Алексей Иванов - Вилы
Алдар для башкир стал символом национального достоинства. После бунта он не прятался, а жил открыто – богатым баем. В 1740 году русские вызовут его в крепость Мензелинск, чтобы аксакал Алдар убедил свой народ прекратить борьбу с Оренбургской экспедицией. Алдар откажется, и его повесят в назидание всем.
Горная Башкирия
А после Южной войны мира в Башкирии не настало. Башкиры бунтовали то здесь, то там, хотя мелкие бунты и набеги не разрастались в большой мятеж. Зимой 1726 года по даругам Башкирии проехал кунгурский бургомистр Юхнёв – разведчик горного начальника Виллима де Геннина. Свои выводы о башкирах де Геннин изложил государыне сам, как смог, по-русски: «Я мну, ежели кака намера впред будет, чтоб они не бунтовал, надлежит их вывест в Руси. От того в Руси луди множитца и бусроман примут хрестианске вере. И по тому Пашкир будет от них пуст и така хорошее добро земла будет впред русским селит». Де Геннин по-русски писал плохо, но мыслил правильно: Башкирию у башкир надо отнять.
Табынская богоматерь
Башкирские мятежи породили чудо иконы Табынской Богоматери. Икона из Табынска – родная сестра иконы из Казани, общерусской святыни. Оба лика были копиями какого-то древнего образца, возможно, иконы Богоматери Хазарской, что стояла в православной церкви Сарая, столицы Золотой Орды. Но казанская икона – малая, домашняя, а табынская – большая, для иконостаса в храме.
Во времена Ивана Грозного главным миссионером Руси был Звенигородский Саввино-Сторожевский монастырь. Он рассылал крестителей по дальним дебрям разных инородцев. Один из монастырских странников основал свою пустыньку на солёном роднике у речки Усолки, притоке Агидели. Башкиры считали, что на этих тёплых берегах в древности жило могучее племя – «Табынь семнадцатиродная».
На курорте Красноусольск создана зона почитания Табынской иконы – грот, где явился чудотворный образ, солёные родники и храм. Удивительно, как дружелюбно тут сошлись святыня православия, земля ислама и современное общество потребления
Забытый ныне странник принёс с собой большую икону Богородицы, которая получит имя Табынской. Вскоре возле скита на речке Усолке выросли варницы Соловарного городка. Но в бунт Сары Мергена башкиры сожгли и городок, и пустынь. Однако инок перед гибелью успел спрятать икону в пещере у родника.
Солёные источники и храм Богоматери Табынской
Русские нуждались в соли и отстроили Соловарный городок заново, а для защиты возвели Табынский острожек. При нём появился небольшой Вознесенский монастырь. Однажды его дьякон ехал с пашни и вдруг услышал голос Богоматери: голос просил приютить икону. Дьякон обшарил окрестности и увидел святыню в пещерке. Так табынскую икону отметил дар исчезать и возвращаться.
Она исчезла в бунт Сеита Садиира, когда мятежники опять сожгли и острог, и городок, и обитель. А русские опять отстроили острог, но про икону уже забыли. В пещерке у солёного ключа на святыню наткнулись башкиры, что шныряли вокруг острожка. Один из них схватил икону за угол – и угол обуглился. Другой рубанул икону саблей – но разруб тотчас сросся, только из шрама выступила кровь. Башкиры принялись колоть образ пиками – и ослепли. Один из поругателей раскаялся – и прозрел. Он собрал своих товарищей и велел просить прощения у иконы. Башкиры встали на колени и повинились – и к ним вернулось зрение.
Исцелённые не отступились от ислама – они отступились от Табынска. И впредь мусульмане тоже будут почитать Табынскую Богоматерь за миролюбие к иноверцам. Добрая Богородица будет помогать всем. А тот башкир, что раскаялся первым, сам вернул икону русским в острог, принял крещение и прожил 130 лет.
Заброшенные соляные промыслы у Табынского острога приглянулись купцам Осокиным из Балахны. На Урале все промышленники подражали заводчикам Демидовым, и только Осокины – солеварам Строгановым. Осокины возродили варницы Усолки. Но развернуться не смогли: в 1736 году мятежники батыра Акая выжгли промыслы. Осокины плюнули на солеварение и уехали на север строить заводы, как все другие промышленники. А икона тогда исчезла в третий раз.
Вскоре у частоколов Табынского острога в битве сошлись войска Ивана Кирилова, командира Оренбургской экспедиции, и батыра Акая. Удары из пушек разогнали башкир по дремучим лесам Агидели, а солдаты, возвращаясь из погони, нашли Табынскую икону – всё там же, в пещерке у солёного родника.
Вместо старого острога Кирилов заложил в Табынске «транжемент» с пятью бастионами, и рядом с цейхгаузами выросла новая Вознесенская церковь, куда поместили икону. В 1848 году эту церковь заменят на каменную, что стоит и ныне. А Божья Матерь Табынская не хотела войн. И в пугачёвщину крепость Табынск не станет сражаться. Часть казаков забунтует и уйдёт, часть останется, а крепость будет открывать ворота всем: и бунтовщикам, и правительственным войскам. Она откроет огонь только летом 1774 года, когда на штурм пойдут башкиры.
Табынская икона проживёт ещё две жизни: одну – в дороге по границам Оренбургской губернии, другую – в изгнании в Китае. А потом икона погибнет в костре богоборцев, бесноватых хунвейбинов. Но солёный родник близ Табынска по-прежнему будет исцелять страждущих. И даже под властью Советов люди станут пробираться сюда, держа в руках мятые жёлтые фотоснимки утраченной святыни. В борьбе с предрассудками в тридцатые годы на роднике построят санаторий. Но вера – не путёвка на лечение, и ванны санатория заполнят змеи. Гады исчезнут лишь в Отечественную войну, когда в санаторий привезут раненых солдат. Богоматерь Табынская, как медсестра, будет спасать защитников родины.
В 1972 году гору со святым источником взорвут. От пещеры останется только грот. Но солёные родники вдруг разом хлынут из земли по всему берегу Усолки. И в конце XX века здесь появятся сразу и курорт, и храмовый комплекс.
Черемшанская линия
Русская держава не оставляла свои границы без защиты. Лучшим способом обороны оказались «засечные черты» – просеки в лесах, загромождённые дикими, безобразными, непролазными валами из срубленных деревьев. Для дорог в этих валах оставляли проёмы, где несли дежурство плечистые богатырские заставы. В XVII веке «засечный» способ модернизировали: перед засеками копали рвы, а в проёмах сооружали бревенчатые крепости – остроги. В острогах сидели гарнизоны. Таких «засечных черт» на Руси построили великое множество.
Когда Русское государство утихомирило покорённых татар, русские крестьяне потихоньку заселили волжское левобережье. После башкирской войны 1645 года новые земли решено было оградить от башкирской угрозы Закамской засечной линией. В то время дремучие леса в тех краях ещё не были сведены.
Закамская черта началась крепостью Самара на Волге и через 450 км закончилась крепостью Мензелинск на Каме. Мензелинск – значит: «место при мензеле». Мензелями назывались укреплённые лагеря для ночёвок булгарских, ордынских и татарских караванов. На черте построили 7 сторожевых острогов.
80 лет России казалось, что Закамской линии за Волгой достаточно. Надо лишь подновлять лесные завалы и стены крепостей. Всё изменилось в 1731 году. В далёкие и страшные степи Казахстана поехало посольство мурзы Алексея Тевкелева. Вёл его башкирский лидер Алдар-батыр. Посольство отправилось уговаривать казахов Младшего Жуза принять российское подданство. Зачем? Затем, что торговать со Средней Азией России было выгоднее через земли башкир и казахов, чем через Астрахань по Каспию, который бороздили фелюги персов.
Посольские телеги, стуча колёсами по камням, перекатились за Урал и на два года растаяли в мареве яицких степей. В Петербурге даже забеспокоились: что-то слишком долго их нет, не послать ли войско на выручку? Но в 1733 году в Уфу важно вступили надменные верблюды казахского каравана: прибыло ответное посольство с прошением о подданстве. Тевкелев вернулся триумфатором.
Бастион Черемшанской крепости
Императрица радовалась, а казанский губернатор граф Мусин-Пушкин был охвачен заботами. Он понимал, что из-за казахов у него начнутся проблемы. Младший Жуз войдёт в состав России, и беспокойная Башкирия, с которой граничила Казанская губерния, окажется внутренней территорией. Русское давление на башкир неизбежно возрастёт – и башкиры непременно восстанут. Надо заранее готовиться к башкирскому бунту, «чтобы оные неприятели через Волгу не перелезли».
Не дожидаясь возвращения Тевкелева, в 1732 году граф-губернатор затеял строить новую защитную линию крепостей – Черемшанскую. Главное – «не захватывать башкирского владения». Линию распланировали по-современному: не из лесных засек и бревенчатых острогов, а из валов и «транжементов». К 1736 году возвели 4 крепости-фельдшанца, 10 редутов и вал длиной 222 км.
