломератов подходят под определение чеболя, лишь горстка обладает поистине огромной экономической мощью. Первая пятерка, взятая вместе, составляет примерно половину стоимости южнокорейского фондового рынка. Чеболи обеспечивают большую часть инвестиций Южной Кореи в исследования и разработки и нанимают людей по всему миру. В Samsung Electronics, крупнейшем филиале Samsung, работает более 300 000 человек по всему миру.

Южнокорейское правительство и чеболи уже давно поддерживают симбиотические отношения. Многие лидеры в Сеуле приравнивали успех чеболей к послевоенному процветанию Южной Кореи. Сегодня некоторые политики обращаются к чеболям за финансовой поддержкой во время предвыборных кампаний и часто рекламируют экономические успехи чеболя как национальные. Тем временем чеболи лоббируют благоприятное законодательство и государственную политику. Тесные отношения между государством и компаниями способствовали развитию культуры коррупции, в которой растраты, взяточничество и уклонение от уплаты налогов стали нормой. Долгое время просить деньги у руководителей чеболей в обмен на политические услуги считалось вполне нормальным.

Отношения между чеболями и правительством все больше вызывают гнев общественности. За последние десятилетия экономический рост Южной Кореи снизился с почти двузначных цифр до примерно 3 процентов, в то время как чеболи вышли на глобальный уровень и перевели много рабочих мест за границу. Чеболи, когда-то считавшиеся инструментами роста, сейчас стали паразитами экономики, наживающимися на льготах и не дающими другим компаниями развиваться в условиях несправедливой конкуренции. Многие топ-менеджеры были признаны виновными в коррупции, в том числе руководители Samsung, Hyundai, Lotte и SK. Несмотря на свои обвинительные приговоры, бизнесмены редко надолго попадают в тюрьму, если вообще попадают, — вместо этого многие платят большие штрафы, получают президентское помилование, или суды приостанавливают их тюремные сроки.

Общественное недовольство чеболями достигло нового пика в 2016—17 годах с разразившимся масштабным скандалом о торговле влиянием, который привел к импичменту президента Пак Кын Хе. В апреле 2018 года она была приговорена к двадцати четырем годам тюремного заключения и оштрафована почти на 17 миллионов долларов за вымогательство взяток у многих высокопоставленных чеболей Южной Кореи. В ходе отдельного расследования предшественник Пак, Ли Мён Бак, был арестован в марте 2018 года по множеству обвинений во взяточничестве, за которые он мог получить пожизненное заключение.

Тема коррупции является одной из самых популярных тем в корейском кинематографе, а также в корейских дорамах. Коррупция является либо центральной темой, либо важным элементом многих картин. Если раньше дети и наследники чеболей представлялись прекрасными принцами и принцессами, любовным интересом главных героев, то сейчас всё чаще чеболи представляются как злодеи или препятствия на пути главных героев. Так, например, в одной из самых успешных дорам «Итхэвон класс» глава чеболя — это главный злодей, он доставляет множество страданий, замешан в коррупции и в финале падает на колени с извинениями перед главным героем Пак Сэроем.

Другой социальной проблемой, которая будет рассмотрена, является социальное неравенство. Эта проблема является одной из самых актуальных, особенно в связи с политикой нового президента — Юн Сок Ёля. По опросу, проведенному организацией Realmetr 26—27 апреля 2022 года, среди тысячи корейцев 67% респондентов считают, что необходимо принять закон против дискриминации для создания справедливого общества и 75% согласны с тем, что дискриминация является социальной проблемой167.

Экономическое неравенство связано не только с разницей в доходах, но и с неравенством возможностей. В современном капиталистическом мире людям, которые изначально имеют капитал, намного проще его приумножить, чем людям без капитала заработать с нуля168. Вопрос неравенства имеет глубокие корни в корейском искусстве и связан он в первую очередь с чувством «хан». В корейской культуре это слово определяется довольно сложной смесью эмоций невыразимого гнева, отчаяния, потери, печали, негодования, сожаления и безнадежности, которые уходят корнями в долгую травмирующую память о японской оккупации и Корейской войне, за которой последовало разделение страны. Однако это чувство появилось намного раньше и было связано с конфуцианской культурой и жесткой стратификацией в обществе. Оно чаще всего ассоциировалось с обычными людьми, не с влиятельными и сильными. В кругах, имеющих власть, чаще встречается не хан, а обычная злоба. Хан же возникает от слабости перед обстоятельствами и беспомощности, которая не так часто встречается среди богатых.