Сталинград. Крах операции "Блау" - Пауль Карель
Сражения в северной части города по своему характеру представляли собой нескончаемые ближние бои. Русские, которым всегда больше удавались оборонительные боевые действия, достаточно умело использовали свое искусство маскировки и фактор рельефа местности. Кроме того, их выучка в ведении уличных боев превосходила выучку и опыт немецких солдат.
В ходе своего анализа Сталинградской битвы Манфред Кериг констатирует: «Не в последнюю очередь у нас недоставало умения вести боевые действия в городе и его кварталах. На счет, прежде всего, этого недостатка следует отнести наши высокие потери». К этому следует добавить, что Чуйков, несомненно, под влиянием Хрущева фактору необходимости сопротивления придавал крайне эмоциональные формы, выразившиеся в коротких формулировках-лозунгах, вдалбливавшихся личному составу каждой роты, отправлявшейся в Сталинград. Их было три:
«Каждый солдат — крепость!»
«За Волгой для нас земли нет!»
«Победить или умереть!»
Это была тотальная война. Это было воплощение тезиса: «Время — кровь». Рольф Грамс, бывший майор Вермахта и командир 64-го мотоциклетного батальона, в настоящее время — военный историк, исследующий боевой путь 14-й дивизии, цитирует один из журналов боевых действий, в котором говорится: «Это были изнурительные, ужасные бои, как под землей, так и на её поверхности. В развалинах, подвалах, переплетении подземных коммуникаций крупного города и его промышленных предприятиях. Человек против человека. Танки карабкались на горы мусора и железного лома, ползли, визжа траками гусениц, сквозь хаос разрушенных цехов и в упор вели огонь, пробираясь далее по заваленным улицам и узким фабричным дворам. Все это можно было бы ещё как-то выносить. Но были ещё глубокие овраги в песчанике, целыми лабиринтами круто сбегавшие к Волге, в которых Советы снова и снова накапливали свои силы, бросая их в бой. В девственных лесах восточного, более низкого волжского берега противник был не виден — ни его артиллерия, ни его пехота, но он незримо присутствовал, ведя огонь, ночь за ночью сотнями лодок и катеров доставляя в руины города подкрепление через могучую реку».
Это подвозившееся снабжение, эта постоянно приходившая через реку замена выбывшим, измотанным силам защитников, эта вновь и вновь поступавшая по волжской артерии свежая кровь — все это было проблемой в сражении за Сталинград. Тайна коренилась именно в этих оврагах волжского берега. На этом крутом берегу, недосягаемом для огня немецкой артиллерии, располагались штабы, госпитали, склады боеприпасов. Здесь были идеальные сборные пункты для переправлявшихся войск и военных материалов. Здесь были запасные позиции на случай прорыва в результате возможных контрударов. Сюда выходили обширные каналы сточных сооружений промышленных предприятий и городской канализации, теперь пересохшие и пустые, превратившиеся в ходы, которые вели в тыл немецким войскам. Советские штурмовые группы ползком преодолевали их, выбирались наверх, устанавливали пулеметы и открывали огонь в спину выдвигавшихся немецких подразделений, вели огонь по разносчикам пищи и колоннам подвоза. Затем диверсанты быстро спускались вниз, задвигали крышки люков и — назад.
Штурмовые немецкие группы, выдвигавшиеся для подавления этих укрытий, ничего не могли сделать. Да, эти крутые берега стоили в тактическом отношении не меньше, чем глубоко эшелонированный, хорошо защищенный от бомбовых ударов укрепрайон. Иногда от волжского берега боевые порядки немецких полков и их позиций отделяла лишь пара сотен метров. Поэтому генерал Дерр с полным основанием констатирует в своем научном труде, посвященном Сталинградской битве, следующее: «Решающий перелом таился на этих последних сотнях метров перед Волгой, как в отношении действий нападавшей стороны, так и в отношении оборонявшихся».
Концентрированным наступлением генерал Паулюс в конце сентября поочередно пытался атаковать последние бастионы обороны Сталинграда. Однако сил для массированного охватывающего наступления на весь промышленный комплекс не хватало.
Восточно-прусская 24-я дивизия, наступая с юга через территорию аэродрома, штурмовала поселки «Красный Октябрь» и «Баррикады». Танковый полк и части 389-й пехотной дивизии во взаимодействии овладели поселком тракторного завода имени Дзержинского и 18 октября пробились на территорию кирпичного завода. Части 24-й дивизии за счет этих успехов вышли к крутому берегу Волги. Здесь задача также была выполнена. Затем дивизия снова повернула на юг, туда, где шли бои за химический завод «Лазурь» и «Теннисную ракетку». Но лучше не задаваться вопросом, какой ценой все это было достигнуто: каждый мотопехотный полк имел в своем составе людей, из которых практически можно было сформировать лишь батальон, остатки танкового полка по численности соответствовали роте. Экипажи вышедших из строя боевых машин были введены впоследствии в бой в составе стрелковых рот.
Тракторный завод имени Дзержинского, мощное, одно из крупнейших в Советском Союзе предприятие по выпуску танков, днем 14 октября штурмовала 389-я дивизия генерала Еннеке во Взаимодействии с полками саксонской 14-й танковой дивизии. Танки и панцергренадеры медленно продвигались по развалинам цехов на гигантской территории завода к берегу Волги. Развернувшись на юг, они проникли с боем на территорию завода «Баррикады» и вышли затем вплотную к крутому берегу реки, поблизости от штаба Чуйкова. В развалины гигантских цехов тракторного завода, где то и дело вспыхивало сопротивление, вошли части и подразделение баден-вюртембергской 305-й пехотной дивизии с Бодензее, которая была переброшена сюда 15 октября с Донского фронта. Её солдаты — вюртембержцы — сражались с ротами 308-й советской стрелковой дивизии, которой командовал полковник Гуртьев. Это обстоятельство показывает, насколько верной оказалась мысль, записанная генералом Чуйковым у него в дневнике: «Карту из комплекта Генштаба пришлось заменить планом расположения зданий в городском квартале, абрисом лабиринта развалин завода либо отдельного цеха».
24 октября цель 14-й танковой дивизии была достигнута: удалось взять одно из зданий хлебопекарни на южном углу завода «Баррикады». Наступление проводилось силами 64-го мотоциклетного батальона. Атака второго здания 25 октября захлебнулась под огнем обороняющихся русских. Унтер-офицер Эссер прятался за подбитой бронемашиной. Через дорогу на углу здания лежал его убитый командир роты. В десяти шагах позади от него — командир взвода, тоже убитый. Рядом с ним тихо стонал командир отделения, — у него было ранение в голову, и он находился в полубессознательном состоянии.
И тут Эссера охватила ярость. Он вскочил и закричал: «За мной!» Взвод устремился за ним.
До здания было 60 метров — по плоскому, без укрытий, двору. Но они преодолели это расстояние. Пригибаясь, им удалось вплотную подобраться под стену, пробить в ней фугасным
