Николай Прокудин - Бой под Талуканом
– Ну, Хитрый Глаз, ну, гад! Почему воду спрятал? – набросился я на солдата.
– Почему спрятал, я не прятал, она лежит на виду, только от солнца прикрыта.
– Она лежит, она лежит! Захватил весь запас и счастлив до безобразия! Наливай всем по фляжке, остальное неси к Муталибову.
Солдат нехотя принялся сцеживать воду из резиновой емкости. Вода была отвратительной на вкус, ужасно вонючей и противной, но пить после нее захотелось еще больше.
– Уразик, зажигай спирт, некипяченая она в горло не идет, просится обратно. Будем пить резиновый чай.
Действительно, в виде чая жидкость оказалась куда лучше, но все равно этим бы напитком да «любимую» тещу напоить!
Ночь сменило утро, утро перешло в день с его невыносимым пеклом, затем вновь радость от вечерней прохлады и опять ночь. Не осталось ни воды, ни еды. Еще не хватало для полного счастья голодать в трехстах метрах от дороги, по которой целые сутки везут и воду, и продовольствие. Где же этот проклятый тыл?
В пять утра, проверив несколько раз посты, я слегка задремал и был разбужен связистом:
– Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! Проснитесь!
Солдат теребил меня, но крепкий сон никак не уходил, я словно увяз в болотной жиже: слышу, чувствую, но двигаться не могу, несмотря на все усилия. Это продолжалось около минуты, затем, выматерившись, я наконец-то очнулся.
– Царегородцев! Пошел на х…! Чего тебе надо, вот пристал!
– Сначала пошел на х…, а потом спрашиваете, чего надо? – обиженно откликнулся солдат. – Ротный вызывает, я зову-зову, а вы как бесчувственный, я думал, без сознания.
– Что-то с головой у меня стало не в порядке, думал, сейчас задохнусь и издохну! Уф-ф, – ответил я, тяжело выдохнув. – На связи «Кобальт-2»! Слушаю! – рявкнул я, нажав тангенту радиостанции.
– Не ори, спишь крепко! Чего долго не отвечаешь? Наверное, пить и есть не хочешь? – спросил Сбитнев.
– Хочу, но не могу. А еще через пару дней и не нужно будет присылать, получателей не окажется, вымрем, как мамонты, – обиженно ответил я.
– Не горюй, в семь утра готовность к получению еды и воды, Головской доставит на БМП. Трех или четырех бойцов ко мне пришлешь, и отсюда вместе пойдут к дороге за провиантом. Как слышно, все понял?
– Ура! Спасены! – обрадованно воскликнул я.
– Хватит радоваться, собирайте фляжки – и ко мне!
По холодку вернуться с провизией не получилось. Как всегда, тыловые где-то задержались и приехали к полудню. Солдаты притащили после обеда три большие коробки и полные вещмешки с фляжками. Добрались еле живые.
– Чуть не помер по дороге, – пожаловался, выбравшись наверх, Фадеев. – Тут паек на трое суток, а воды теперь у нас очень много! Мы родник нашли в лощине, случайно наткнулись! Вода вкусная, не то что эти помои, сплошная хлорка!
Эта новость нас обрадовала больше всего: у родника можно не только попить, но и помыться, не нужно экономить и трястись над каждой каплей!
– Гасан, а кем ты хочешь быть после армии? Куда пойдешь работать? – поинтересовался я у лежащего рядом сержанта.
– Торгашом. Я кооперативный техникум закончил, товароведом или зав. складом стану, может, заготовителем, наверняка где-нибудь среди материальных ценностей окажусь. У нас если в этой сфере работаешь – большим и уважаемым человек считаешься.
– По всей стране так, не только у вас. Хотя на Кавказе особенно! Доступ к закромам Родины – самое главное дело! И как же ты в армию попал, обычно на такой работе откупиться можно?
– Вокруг слишком многих посадили, некоторых даже расстреляли, кампания началась по переделу сфер влияния, я предпочел два года армии пяти годам тюрьмы. Считаю, что мне крупно повезло, моим друзьям – нет, многие арестованы.
– Н-да. Значит, есть еще бойцы, радующиеся службе в армии на благо Родины! Молодец!
– Гасан, а тебе не кажется, что у нас тут очень уж сильно воняет? Загадили всю гору! А? – возмутился я однажды утром, когда вместо рассветной свежести ветерок принес отвратительный запах выгребной ямы.
– Да, товарищ лейтенант, еще неделю, и мы или окончательно задохнемся, или мухи заедят, – ухмыльнулся Муталибов.
– Это мы уже более-менее принюхались, а если посторонний, новенький какой прилетит, с ног запахом собьет. Сегодня проводим субботник, как раз суббота по календарю.
После завтрака я озадачил посты уборкой окружающей территории. Если взглянуть со стороны, то действительно жуткое зрелище, мусорная свалка какая-то: пустые банки, обрывки загаженных газет, упаковки, огрызки и всюду кучи, кучи, кучи и кровавый понос.
– Дристуны! Всем вооружиться саперными лопатами и вниз на двадцать метров вокруг по склону все присыпать, банки сбросить в пропасть. Если кто попробует скрытно ночью подойти, то хоть загромыхают, будут исполнять роль второго рубежа сигнализации. Да аккуратнее с сигналками, ногами не зацепите, – распорядился я и отправил Гасана контролировать выполнение приказа.
Но как всегда, говоришь одно, а делают совсем другое: две сигнальные мины узбеки зацепили, и осветительные ракеты сериями взметнулись в разные стороны.
– Что случилось, почему сигнальные мины сработали? – запросил меня по связи Сбитнев.
– Зачищаем от мусора гору, боремся с антисанитарией, маскируем фекалии! – отрапортовал я бодрым голосом.
– Боретесь за чистоту – это похвально! А вот военное имущество без толку истребляете – плохо.
– Почему без толку истребляем. Все одно тут мины бросим, когда уйдем, – ответил я.
– Пререкаешься? Давай топай к нам, возьми с собой бойца и сейчас же выдвигайся, получишь указания на следующую неделю.
«А чего их получать, – подумал я, – что на этой неделе, что на следующей будет все одно и то же: лежать, наблюдать, загорать, есть, мусорить и гадить!» Нехотя я взял автомат, лифчик с боеприпасами и, тяжело вздыхая, отправился в путь. Вниз-вверх, вниз-вверх – пятнадцать минут неторопливой ходьбы под раскаленным солнцем. Насквозь взмокший, я выбрался на командный пункт.
На вершине меня никто не встретил, не окликнул, сплошное сонное царство. Только Колесников приоткрыл глаза и уставился с любопытством на меня, он дежурил у радиостанции, и спать ему было не положено.
– Колесо! Где отцы-командиры?
– Там, в своем эспээсе.
– Чем занимаются?
– В карты играют, курят, анекдоты рассказывают.
– Как у Самого настроение?
– У Сбитнева – хорошее, у врача – не очень, – ответил солдат.
– А у тебя? – продолжил расспросы я.
– У меня еще хуже: зуб болит, и спать хочется. Капитан-медик пообещал зуб без наркоза вырвать, если засну на посту у радиостанции, вот и борюсь со сном!
– Вот и молодец, борись дальше! А то еще рассердится стоматолог да перепутает, вместо больного здоровый зубик удалит, – сказал я солдату.
– Ни хрена себе перспектива, без наркоза да еще здоровый! Ох, солдатская судьба – злодейка!
– Это точно, – ухмыльнулся я. – Тяжела жизнь военного подростка.
Оглядевшись, я посмотрел в сторону своей горки. Позиции взвода абсолютно не видны, они закрыты соседней высотой, и прямой видимости у ротного нет. Это и хорошо, и плохо. Плохо, что друг друга поддержать не сможем, а хорошо то, что Сбитнев не видит, чем я занимаюсь: болтаюсь бесцельно по горе или сутками дрыхну. Не может и придраться к организации службы. Нет повода прокомпостировать мне мозги.
– Привет, страдальцы! – крикнул я, приподняв палатку, растянутую над укрытием.
– Пошел к черту, – заорал в ответ ротный. – Не тяни полог, а то сейчас стена завалится. Что, присесть тяжело и на карачках заползти, обязательно все ломать? Быстро лезь сюда к нам и не пыли! Третьим будешь?
– А что я в вашей конуре забыл, там душно! Третьим быть, а на каком мероприятии? – отказался я. – Играть в карты не хочу – жульничество одно!
– Сгниешь на своей горе, больше не пригласим! – пообещал нахально Володя.
Я ушел, загребая кроссовками песок и мелкие камушки, а игроки, обсыпанные пеплом, так и остались лежать и потеть под пыльной палаткой, куря и обжигая губы о старые окурки, которые они держали пинцетом, и продолжая сворачивать самокрутки. Бедолаги…
Ночь. На связь вышел Бронежилет. Он переговаривался со всеми постами, запрашивал о том, что нужно бойцам для счастья. Оповестил о грядущем празднике жизни на горе: доставка воды и продуктов вертолетом.
– Замполит, тебе сигареты нужны?
– Нет, я не курю, – ответил я.
– А бойцам сколько «Охотничьих» забросить?
– Лучше бы нисколько, пусть бросают курить.
– Товарищ лейтенант, вы что совсем обалдели? – возмутился оказавшийся по близости сержант Зайка.
– Иди ты к черту, бросай курить, займись спортом, а то в гору лезешь и дохнешь, хрипишь, как старый дед! – ответил я ему яростно в ответ.
– Товарищ лейтенант, на колени встанем всем коллективом, умоляю, не отказывайтесь от курева, устали уже в табак, собранный из окурков, чай добавлять, такая гадость, и от этого легким еще хуже. Так туберкулез заработаем!
