З. Зорина - О чем рассказали «говорящие» обезьяны: Способны ли высшие животные оперировать символами?
По мнению участников этих событий, Г. Террес или любой другой критик языковых способностей шимпанзе мог разобраться в сути дела, посетив, например, «семью Уошо» в Элленсбурге. Там он мог бы стать свидетелем сцены, очевидно отличающейся от того, что было показано в «Проекте Ним»: пять шимпанзе с помощью жестов обсуждают друг с другом цветные картинки, фасон одежды и фото в журналах. Но самый убедительный отпор Террес получил от самого Нима. В 1977 году его вернули на Обезьянью ферму в Оклахому и дали возможность спокойно и естественным образом освоиться в более сложной социальной среде, включая общение с другими шимпанзе, которых он до этого практически не знал. По мере привыкания к этой обогащенной обстановке характер его знакового общения самопроизвольно усовершенствовался. Так что скудость языка Нима полностью зависела от недостатков методики его воспитания и обучения, примененной Г. Терресом. Он лишил Нима социального окружения и общения и при этом обвинял обезьяну в отсутствии спонтанности и других свойств, характерных для языкового общения шимпанзе, находящихся в правильно построенных отношениях с окружающими людьми и другими обезьянами. Таковы были факты, но критики фактами не интересовались.
Между тем, для возражения скептикам накапливались и другие, не менее, а может быть, и более весомые доводы в пользу того, что шимпанзе действительно могут усваивать общие принципы построения фраз и даже делать это самостоятельно, на основе понимания их смысла, а не просто в подражание экспериментатору. Именно этому и был посвящен проект, который уже в течение пяти лет выполняла С. Сэвидж-Рамбо при участии шимпанзе Шермана и Остина.
Возможен ли диалог двух шимпанзе?
С. Сэвидж-Рамбо в роли Фомы неверующего
К середине 70-х годов ХХ века исследования вербального поведения обезьян обогатились новыми подходами. Начался пересмотр и переосмысление того, что же на самом деле лежит в основе поведения обезьян, обученных языку-посреднику. Это проявилось и в разработке новых способов формирования языкового поведения обезьян, которое строилось теперь на существенно другой основе, но с учетом всех плюсов и минусов предыдущих программ. Не менее важно, что к этому времени Д. Рамбо и его тогдашняя сотрудница С. Бойзен обычными методами экспериментальной психологии получили данные о способности шимпанзе к обобщению и символизации. Наряду с этим появлялись все новые результаты исследования разных сторон поведения антропоидов. Ключевая фигура этого этапа исследований — д-р Сью Сэвидж-Рамбо.
Нужно отметить, что Г. Террес был не единственным скептиком среди исследователей «говорящих» обезьян. По мере накопления материала к трактовке их поведения относились более строго. Однако теперь речь шла не об огульном отрицании умений Уошо и других обезьян, а о том, чтобы глубже проанализировать их поведение. К категории такой, вполне разумной критики относятся замечания одного из участников «Проекта Уошо» — глухого тренера, для которого амслен был единственным «родным» языком. По его мнению, сотрудники, овладевшие амсленом только в связи с этой работой, недостаточно критично оценивали поведение обезьяны и нередко слишком щедро приписывали коммуникативное значение случайным почесываниям, похлопываниям и другим движениям животного.
Одним из таких скептиков оказалась и С. Сэвидж-Рамбо, которой впоследствии предстояло получить, может быть, самые убедительные доказательства того, что языковые способности шимпанзе, особенно бонобо, действительно приближаются к человеческим. По ее мнению, задачей очередного этапа исследований должен стать перенос акцентов в их тематике. В одной из статей, опубликованных в соавторстве с Д. Рамбо (SAVAGE-RUM-BAUGH, RUMBAUGH 1978), эта задача была сформулирована следующим образом: «Экспериментаторы должны перестать искать внешнее сходство между возможностями детей и человекообразных обезьян и перейти к изучению когнитивных способностей, которые лежат в основе процесса символизации» (с. 269). Именно этому и был посвящен ее первый проект, выполнявшийся при участии Шермана и Остина.
Прежде всего скажем несколько слов о том, с чего начиналась работа Сэвидж-Рамбо. Первоначально она готовилась к карьере детского психолога. Этот выбор отчасти был обусловлен особенностями ее биографии — она была старшей в семье из 7 детей. По ее словам, это нередко помогало ей и в работе с шимпанзе: у нее был обширный материал для сравнения. С «говорящими» обезьянами Сэвидж-Рамбо впервые столкнулась в 1970 г., когда после окончания учебы стала ассистентом кафедры психологии в Университете штата Оклахома, в Нормане. Роджер Футс, недавно переехавший туда же вместе с Уошо и начавший учить амслену еще нескольких обезьян, однажды привел на занятия Буи, которому было тогда чуть больше трех лет. Футс посадил его на стол и достал несколько предметов, в том числе шляпу, ботинок и несколько ключей на колечке. Он просил Буи называть эти предметы, показывая их по очереди. Все присутствующие были поражены, когда Буи стал складывать пальцы, называя каждый предмет на амслене. Хотя он и знал все названия, по-настоящему его интересовали только ключи. Ему хотелось поиграть с ними, и он постоянно делал жест «КЛЮЧИ», несмотря на то что не брал их. Наблюдая эту сцену, Сэвидж-Рамбо слегка засомневалась, действительно ли Буи понимает значение других жестов, с помощью которых он правильно указывал предметы, хотя ей было совершенно ясно, что уж слово-то «ключ» он понимает. Так впервые возникла одна из тем ее будущей собственной работы: насколько обезьяны понимают употребляемые ими знаки?
Буи поразил ее (как и остальных слушателей) своим поведением. Он спокойно сидел на столе перед аудиторией почти в сто человек и отвечал разными знаками на каждый предмет, показанный Роджером. Роджер заранее продемонстрировал аудитории все эти жесты, так что все сами могли видеть, что Буи почти не ошибается.
При виде того, как он это делал, как менялось выражение его лица, когда он бросал взгляд на собравшихся, начинало казаться, что это создание обладает такой внутренней жизнью, которую обычно признают только за людьми. Еще более впечатляющей и даже интригующей показалась Сэвидж-Рамбо сама природа взаимодействий между Буи и Роджером. Обладая большим опытом ухода за младшими братьями и сестрами, она имела четкие представления о поведении маленьких детей и о том, какими способами они общаются между собой до того, как научатся говорить. Общение Буи и Роджера вполне укладывалось в привычную картину, с той только разницей, что этот «ребенок» не был человеческим существом по своим физическим стандартам, тогда как его поведение было очень похоже на поведение ребенка.
Сэвидж-Рамбо пишет, что ее привел в психологию интерес к развитию поведения человека, в частности, к влиянию воспитания на формирование человеческого сознания и интеллектуальных способностей. Но когда она познакомилась с Буи, то решила согласиться на предложение Р. Футса поработать волонтером на Обезьяньей ферме, принадлежавшей доктору Биллу Леммону, специалисту в области клинической психологии. Ферму населяли около тридцати шимпанзе, несколько обезьян других видов, а также павлины, свиньи и разные другие животные. Это решение определило ее дальнейшую научную биографию.
В первое посещение Обезьяньей фермы Футс подвел Сэвидж-Рамбо к клетке, где находился Буи, и дал ей чашку с изюмом. Он показал, как добиться, чтобы Буи изображал жесты, которым его надо было научить. Человек должен был поднять со стола какой-нибудь предмет, а потом брать руки Буи в свои и складывать их соответствующим образом, чтобы жест соответствовал показанному объекту. Как только у Буи это получалось, следовало немедленно дать ему награду. В этот период Буи заучивал названия нескольких предметов, которые нужно было по очереди показывать в случайном порядке, а затем побуждать его сделать правильный жест. Это была в точности та же процедура, следуя которой Гарднеры учили Уошо, а Паттерсон — Коко и Майкла. Когда Сэвидж-Рамбо научилась легко складывать пальцы обезьян так, как нужно, ее попросили постепенно ограничивать помощь. Дальше нужно было ждать, чтобы Буи самостоятельно стал выполнять всё большую и большую часть работы и в конце концов изображал требуемый жест в любой момент, когда бы ему ни показывали предмет. Однако Буи не торопился оправдать ожидания исследователей, и похоже, пищевое поощрение было не слишком эффективно. Во всяком случае, дела пошли гораздо быстрее, когда в награду за правильный жест с ним начинали играть и возиться. Впоследствии Сэвидж-Рамбо очень активно применяла такое поощрение, и в доступном нам видеофильме есть несколько сцен, когда после удачного ответа они кружатся с Канзи по комнате, взявшись за руки и издавая (оба) радостные крики.
