Кэсси Харти - Я смогла все рассказать
Мне тяжело было разобраться в своих чувствах. Я могла лишь с уверенностью сказать, что мне все понравилось.
– Все хорошо, – произнесла я шепотом, потому что боялась, что при звуках моего голоса Питер растает в воздухе, как видение. – Честно, все очень хорошо.
Не сказав больше ни слова, мы обнялись и уснули. Я чувствовала себя в безопасности. На следующий день Питер отвез меня домой. О том, что произошло между нами, мы не вспоминали. Я была взволнована, меня мучили вопросы. Что же все-таки это было? И что я на самом деле чувствую к этому мужчине? Я боялась быть счастливой, боялась признаться самой себе, что влюбилась: вдруг это все исчезнет? Мне казалось, после стольких лет Бог наконец услышал мои молитвы. Это было так необычно, что, по правде говоря, я даже испугалась.
На следующем свидании, выпив немного шампанского, я рассказала Питеру о своих страхах. Вместо ответа он нежно поцеловал меня, и все страхи испарились. Мне было так хорошо, словно во всем мире существовали только два человека – Питер и я.
Не знаю точно почему – наверное, шампанское на меня так повлияло, – но, когда мы легли в постель, я начала тихо плакать и про все ему рассказала. Про детство, про то, как меня насиловал Билл, про мой страх перед сексом и про то, что я вообще не знаю, что такое любовь. Питер был первым – за исключением матери, – кому я смогла все рассказать.
Он возмутился, узнав, через что мне пришлось пройти, но сразу же заверил меня, что я ни в чем не виновата, я ведь была маленькой беззащитной девочкой. Больше всего я боялась, что мне не поверят или решат, что я сама во всем виновата, но Питер заявил, что это чепуха. Я чувствовала себя легко, когда рассказывала ему свою историю, он был именно тем человеком, которого я искала всю жизнь. Когда я закончила, он обнял меня. Я так и уснула в его объятиях.
Я предполагала: утром что-то должно измениться. Не знала, что именно, просто ожидала неких перемен. Каково же было мое удивление, когда я поняла, что все осталось по-прежнему. Питер был все тот же, я была та же. Изменения были едва заметны. Мы стали заниматься сексом, и Питер принялся ласкать меня так нежно, с такой любовью, что я расслабилась и начала получать удовольствие. Я почувствовала себя любимой, особенной, и мне это понравилось. Прикосновения его рук преображали меня, мне еще никогда не было так хорошо. Это был лучший секс в моей жизни. Да, я все-таки заплакала, но это были слезы радости.
В течение следующих нескольких месяцев мой возлюбленный научил меня любить себя саму и быть уверенной в своих силах. Питер любил меня и верил в меня. В постели у нас тоже все было просто отлично, я поняла, что могу получать от секса удовольствие. Все это вместе – то, как он любил меня, удовольствие от занятий любовью, новые, неизведанные чувства любви и уважения к самой себе – навсегда изменило меня. В моей жизни было немало мужчин, некоторых из них я, как мне казалось, любила. Теперь я поняла, что заблуждалась. Любовь к Питеру была особенной – полной, светлой, всеобъемлющей. Я словно заново повзрослела, и как женщина, и как личность. Я стала увереннее в себе, поняла, что могу делать все, что захочу, не опасаясь последствий. Питер показал мне, какой чудесной может быть телесная любовь. Благодаря ему я поняла, что могу просто жить в свое удовольствие и что это совсем не постыдно. По большому счету, Питер помог мне найти себя. Его любовь позволила мне понять, что я нравлюсь себе самой и что это абсолютно в порядке вещей.
Мы ездили по всей стране, разрабатывая оформление для выставок. На Рождество Питер повез меня в Лондон, мы катались по городу и любовались огнями гирлянд. Накрапывал мелкий дождь. Огни казались чуть смазанными, но все равно прекрасными, и их красота поразила меня. Какое удовольствие просто смотреть на них! У меня перехватывало дыхание от восхищения.
– Ты совсем как девочка, которая ждет не дождется Рождества, – сказал Питер с доброй улыбкой.
Наверное, он был прав, только в детстве Рождество для меня было еще одним унижением, а не волшебным праздником. Однако из года в год я ждала его, в надежде, что все должно измениться. Теперь я выросла. Я была взрослой женщиной, влюбленной в мужчину своей мечты. Я понимала, что Питер никогда не будет моим. Как бы сильно он меня ни любил, он ни за что не изменит своим взглядам и не сделает мне предложение. Он даже не предложит мне переехать к нему. Убежденный холостяк, он ценил вкус свободной жизни. Уже под утро, глядя, как гаснут огоньки гирлянд, я заплакала, и соленые слезы текли по щекам, смешиваясь с капельками дождя.
Когда после долгой прогулки мы вернулись в гостиницу, мне в голову пришел сюжет сказки о девочке и зеркале. Питеру моя задумка очень понравилась, он сказал, что я должна писать. Я всегда мечтала стать детской писательницей. И теперь, благодаря поддержке Питера, поверила в себя, и через несколько лет мечта сбылась. Я самостоятельно издала книгу сказок, и она пользовалась неплохим спросом.
Вскоре дизайнерская компания, где мы с Питером работали, была распущена. Некоторое время мы продолжали работать над собственным проектом, но я постепенно начала понимать, что наши взгляды на отношения не совпадают. Мне хотелось большего, поэтому я решила расстаться с Питером. Это было одно из самых трудных решений, которые мне пришлось принять в жизни, но я знала, что лучше закончить все сразу, потом будет только больнее.
Питер опешил, когда я объявила ему о своем решении.
– Не делай этого, Кэсси, – умолял он, – нам же хорошо вместе.
Сквозь слезы я пыталась объяснить ему, что это лучший выход:
– Я хочу большего от отношений, всегда хотела большего. А ты никогда не обещал на мне жениться. Ты никогда не скрывал, что любишь холостяцкую жизнь. Меня это не устраивает.
Мы крепко обнялись. Питер, глотая слезы, прошептал:
– Я целовал тебя всю, каждый сантиметр твоего прекрасного тела, но так никогда и не поцеловал твои подколенные ямки.
После этих слов я чуть не передумала. Как же мне хотелось передумать! Мне хотелось поблагодарить Питера за все, что он для меня сделал. Я хотела сказать, как благодаря ему изменилась моя жизнь: я стала другим человеком. Меня распирало от желания сказать ему, что я научилась получать подлинное удовольствие от жизни, и это его заслуга. Он помог мне оценить красоту любви, телесной и духовной. Я хотела сказать, что по-прежнему люблю его и всегда буду любить. До конца жизни я буду ему благодарна за все. Все эти слова роились у меня в голове.
Но я так ничего и не сказала.
Я не могла говорить из-за слез.
Глядя, как Питер уходит, я думала: не ошиблась ли я? Может, стоило довольствоваться тем, что было? Может, лучше побежать вслед за ним и сказать, что люблю его, что все будет хорошо?
Я не стала этого делать. Я приняла правильное решение. Оставшись с Питером, я никогда не встретила бы главную любовь своей жизни.
После тяжелого расставания у меня началась вторая молодость. Я стала посещать клубы, вновь полюбила танцевать. Часто дочки выговаривали мне за откровенные наряды:
– Мама, ты что! Нельзя так одеваться в твоем возрасте!
Меня забавляла и трогала такая забота о моей нравственности. Я часто ходила на свидания, мужчины приглашали меня поужинать и даже на футбол. Ничем серьезным это не заканчивалось.
Как-то раз, когда я была в клубе с подругой, меня пригласил на танец симпатичный мужчина, представившийся Даниэлем. У него были красивые темные волосы и обворожительные карие глаза. Когда он обнял меня, я забыла обо всем на свете, я не слышала ничего, кроме гулкого стука сердца в груди. Не знаю, что на меня нашло: расставшись с Питером, я пообещала себе не торопиться в отношениях с мужчинами, но с Даниэлем все вышло само собой. У нас было столько общего, что в ночь знакомства мы проговорили до четырех утра.
Ухаживания Даниэля были немного старомодными. Шоколад, цветы, мелкие подарки и знаки внимания – в нем чувствовался настоящий романтик. Никакой спешки, мы просто хотели узнать друг друга поближе.
Спустя несколько месяцев я узнала, что мой отец тяжело болен. Набравшись храбрости, я позвонила домой, чтобы с ним поговорить. Мама не разговаривала со мной с тех пор, как я развелась с Джоном. Она не могла простить мне, что я упустила такого богатого мужа, хотя я рассказала ей, что он со мной вытворял. Я звонила отцу, только когда была уверена, что матери дома нет, но пару раз она брала трубку вместо отца и говорила со мной так насмешливо, что я потом еще долго не осмеливалась звонить. Но теперь, когда папа заболел, я снова понадобилась ей: на этот раз – чтобы помочь ей исполнить роль взволнованной жены. Когда я пришла к отцу в больницу, он сказал, что умирает.
– Все будет хорошо, пап, ты выкарабкаешься, – возразила я. – Вспомни, ты ведь и не в такие передряги попадал. – Я с большим трудом сдерживала слезы, чтобы отец не видел, как мне на самом деле страшно и плохо.
Папа покачал головой:
