Игорь Цыкунов - Оккультные тайны криминальной России
Хосян тут же устроил разборку. С набитым жратвой ртом, он начал задавать вопросы: «Кто связывал? Почему связал так, что парень вырвался? Случайно, говоришь, получилось?» И так буравил сторожа глазами, что у того слиплись кишки от страха. А незадолго до этого доктор выпустил из упыря больную кровь. Полный таз её стоял тут же, возле кровати. При взгляде на этот таз сторожа стошнило. Он понял, что его ждёт в самые ближайшие минуты. И, не дожидаясь развязки, выбил оконную раму и вместе с осколками стекла полетел вниз.
Упал удачно. Тут же поднялся на ноги и побежал. Из окна высунулись подручные Хосяна и закричали охранникам у забора, чтобы задержали беглеца.
Он метался как затравленный заяц. Стрелять в него не стали — можно было «засветиться». Кидались с ножом, но сторож умел постоять за себя. Одного он «замочил» его же оружием. Но всё равно бежать было некуда. Он успел заскочить в погреб в пристройке, задвинуть за собой крышку, запереть её на засов. Первому, кто сунется сюда, он пообещал перерезать глотку.
Бандиты на какое-то время оставили его в покое, видимо, отправились совещаться к Хосяну.
Сторож помнил, что рядом с погребом должна находиться кладовая. От погреба её отделяли дощатая стена и слой земли. В погребе лежали топоры, ломы и всякий плотницкий инструмент. Вооружившись топором, он принялся за дело. Взломал стену, сделал дыру. Дальше пришлось копать. А тут как раз его начали выкуривать из погреба. Через щели в потолке пошёл дым. Но он уже докопался до кладовки и выломал доску в её стене.
В кладовке он обнаружил парня, из-за которого началась вся эта заваруха. После переливания его, связанного и обессиленного, швырнули сюда и даже не удосужились как следует запереть дверь. Завтра его должны были снова вести к упырю. Потом его ожидала яма.
Сторож объяснил ему ситуацию и предложил попытаться бежать. Парень согласился. Беглецы выбрались из кладовки. Сторож показал парню, где в заборе находится калитка, которая якобы никем не охраняется. Ясно, что сторож с самого начала отводил ему роль подсадной утки; другой пользы от едва державшегося на ногах человека ему не было. Парень поверил, побежал и немедленно привлёк внимание бандитов. Они бросились за ним, а сторожу только этого и надо было. Он побежал в противоположную сторону, перемахнул через забор, который знал как свои пять пальцев, и благополучно унёс ноги.
Он уехал на север, попался и снова «сел». Он так никогда и не узнал бы, что случилось потом с Хосяном и его бандой, если бы не случайная встреча в пересыльной тюрьме. Сторож встретил там дружка по хосяновской банде. Оказалось, что упырь протянул ещё месяцев пять. Авторитеты постановили убрать Хосяна. Вроде бы за то, что он нарушил какие-то их законы. Хотя знакомый был уверен совсем в другом. На хвост хосяновской банды села милиция. Арестованный Хосян за сыворотку из крови мог «сдать» кого угодно.
И однажды к нему на дачу нагрянули якобы проверить «общак». Вначале прирезали трёх хосяновских подручных. Потом настала очередь упыря. «Вор в законе», давний знакомый Хосяна, не один год просидевший с ним в лагерях, с большой самодельной заточкой приблизился к его кровати. Позже говорили, что Хосян, увидев заточку, умер от страха. Некоторые утверждали, что упырь при виде заточки подавился чесноком. Как бы там ни было, но приканчивать его не пришлось.
Человек из пересыльной тюрьмы рассказал, что лично оттащил труп Хосяна в яму. А перед этим из Хосяна пришлось выпустить кишки, слишком тяжёлым оказалось тело. Когда вспарывали живот, специально измерили слой жира: он был в пятнадцать сантиметров толщиной. А кишок, непереваренной пищи и прочей кровавой требухи выгребли четыре ведра. Вся эта жижа отвратительно пахла чесноком, и всю её выплеснули в ту же яму.
Дачу, конечно, от крови очистили. Ямы засыпали землёй и утрамбовали. Что с этой дачей стало, кто там потом жил, нашли ли в конце концов трупы — ничего об этом неизвестно. Скорее всего, трупы по сей день лежат там. Но даже если милиция и обнаружила ямы, то сведения о страшной находке вряд ли распространились дальше узкого круга «ответственных работников», как это водилось в те времена.
Игорь Волознев после того разговора в историю поверил. Уж больно убедителен был его собеседник. И надо заметить, всё здесь в пределах вероятности. Добро бы один такой случай был…
Разновидности вампиров
Зимой 1998 года в городе Чайковском случился пожар. Пожарники, одолев стихию, проникли в квартиру и обнаружили там труп её хозяина. Он не сгорел и даже не задохнулся в дыму. Он был убит. В груди у него торчал самый натуральный осиновый кол, в спине — нож. Тело покойного было обильно полито подсолнечным маслом. Осиновый кол навёл сыщиков на версию ритуального убийства. По их разумению, кто-то принял мужика за вампира… А может, и был он этим самым вампиром. Поверьте, последнее предположение далеко не дикость. Люди, по долгу службы имеющие дело с криминальными сводками, вполне могут сделать и такой вывод.
Вампиры существуют не только в кино. Они не плод больного народного и режиссёрского воображения, они — реальность, данная нам в ощущениях.
Настоящие, не киношные вампиры, как правило, милые люди и клыки у них не растут, и глаза не выкатываются из орбит, и обитают они вовсе не в могилах. Их вообще-то две категории. Одни становятся вампирами в силу психического заболевания или по «необходимости». Другие обращаются в вампиров совершенно сознательно, с подобающими для такого действа ритуалами.
Вампирами по обстоятельствам были, к примеру, воины Чингисхана. В бескрайней степи, когда силы на исходе и полностью отсутствует живительная вода, воины взрезали вены коней и пили их кровь, дабы обрести силы. Если же коней в обрез и есть пленные, бывало, пили и их кровь. Тем же занимались и зеки, идущие в побег. Нередко они заранее выбирали из узников жертву помоложе и уговаривали её бежать с ними. Матёрые преступники готовились к бескормице, собираясь при случае съесть молодого и восстановить силы свежей кровью.
В Европе впервые о феномене вампиризма заговорили в 1924 году в связи с делом «мясника из Ганновера». Фрица Хармана казнили 15 апреля 1925 года в ганноверском тюремном замке. Его приговорили к двадцати четырём казням — по одной за каждого установленного убитого. Между тем сам преступник утверждал, что отправил на тот свет не менее пятидесяти человек. Это был самый громкий в Веймарской Германии судебный процесс. Люди с ужасом узнали, что рядом с ними жил самый настоящий вампир. Ко времени суда Харману исполнилось 47 лет. Он был сыном дортмундского кочегара. Учился в унтер-офицерской школе, затем работал мясником, старьёвщиком, помощником аптекаря, разносчиком товаров, занимался контрабандой, нищенствовал, числился в прикреплённых к вокзалу сыщиках. Женщин Харман считал разносчицами венерических заболеваний и на них не нападал, предпочитая мужчин.
Германия переживала смутные времена. Голод и холод гнали тысячи людей через вокзалы, где они ночевали, коротали время, пытались найти приработок или просто поесть. Вот здесь, на вокзалах, Харман и улавливал свои жертвы. Он подходил к очередному молодому человеку и ненавязчиво предлагал работу, еду и даже кров на первое время. Приводил к себе. Угощал выпивкой. Обсуждал будущее, затем предлагал лечь спать. Утолив похоть, Харман хватал человека за горло, рвал зубами шейные вены, душил, пил кровь. Говорили, что к крови он пристрастился во время войны… Врачи иной раз давали раненым сцеженную подсолённую кровь уже умерших — для, как они считали, скорейшего выздоровления.
С научными и медицинскими целями, а заодно чтобы решить вопрос о вменяемости, в камеру к вампиру был подсажен психиатр, профессор Шульц. Геттингенский учёный провёл рядом с маньяком два полных месяца. Харман даже стал считать его своим другом и очень обиделся, когда узнал на суде правду. Профессор же заявил: «Я изучал Хармана по несколько часов в день и пришёл к выводу, что он не сумасшедший».
Харман оказался весьма религиозным человеком. Верил в то, что Бог сидит в раю и окружён ангелами. Уверен: там и для него уже приготовили место рядом с его покойной матерью. Хотел бы, чтобы на его надгробной плите написали эпитафию: «Тут покоится Харман, величайший преступник мира».
Болезненное пристрастие к вкусу крови иногда может проявиться не только у маньяка-душегуба. Что-то происходит в сознании человека, и он, сам того не ведая, поддаётся древнему зову.
В 1994 году во Владивостоке нашумела одна история. Пропал молоденький сотрудник ГАИ. Оперативники очень быстро нашли женщину, которая пригласила его в гости. То, что они узнали потом, показалось бредом. Но всё было именно так. Во время пьяного застолья женщина потянулась за ножом. Милиционер не среагировал вовремя — ему было уже хорошо. Из раны на шее хлынула кровь, и дама, не обращая внимания на присутствие ещё одного человека, её постоянного собутыльника, присосалась к свежей ране убитого.
