Александр Ушаков - Гитлер. Неотвратимость судьбы
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Но все это будет позже, а пока Гитлер переживал очередное поражение. Майские выборы 1928 года в рейхстаг принесли большой успех рабочим партиям, тогда как правые и умеренные понесли заметные потери. Не добавило радости Гитлеру и то, что рейхсканцлером стал председатель СДПГ Г. Мюллер.
Неутешительные итоги майских выборов заставили Гитлера задуматься. Влияние его партии падало, доказательством чего явилось данное Гитлеру разрешение на публичные выступления в Пруссии. Да, он мог обмануть кого угодно, но только не саму жизнь. Брожение в партии нарастало, и многие рядовые и нерядовые партийцы заговорили о том, что в провале партии виновата ее новая тактика. Эти люди все еще помнили о тех славных временах, когда все решали винтовки и гранаты и видели в переходе на мирные рельсы слабость партии, а значит, и самого Гитлера. Они жаждали реванша, а их тянули назад в «парламентское болото» и бесконечную говорильню. Не замедлил высказаться на этот счет и Грегор Штрассер, который заявил, что партия нуждается в пересмотре методов своей работы.
Вместо очередного партийного съезда опасавшийся открытого бунта Гитлер созвал «конференцию вождей». Но и она не спасла положения, и пламенная речь Гитлера (а говорил он в основном о послушании и дисциплине) не произвела особого впечатления на «вождей».
Другое дело, что высказаться против никто не посмел, за исключением руководителя окружной организации Тюрингии Артура Динтера, который вдруг ни с того ни с сего предложил учредить сенат. И хотя «сенаторов» должен был назначать сам Гитлер, он наотрез отказался от этой сумасбродной идеи. В один прекрасный день сенаторы совершенно спокойно могли избрать другого председателя.
Что же касается смельчака Динтера, то Гитлер давно уже косо посматривал на него. Вместо того чтобы отдавать все свои силы партийному строительству, этот чудак изобрел новое религиозное учение, названное им «духовным христианством». Мало того, что он выдумал эту ересь, так еще и пытался воспитывать подчиненных в духе своей философии, чем и подписал себе приговор.
Столь грозное предупреждение подействовало, и «вожди» высказались как против сената, так и динтеровского богоискательства. Что же касается самого Динтера, то уже через несколько дней он был снят со своего поста, а затем и исключен из партии.
Гитлер призвал собравшихся уделить особое внимание работе в сельской местности и пересмотреть границы округов, на которые он собирался поделить партию. Сельский электорат был сильно рассеян территориально, и, чтобы вести круглый год предвыборную кампанию, требовалось куда больше усилий, нежели в городах. Заложив основы тактики на ближайшее время, Гитлер предоставил Шварцу и Штрассеру дорабатывать новый курс, а сам на несколько недель уехал с состоятельными друзьями Брукманами отдыхать.
* * *1 октября 1928 года партия была поделена на двадцать пять окружных организаций в соответствии с избирательными округами при выборах в рейхстаг. В Баварии Гитлер объединил все областные организации в один союз, который сам же и возглавил. Но главным во всей этой эпопее явилась ликвидация рурской партийной организации, которая была одним из самых надежных оплотов Грегора Штрассера. Что касается самого Грегора и особенно его брата Отто, то они чуть ли не каждый день выступали с новыми идеями, которые нагнетали и без того напряженную обстановку в партии. Особенно Гитлеру доставалось за то, что у него и по сей день не было четкого плана прихода партии к власти.
Не имея никакой возможности прорваться в большую политику, Гитлер продолжал выяснение отношений с Пфеффером. Главный начальник штурмовых отрядов начинал утомлять Гитлера бесконечной игрой в солдатики. Как в свое время и Рем, он собирался создать под видом штурмовых отрядов все тот же «черный рейхсвер» на службе у государства, несмотря на то, что сам Гитлер постоянно говорил о невоенной ориентации штурмовых отрядов и с презрением относился ко всем без исключения государственным институтам Веймарской республики.
* * *В августе 1929 года Гитлер провел съезд партии в Нюрнберге, который стал самым представительным из всех проведенных ранее. Со всех концов страны в Нюрнберг приехали в тридцати специально заказанных поездах 20000 членов партии и сочувствующих.
Съезд открылся парадом, на котором 60 тысяч штурмовиков на протяжении целых трех часов маршировали перед своим фюрером и его ближайшим окружением. На самом деле это была самая обыкновенная демонстрация силы.
Как это чаще всего и бывает, помощь пришла оттуда, откуда ее никто не ждал — из Гааги, где в августе 1929 года был утвержден план Юнга, названный так по имени американского банкира О. Юнга. План устанавливал окончательный размер немецких репараций в сумме 113,9 миллиарда марок. Иностранный контроль за структурой германской экономики отменялся, а Франция обязывалась полностью вывести свои войска из Рейнской области к середине 1930 года.
— Вот здесь, господа, — указал Гесс на трудящихся, — силы разрушения, которые угрожают уничтожить ваши конторы, фабрики, все ваше богатство. Я показал вам также, как создается власть порядка. Мы фанатично стремимся искоренить дух бунта. К сожалению, одного стремления мало, необходимы еще материальные предпосылки. СА — бедна, нацисты — бедны, вся организация бедна. Откуда придут сапоги, форма, флаги, барабаны — словом, все снаряжение, необходимое для сегодняшнего политического стиля, если нет денег? Их должны дать те, кто ими владеет, чтобы в конце концов не потерять того, чем они владеют…
Слова и особенно снимки подействовали. «Господа» собственными глазами видели выступления красных в 1918 и 1919 годах и хорошо знали, чем они им грозили. Да и на Востоке лежала покоренная большевиками Россия, которые спали и видели, как бы им экспортировать свою страшную революцию в Германию. Ну а то, во что на самом деле превратилась эта сама социалистическая революция, им тоже было прекрасно известно. Потому предложенная им формула — «мы даем вам власть порядка, а вы нам деньги, а затем и посты в кабинете министров, а затем и абсолютную власть» — заслуживала самого пристального внимания. И что бы там ни говорили о Гитлере, но лишь у него в руках имелась не только довольно мощная политическая организация, но и самая настоящая армия СА, которая в любой момент была готова броситься на расправу с красными, белыми или зелеными.
Была и еще одна причина, по которой Гугенберг «снизошел» до Гитлера и пригласил его принять участие в совместном крестовом походе против социалистических жидов. Его партия переживала не лучшие времена, у него не было опоры в массах и таких ораторов, как Гитлер, Грегор Штрассер и Геббельс.
На переговоры с Гугенбергом Гитлер отправился без ведома даже самых близких людей. В партии хватало не переболевших социализмом, и он не хотел, чтобы раньше времени заговорили о том, что он пошел на сотрудничество с заклятым врагом профсоюзов и правительственных реформ. Выслушав Гугенберга, Гитлер не стал изображать великую радость и весьма сдержанно отреагировал на сделанное ему предложение бороться за новую Германию. Соглашаться сразу было несолидно, и он хотел набить себе цену.
— Ну так как, — нарушил затянувшееся молчание несколько озадаченный странным поведением своего обычно импульсивного собеседника Гугенберг, — вы согласны?
— Да, — кивнул Гитлер, — но только на некоторых условиях…
— Я слушаю вас!
— Полная независимость в ведении кампании и передача мне значительной доли выделенной на нее денег…
Ожидавший большего Гугенберг недоуменно пожал плечами: о чем, мол, речь.
— И еще одно, — продолжал ликовавший в душе Гитлер.
Гугенберг вопросительно поднял брови.
— Я хотел бы назначить своим представителем в объединенном финансовом комитете Грегора Штрассера…
Так Гитлер решил обезопасить себя, сделав своим представителем заклятого врага капиталистов, и теперь уже никто не мог обвинить его в сделке с толстосумами.
— Это тот, который социалист? — недобро усмехнулся Гугенберг.
— Пусть это вас не пугает, — небрежно махнул рукой Гитлер, — Штрассер еще и националист… Да и неплохо, если правительство будет критиковать такой известный социалист…
— Ну что же, — кивнул Гугенберг, — у меня нет возражений!
Договорившись с Гугенбергом, Гитлер вступил в яростную полемику с многими видными нацистами. Как он и предвидел, они не одобрили его сделку с отъявленным реакционером. Однако Гитлер сумел переломить общее настроение, заявив, что такой возможности у них может уже не быть никогда.
После договора с Гугенбергом Гитлер снова воспрянул духом. «Германская народная инициатива против плана Юнга и против легенды об ответственности Германии за войну» была, по сути, протестом магнатов германской промышленности против внешней политики Штрезермана. И оказавшийся на самом переднем крае этой борьбы Гитлер получил уникальную возможность сблизиться со многими сильными мира сего. Одним из них стал горячий поклонник фюрера Эмиль Кирдорф, в распоряжении которого имелись огромные денежные фонды, предназначенные для политических целей.
