Андрей Буровский - Феномен мозга. Тайны 100 миллиардов нейронов
В XIX – начале XX века появились поголовно грамотные нации, и педагоги предположили: все дело здесь в методике обучения. Мол, надо учить более гуманными способами – и грамотой смогут овладеть абсолютно все.
Но во-первых, «внутри» самых грамотных, самых читающих обществ оказался какой-то пусть небольшой процент неграмотных. Эти люди могут быть умны и обладать самыми достойными чертами характера – отзывчивостью, интеллектом, чувством юмора и т. д. Они обычны во всех отношениях, кроме одного – ни добром, ни самой грандиозной поркой невозможно научить их грамоте. Они могут страшно стесняться своего «порока», скрывать его изо всех сил. Они могут многого достичь в профессиях, не требующих грамотности. Среди них есть коммивояжеры, автомеханики, актеры, квалифицированные рабочие. Но научить их грамоте нельзя.
Данных по России нет, но в Англии функционально неграмотно 15 % населения.
Во-вторых, в XX веке овладевать грамотой начали до сих пор не ведавшие грамоты народы. Например, индейцы Южной Америки. И выяснилось – третья часть детей грамоте не обучаема. На самых простых алфавитах, на основе латиницы. При самом гуманном отношении педагогов. При самом сильном желании научить. Выходит, не так уж не правы были предки…
Но почему же тогда у народов более цивилизованных обучаемы почти все? Ответ может показаться невеселым, даже мрачным: а потому, что в этих народах необучаемые уже вымерли. Сначала появление новой культуры беспощадно отобрало тех, кто обладает нужными качествами. А потом, и так же беспощадно, обрекло на неуспех, на неквалифицированную работу, на низкий социальный статус… на малодетность и бездетность тех, кто нужными качествами не обладал. Так раньше вымирали те, кто оказался неспособен заниматься земледелием.
Революция есть революция
Каждая информационная революция вводила в жизнь много непривычных сторон. И это вызывало недовольство, страх утратить культурные навыки, забыть прежние достижения… да и просто бытовой консерватизм.
…Полинезийские жрецы рвали книги, изгоняли грамотеев. Тексты следует запоминать! Если люди будут зависеть от дурацких значков на бумажках, они разучатся помнить!
Эллины презрительно хмурились при виде толстых, стиснутых между деревянными переплетами книг христиан. Писать надо на свитках папируса! Толстую книгу со страницами трудно развернуть, читая на площади. И вообще: предки делали не так!
В XV–XVI веках многие качали головами: всегда учителя долго проверяли, тщательно отбирали учеников… И правильно: мало кто захочет приобщиться к книжной премудрости. Сначала – моральные качества, потом уже знания. А если печатать книги, если знания будут доступны кому попало – чем же это кончится?! Какой деградацией нравов?
И разве у нас сейчас «вокруг компьютеров» происходит что-нибудь другое?
Эпоха компьютера
Начало компьютерной эры приходится на 1947 год. Персональный компьютер возник в 1974 году. С 1947-го шел постепенный переход к качественно новым технологиям – практически везде. 1947–1990 гг. – вот примерные годы технологического и структурного переворота. На исходе этого переворота человечество обнаружило самое себя в новой исторической эпохе…
Очень постепенно «компьютеризованные» вытесняли «некомпьютеризованных» в разных областях деятельности. На рубеже 1990-х последние принципиальные «компьютерофобы», «антикомпьютерщики» частью повымерли, частью сами овладели новыми машинами. Слишком большие преимущества давало применение машины – хотя бы в виде своего рода гибрида пишущей машинки и записной книжки. Сейчас «некомпьютеризованных» в науке нет, в искусстве – почти нет. Компьютерная эпоха наступила во всех сферах человеческой жизни, всего через сорок лет после первого гудения первых неоновых ламп.
Научно-техническая революция уже произошла. Это факт. Возник принципиально новый пласт культуры – пласт информационных технологий. Само по себе это не плохо и не хорошо. Это просто есть.
...Как бы нам «приручить» компьютерные технологии?
Те, кто получил
Компьютерная культура сама по себе не плоха и не хороша. Она разделила общество, но не только на новаторов и консерваторов. Не только на новое поколение и на «отсталое». Главное разделение: на тех, кто получил, и тех, кто потерял.
Во-первых, от внедрения компьютеров выиграли самые активные, самые мобильные из интеллектуалов. Они получили новые возможности работать быстро, легко получать оперативную информацию, связываться практически со всем светом.
Тот, кто был жаден до нового, кого интересовало происходящее далеко, кому хочется больше и давать другим, и больше получать всевозможных сведений.
Это касается и тех, кто хотел добиться успеха в своей профессии. Расширились возможности; сократилось время, которое приходится тратить на чисто технические операции.
Во-вторых, компьютер расширил число тех, кто может стать активными, мобильными интеллектуалами. Он ввел в число этих людей многих женщин. Уменьшилось значение физической силы. Расширились возможности надомной работы. Даже имея маленьких детей, можно работать, не выходя из дома.
Это же касается людей физически больных или людей со слабым здоровьем.
То же самое касается людей психологически не сильных. Тех, кто с трудом переносит долгие поездки в общественном транспорте, давку, стрессы, ругань, недоброжелательство (или навязчивое внимание) окружающих. Такие люди «до НТР» не могли рассчитывать на профессиональную карьеру, высокий социальный статус – даже обладавшие очень хорошими способностями. Возможность работать дома, избегая плотных контактов с окружающими, дало им новые возможности.
В-третьих, выиграли бедняки. Да, компьютер стоит денег. Он дороже книги – даже дорогой, с картинками, на хорошей бумаге. Но даже «пентиум», подключенный к системе Интернет, демократичнее по цене, чем хорошая библиотека или чем поездки в культурные центры. Несравненно расширилось число тех, кто может приобщаться к культурным ценностям или делать профессиональную карьеру.
В-четвертых, выиграли провинциалы. Не только и не именно российские. Все жители планеты, обитающие вдали от крупных культурных центров (а таких – 90 %). Компьютер предоставляет им гораздо большие возможности приобщиться к жизни основных центров мировой культуры, чем самая лучшая полиграфия.
Те, кто потерял
Потеряли те, кто не обладает нужным состоянием здоровья или нужными чертами характера. Компьютерная революция беспощадно отбраковала тех, кто «боится» вибрации, у кого идиосинкразия к излучению. Кто не может часами сидеть перед дисплеем, подчинять себя темпу работы с машиной, алгоритмизируя собственное поведение. Так в культуре книгочеев отбраковывались те, кто не внимателен, не усидчив, не любит кропотливой работы.
Еще больше потерял тот, кто не может устоять перед соблазнами – часами играть в игрушки, никак не использовать открывшиеся возможности, становиться простым потребителем машины….
Не стоит закрывать глаза: для некоторых людей компьютер действительно опасен. Часть приобщившихся к компьютерной культуре начинает жить не более сложно, а более примитивно. Сбывается то, о чем говорят враги компьютера в своих классических «обвинениях»:
– человек потребляет всевозможные развлечения, которые дает ему компьютер;
– сознание его упрощается, следуя за элементарными реакциями машины; примитивизируется и эмоциональная жизнь.
– в клинических случаях человек духовно убегает в «виртуальную реальность», теряет интерес к явлениям окружающего мира.
Компьютерная революция создала не одну, а сразу две сопряженные культуры.
Одни начали жить сложнее и полнее, чем раньше. Другие же – проще, примитивнее.
Первые, получив новые технические возможности, использовали их для самореализации – то есть для усложнения своей жизни. Они не позволяли технике (будь то глиняная табличка и тростниковая палочка или здоровенная ЭВМ) определять свою духовную жизнь. Они применяли новое для организации и для развития своей духовной жизни. Тех, кто так поступает в наши дни, – назовем (чисто условно, конечно же) использователями компьютеров.
Наивно утверждение, что сегодня в мире меньше возможностей для «классического» образования и самообразования, чем раньше. Нет, таких возможностей больше. Как и во всякую эпоху культурного перелома, сразу же начинает решаться важнейший вопрос: о перенесении на новые носители информации тех сведений, тех текстов, которые кажутся наиболее ценными.
Создаются мощные программы, хранящие тексты на латыни и греческом, произведения, вошедшие в золотой фонд культуры: Ibycus, Linguae Graecae, Pandora. Эти программы, как и компьютерные энциклопедии, компьютерные учебники доступны в той же степени, что и Hanter, Doom, Supra или любая другая игрушка. Но чтобы пользоваться этими программами, нужно, во-первых, иметь это желание. Желание не рассказывать окружающим о любви к культуре, а желание реально «брать и делать».
