Сталинград. Крах операции "Блау" - Пауль Карель
Этот пример показывает, с какой последовательностью советское командование было привержено новой тактике, исходившей от ставки ВГК с раннего лета: ни при каких обстоятельствах не допускать более окружения своих крупных войсковых
соединений. Ради этого русские считались с опасностью возможной потери города.
Когда, наконец, генерал Паулюс 2 сентября во второй половине дня все-таки решился подвижными силами 14-го танковою корпуса повести наступление в направлении на юг и когда, наконец, пехотинцы корпуса Зейдлица 3 сентября смогли соединиться с передовыми танковыми подразделениями войск Гога, котел, так долго ожидавшийся штабом группы войск, 30 августа был захлопнут. Но противник сумел ускользнуть. Потеряно при этом было 48 часов! Командование группой армий отдало теперь приказ войскам Гога и Паулюса использовать создавшееся положение и занять город.
3. Прорыв в город
Генерал Лопатин хочет сдать Сталинград — Генерал Чуйков дает клятву Хрущеву — Полки 71-й пехотной дивизии штурмуют центр Сталинграда — Части 24-й танковой дивизии на железнодорожном вокзале — Последняя бригада Чуйкова — Десять решающих часов — Гвардейцы Родимцева
Река Царица пересекает Сталинград посредине, разделяя город на северную и южную части. Она сохранила свое название с тех времен, когда город Царицын был переименован в Сталинград, и сохраняет его поныне, когда сам город зовется уже Волгоградом. В 1942 году река была разграничительной линией между армиями Гота и Паулюса, своеобразным швом, разделявшим или, если угодно, соединявшим их. Вдоль этой линии внутренние фланги войск обеих армий имели приказ в быстром темпе пройти город и выйти к Волге.
Многое, казалось, говорило за то, что противник будет вести боевые действия лишь своими арьергардными частями, а сам город сдаст.
В мемуарах маршала Чуйкова можно прочесть о том, насколько катастрофическим было положение обеих советских армий после потери ими укрепленного предполья. Даже опытные военачальники армейского звена невысоко оценивали шансы Сталинграда. Генерал Лопатин, командующий 62-й армией, считал, что город более удерживать невозможно. Он решил сдать Сталинград. Когда он хотел осуществить это решение, его начштаба генерал Крыленко не одобрил такой ход и с тревогой известил об этом Хрущева и Еременко. Это повлекло за собой отстранение Лопатина от должности.
Почему Лопатин пришел тогда к этому своему решению, становится понятным, когда в мемуарах читаем строки, в которых речь идет о том, как выглядела местность перед Сталинградом: «Горько было отдавать эти последние километры и метры перед Сталинградом и видеть, что противник превосходил нас как в силах, так и в инициативе, в воинском мастерстве».
Маршал, будучи свидетелем разыгрывавшихся в то время сцен, описывает как механизаторы совхозов, где располагались штабы 64-й армии, искали спасения от немцев: «Дороги к Волге и к Сталинграду были битком забиты беженцами. Семьи колхозников и рабочих совхозов шли со всем своим скарбом, со всеми домашними животными. Все стремились попасть на волжские переправы, гоня скот перед собой, таща вещи за спиной. Сталинград горел. Панику распространяли слухи о том, что немцы уже вошли в город».
Все так и было. Но Сталин не желал сдавать 445-тысячный город без боя. Он послал одного из своих самых верных соратников и пламенных большевиков в качестве источника и вдохновителя боевого духа для мобилизации войск и гражданского населения на последнее решающее сражение. Это был Н.С. Хрущев, который провозгласил делом чести каждого коммуниста жертвенную гибель за город, носящий имя Сталина.
Трехтомное документальное исследование генерал-лейтенанта Платанова, посвященное событиям Второй мировой войны, приводит некоторые статистические данные в этой связи:
50 000 добровольцев из числа гражданских лиц влились в народное ополчение;
75 000 жителей прошли первичную военную подготовку, получили оружие и были приданы частям 62-й армии;
3000 девушек были подготовлены в качестве медперсонала и связистов для сражающихся войск;
7000 членов ВЛКСМ в возрасте от 13 до 16 лет с оружием в руках стали в ряды защитников города.
Солдатом стал каждый. Рабочие отправлялись на фронт с оружием, которое сами же изготавливали в цехах заводов. Пушки, выпускавшиеся военным заводом «Баррикады», сразу же шли на артиллерийские позиции. Рабочие становились их боевыми расчетами.
12 сентября Хрущев и Еременко вызвали к себе генерала Чуйкова, командующего 62-й армией, которой первое время после отстранения Лопатина командовал начальник её штаба Крыленко, и поручили ему руководство обороной крепости на
Волге. Выбор был блестящим. Он был, пожалуй, лучшим из всех вариантов. Чуйков был тверд, честолюбив, обладал стратегическим талантом, личной храбростью и невероятной целеустремленностью. Катастроф Красной Армии в 1941 году ему и вверенным ему войскам не довелось пережить: в то время Чуйков служил на Дальнем Востоке8 и поэтому не был морально подавлен неудачами, как это было со многими его тогдашними коллегами и товарищами.
12 сентября ровно в 10.00 Чуйков доложил о своем прибытии Хрущеву и Еременко, находившимся в штабе Сталинградского фронта в Ямах, небольшой деревне на левом берегу Волги. Интересно, что разговор с Чуйковым вел Хрущев, а не его вышестоящий начальник, командующий фронтом Еременко.
После того как Чуйков доложил обстановку, Хрущев сказал: «Бывший командующий 62-й армией генерал Лопатин считает, что его армия не удержит Сталинграда. Но сейчас больше нельзя вести речь об отступлении. Пути назад нет. Поэтому Лопатина и сняли с должности. По согласованию с Верховным главнокомандующим военный совет фронта предлагает вам, товарищ Чуйков, принять командование 62-й армий. Как вы понимаете вашу
