Павел Каравдин - В дебрях науки, или Почему в России нет инноваций

Павел Каравдин

В дебрях науки, или Почему в России нет инноваций

О чем эта книга

Эта книга об окружающем нас Мире, о Вселенной, о нашей жизни. И о том тоже, почему Россия не доступна для инноваций. Здесь я пытаюсь разобраться в интересующих нас проблемах жизни и науки. Множество наук изучают, по сути дела, один предмет – Вселенную, различные ее части, но, без верного представления о целом, трудно понять и свою частную науку. Имануил Кант, предвидя такой исход, возлагал надежды на философию. Но философия оказалась не на высоте, физики и астрофизики «вытирают об нее ноги». И философия покорилась. Рассматривая Вселенную как единое целое, можно полагать, что есть такие ее законы, которые одинаково годны как для живой, так и неживой природы, а также и для всей Вселенной.

Принято считать, что науку движут ученые. Но ученые представляют собой консервативную силу, сохраняющую науку без изменений. Они сохраняют науку, передавая ее новым поколениям в процессе обучения. А изменять науку пытаются одиночки, как Коперник и Галилей. Антропологи утверждают, что мозг человека за последние 50 тысяч лет существенно не изменился, но почему же тогда научно-технический прогресс начался всего 500–400 лет назад, а не значительно раньше? Причиной тому стало изобретение книгопечатания, которое сделало возможным широкое обсуждение новых идей в пространстве и времени. К примеру, коперникианские идеи возникали задолго до Коперника (Аристарх Сомосский), но не опубликованные погибли.

В конце XIX – начале XX века широко обсуждалась проблема кризиса физики. Об этом даже Ленин писал в 1909 году. Прошли годы, и с кризисом смирились, и даже стали возводить его в ранг научного достижения. Разве не нужно ответить на вопрос: это кризис, или научное достижение? И есть еще много таких загадочных проблем, которые требуют решения.

Сейчас широко обсуждаются в научных кругах проблемы квантовой спутанности или запутанности, согласно которым микрочастица может одновременно проходить через две щели (человек же не может), а если это так, то микрочастица может одновременно находиться во многих точках пространства. Но наш макромир состоит из микрочастиц. И законы микромира должны быть и в макромире. Не означает ли это, что пора в юриспруденции избавиться от понятия алиби? Человека обвиняют в преступлении, но оказывается, что в момент совершения преступления он находился совсем в другом месте, даже в другой стране. Но такая авторитетная наука, как физика, доказывает, что субъект может одновременно находиться во многих разных местах. Поэтому алиби не должно приниматься во внимание. Разве не нужно разобраться и в этой проблеме?

Изучая какой-либо объект, его изучают со всех сторон, изнутри и снаружи. Мы не можем выйти за пределы Мира. Нам остается изучать его только изнутри, опираясь на логику и здравый смысл. Но сейчас известно много логик, и какая из них верна, физикам неизвестно. Естественная, или формальная, логика опирается на убеждение, что из двух несовместимых убеждений одно будет обязательно истинным, другое ложным. Так, считалось, что Земля неподвижна. Коперник противопоставил другой тезис, что Земля движется. Анализируя два несовместимых тезиса: движется или не движется Земля, он пришел к выводу, что Земля движется. Или-или? И ничего третьего. И об этом тоже эта книга. До Коперника наукой было учение о неподвижности Земли, учение Коперника о движении Земли могло быть только лженаукой. Прошло время, наука и лженаука поменялись местами. Это о комиссии по борьбе с лженаукой. Много в мозгах народа разных ложных идей, но запретами искоренить их невозможно. Нужна публичная идеологическая борьба.

Придется нам познакомиться и с логиками, чтобы знать, какой пользоваться. В начале XIX века перед наукой стоял альтернативный (двухвариантный) выбор: свет – это поток корпускул (по Ньютону) или же волны эфира (по Гюйгенсу с Аристотелем). Вместо «или-или», вопреки логике, взяли и то, и другое. Свет стал двойственным, то есть неопределенным. Начался кризис физики, обнаруженный только к концу XIX века. Конечно, в начале XIX века многие мыслящие физики сомневались: возможно ли совмещение несовместимых теорий. Им помог философ Гегель, создавший новую, «высшую» логику, которую сейчас называют диалектической. Эта логика якобы позволяет объединять несовместимые теории. Но по законам естественной логики из двух несовместимых логик верной может быть только одна, но не обе сразу. Естественно, что логика Гегеля оказывается ложной.

Человек, ставший профессором, пытается оставить в науке свой след. Но что нового можно создать в арифметике или геометрии? Все проблемы давно решены. Но вот профессор Казанского университета Николай Иванович Лобачевский взялся реформировать геометрию Эвклида, которая располагается на идеальной плоскости, реально не существующей в природе. На этой плоскости параллельные прямые не пересекаются. Лобачевский усомнился в этом, а вдруг пересекаются? Но ведь это базовое условие геометрии Эвклида (5-й постулат). Профессор пытался его доказать, не доказал и создал «Воображаемую геометрию». Другие ученые не сильно возражали, она их не интересовала. Почти через 100 лет в том же Казанском университете профессор Васильев, по примеру Лобачевского, создал «Воображаемую логику» – логику без закона исключенного третьего. Потом появились и другие многозначные логики. Васильев надеялся, что, может быть, где-то во Вселенной пригодится и эта логика. Сейчас некоторые мыслящие физики называют современную теоретическую физику «Воображаемой физикой», которая опирается на выдуманные факты. На самом же деле, из логик верной является только формальная и ее математические разделы. Все остальные логики от лукавого и науке не нужны, так как только запутывают и засоряют научные проблемы. Итак, мы будем опираться на формальную логику и на законы сохранения (инерции, консерватизма, иммунитета). В природе все течет, все изменяется, если есть причина. И ничто не изменяется, пока нет причины.

Еще вопрос. Почему изучением Мира занялся не ученый, не академик, а обыкновенный пенсионер, инженер по образованию? Только потому, что меня никак не могла устроить современная теоретическая физика, опирающаяся на двойственность света и материи, на теорию Большого взрыва, на сотворение и расширение Вселенной. Занялся я этим делом еще в молодые годы и многое узнал. Тем более, что даже более двух тысяч лет назад были люди, сомневающиеся в сотворении Мира. Мир вечен. К примеру, Цицерон писал: «…я хотел бы узнать, почему создатели мира внезапно проснулись, после того как проспали бесчисленные века? Ведь если не было никакого мира, века-то были? Я сейчас говорю не о тех веках, которые состоят из дней, ночей, годов, ибо сознаю, что всего этого без круговращения мира быть и не могло. Но существовала же с бесконечного времени некая вечность, которая никакими единицами времени не измерялась, а какова она была длительностью, можно себе представить, потому, что и в сознании не вмещается, что было какое-то время, когда никакого времени не было» [1].

Конечно, можно сказать, что Цицерон был темным человеком, жил в древние времена и не мог знать того, что знает современная наука.

Мы разберемся и с диалектикой, узнаем, что в любом изменении всегда участвуют две стороны. Например, есть множество узких специалистов, каждый из которых знает только свой маленький «кустик», но не может видеть весь «лес». Консервативный мир специалистов должен взаимодействовать с мыслящими одиночками, которых Борис Черкун называет генералистами [2]. Генералистов никто и нигде не готовит, поэтому генералист вырастает только в процессе самообразования. Сейчас же генералистам нет хода в науку. Вспомните, генералистами были Коперник, Галилей и Ньютон. Как их встретили специалисты? Но от них остались публикации. С современными все намного хуже. Научная пресса заблокирована рецензурой, вопреки конституции. Но есть Интернет, в котором идеи исчезают подобно иголкам в стоге сена.

Немного о себе

В 1945 году я окончил деревенскую семилетку. От школы у меня осталось представление, что физика еще не разобралась с проблемой света, который вел себя иногда как поток частиц (корпускул), а иногда как волны эфира. Второй нерешенной проблемой науки я считал всемирное тяготение. Я собирался заниматься техникой, и потому научные проблемы меня не интересовали. Я считал, что это дело ученых. Теперь-то я знаю, что есть закон сохранения (консерватизма, инерции, иммунитета), согласно которому всякая система стремится сохранить свое состояние, защищается от изменения. Здесь я буду рассказывать о моей многолетней и безуспешной борьбе за изменение науки.

В октябре 1947 года я – курсант Астраханского мореходного училища – впервые услышал о теории относительности, о ее парадоксах. Я слушал и думал, что это какое-то очередное научное заблуждение, но оно меня не волнует. Мое дело техника, а не наука. Потом я два года работал мастером на заводе в Баку, затем два года «поднимал целину» и, наконец, осел в Челябинске. В 1957 году я поступил в политехнический институт, который окончил в 1964 году, получив диплом инженера-механика. В первом классе учительница спрашивала, кто кем будет. Я сказал – инженером, а потом сожалел, что не захотел в летчики. Но слово не воробей, вылетит, не поймаешь. Пришлось стать инженером.