Kniga-Online.club
» » » » Андрей Азов - Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы

Андрей Азов - Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы

Читать бесплатно Андрей Азов - Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы. Жанр: Прочая документальная литература издательство -, год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Во первых, слово «двадцатитрехлетка» не может быть термином скаковой конюшни, разве только термином живодерни (хорош скакун 23-х лет!). Во вторых, слово «…летка» приложимо не только к лошадям. Мы называем школу «десятилеткой»; мы называем пятилетний план «пятилеткой». У Бунина (учиться у которого мастерству рекомендовал Горький) в «Митиной любви» крестьянские девушки говорят о своей подружке, с которою сходится Митя, «она как пятилеточка». В словаре Ушакова (статья «пятилетка») мы видим примеры: «девочка-пятилетка», «яблоня-пятилетка». У кого то из современных советских писателей я встречал в применении к девушке слово «двадцатилетка».

Но допустим, что от этого слова пахнет конюшней! Допустим. Но вот, в строфе I, 38 Байрон говорит о родителях Жуана:

His sire was of Castille, his dam from Aragon.

Sire значит «предок» и «производитель» (о жеребцах); dam значит «матка» (о животных); см. словарь Мюллера и Боянуса, Москва, 1928. Если сам Байрон в одном месте говорит о людях терминами случного пункта (причем здесь эта терминология не обязательна), то он мог бы это повторить и в другом месте. И переводчик вправе следовать манере автора.

Прежде чем критиковать перевод, надо знать оригинал. Хорошо знать. Детально.

Идем дальше. Кашкин пишет:

То же словечко «охочий» употреблено [приводится 5 примеров. – Г. Ш.]. А это один из немногих случаев [автор, очевидно, хотел сказать «из многих». – Г. Ш.][107]чрезмерного пристрастия к полюбившемуся слову (236,1,10 и 11).

Ну конечно: те или иные слова повторяются – ив переводе, и в оригинале. Я 5 раз (может быть, и больше) применил слово «охочий» – на 16.000 стихов. Что ж из этого? В «Онегине» слово «любовь» встречается 69 раз (в разных грамматических формах); «любить» 51 раз; «молодой» (и «младой») 66 раз; «взор» 50 раз; «мой» 209 раз; «лета» 47 раз; «луна», «нежный» и «ночь» по 25 раз, «муза» и «мысль» по 23 раза и т. д. (подсчитано по составленному мною словарю-конкорданции к стихам Пушкина).

Значит, Кашкин и Пушкина должен охаять за «пристрастие к полюбившемуся слову»?

Далее Кашкин обороняет твердыни нравственности:

С манерным подмигиванием обыгрываются в переводе и вольные словечки Б. Например whore – «блудница» дано в переводе то как «бл…удница», а то и как «б-дь» (236,1,12).

Понятие «распутница» передается в английском языке многими словами: fornicatress, loos women[108], streetwalker, courtesan, prostitute, strumpet, harlot, quean, whore. Последнее слово во всех словарях отмечено, как «вульгарное», т. е., в данном случае, грубое, непристойное. Байрон применяет именно это слово в IV, 17 и в VI, 92 и пишет его через тире: Whose husband only knows her not a wh-re и As greatest of all sovereigns and w-s (об Екатерине II). При этом, в первом случае, он продолжает в следующей строфе: Hard words; harsh truth – «жестокие слова, грубая истина», тем самым подчеркивая нарочитый выбор термина. У меня переведено: «В которой только муж не распознает б-дь. – Я груб, но жизнь груба» и «Екатерины блеск, той самой, что царицей Была великою и заодно бл…удницей». В других местах Байрон применяет другие слова, например quean (VI, 25), играя на полном созвучии этого слова со словом queen – «королева»; у меня передано (не очень удачно) словом «краля»; или concubune (VI, 8); у меня так и оставлено: «конкубина», ибо это латинское слово вошло во все европейские языки.

Таким образом, мое «манерное подмигивание» восходит к оригиналу. А кашкинское негодование – к лицемерию.

Читаем дальше:

Кажется, уже совсем невозможно затмить Бенедиктова как «певца кудрей»… Но Ш. не сдается и развертывает богатый ассортимент «кудрей» и «каскадов» (239, 1,2 и 4).

Бенедиктову, конечно, изменило чувство меры в его гимне кудрям. Но отсюда не следует, что это слово само по себе запретно и заклеймено бесвкусицей. В «Онегине» видим: «Чесала золото кудрей» (II, 21 вариант); «И кудри черные до плеч» (II, 6); «Взбивают кудри ей по моде» (VII, 46); «На кудри милой головы» (Альбом Онегина, 9). В лирике десятки раз Пушкин применяет это слово: «Глаза и кудри опустя»; «С кудрями черными… Краснеешь, я молчу»; «И кудри их белы как утренний снег» и мн. др.

И если в моем переводе на 16.000 строк 4–5 раз встретились «кудри», то сопоставление перечня этих случаев со стихотворением, сплошь посвященным воспеванию кудрей, является – как бы сказать повежливей? – «сгущением красок».

Дальше Кашкин вновь апеллирует к Бенедиктову:

Излюбленные слова Бенедиктова – «безверец», «отчужденец» возрождаются <у Ш> в словах «крушенцы», «злец», «курчавец» (238, 2,1).

Слово «курчавец» (как и «плешивец») имеется в словаре Даля, и суффиксальный тип на «-ивец» («ленивец») и на «-авец» («мерзавец») фиксирован в «Грамматике русского языка» Академии Наук СССР (М. 1952, стр. 214). Напомню Кашкину, видимо, неважно знающему Пушкина, что у последнего есть в «Медном Всаднике» слово «державец»: «На лик державца полумира». Слово «злец», абсолютно понятное каждому («злой» – «злец», «подлый» – «подлец») мною было встречено ранее 902 года в переводе романа Жаколио «Грабители морей». Слово «крушенец», действительно, «мое» (оно введено в главу, где подробно описано кораблекрушение). Но оно относится к типу слов, образованных от отглагольных существительных на «-ение», отмеченных тою же Грамматикой как тип продуктивный: «пораженец», «отопленец», «порученец» и мн. др. (стр. 215). Тождественный неологизм мы находим у Горького в III части «Клима Самгина» (15-томное Собр. соч., М. 1947, т. XIV, стр. 351, абз. 6):

«Эти… обнаженцы обозлились на него». И – ЗАМЕЧАТЕЛЬНО! – в том же № 12 «Нового мира», где Кашкин на стр. 238 снимает с меня скальп за «крушенцев», на стр. 115, абз. 11, в романе Симонова «Товарищи по оружию» мы читаем: «…вооруженцы осмотрят их повнимательней».

У меня есть еще, незамеченный Кашкиным, неологизм «спасёныш» по аналогии с «найденыш». Напомню неологизм Жуковского в «Шильонском узнике»: «однодомец», неологизмы Гоголя в «Тарасе Бульбе»: «гречкосеи», «баболюбы»…

При суждении о неологизмах следует исходить из их соответствия конструктивным тенденциям языка и из их общепонятности. Знаменитый Вандриес («Язык». Соцэкгиз, 1937, стр. 178, абз. 3) пишет: «А слово gallopeur существует во французском языке или нет? Это неважно; мой собеседник сразу меня поймет: составные части этого слова ему совершенно понятны…оно потенциально существует в сознании каждого француза».

Но в сознании моего критика существовало лишь устремление рвать в клочья мой перевод.

ТАКИМ ОБРАЗОМ, по вопросу о языке моего перевода, мы видим, что ни одно конкретное утверждение Кашкина истине не соответствует, ни одно общее не подтверждено.

Эпитет к такой критике пусть подберет сам читатель!..

А в целом, думаю, что Кашкин забыл формулу Энгельса: «Сильный немецкий язык следует передавать [в переводе. – Г. Ш.] сильным английским языком» и полностью воплотил энгельсовскую характеристику переводчика Бродгауса: «Малейшее расширение его ограниченного запаса слов, малейшее новшество, выходящее за пределы условного повседневного языка английской литературы, его пугает» (Энгельс. «Как не следует переводить Маркса». Собр. соч. XVI, ч. 1, стр. 230–231).

Рассмотрим несколько частных нападок, с трудом укладывающихся в общие рамки.

Кашкин пишет:

Переводчик старается «подобрать русские корни, в звуках которых есть “что то английское”», он угощает читателя «мистером Речеблудом» (236, 2, 4).

Здесь Кашкин прибегает к почтенному приему замалчивания и извращения общей картины, хотя она вполне четко дана в моем Послесловии к переводу; это Послесловие Кашкиным, очевидно, прочитано, раз он его цитирует. Дело в том, что Байрон наделяет иногда свои персонажи «знаменательными именами», – как в старинных русских повестях и пьесах: Ханжахи-на, Вертопрахина, Милон, Правдин и т. п. В XIII, 79, 84–88, 92 упоминаются поэт Rackrhyme («Мучительный ритм»11), герцог of Dash («Пыщ»), мисс O’Tabby («Сплетница») и мн. др. В I, 149 есть ирландский лорд Coffeehous[109] [110] («Кофейня»); в IV, 88 фигурирует итальянский певец Raucocanti, – с байроновским пояснением в выноске, что по английски это значит приблизительно Hoarse-song («Хриплое пение»). Таким образом, перед нами продуманный прием юмористической характеристики. Добросовестный переводчик обязан как то отразить его в переводе. Как же? Оставить английское начертание и объяснить, в чем дело, в примечаниях? Это – механическое решение. Перевести на русский, придав англичанам русские фамилии? Абсолютная фальшь. Я прекрасно помню, как меня, еще в детстве, коробило наличие в одном из переводов Диккенса фамилии Пузырь (Bubble). В недавно вышедшей книге «На переломе», рассказы современных немецких писателей (Инолит, 1951, стр. 331), мы встречаем образчик такой фальши: беженцы на вопрос «куда вы идете?» отвечают: «В село Никудыкино». Таких сёл в Германии нет. В работе академика В.М. Алексеева «Артист-каллиграф» («Советское востоковедение», IV, 1947, стр. 23) в переводе станса IV есть строка «Шерсткин Игла – то был книжный ученый», – где имя Мао-Ин («Заостренная Кисть») было передано руссизмом. После В.М. Алексеев вполне согласился со мною (есть письмо) в том, что этот ход неудачен…

Перейти на страницу:

Андрей Азов читать все книги автора по порядку

Андрей Азов - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы отзывы

Отзывы читателей о книге Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы, автор: Андрей Азов. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*