Град обреченный. Путеводитель по Петербургу перед революцией - Лев Яковлевич Лурье
«Стал вспоминать я, например,
Что были весны, был Альбер,
Что жизнь была на жизнь похожа,
Что были Вы и я моложе».
C 1895 года со стороны Мойки располагалось «фотографическое заведение их императорских высочеств великого князя Владимира Александровича, великой княгини Марии Павловны и фотографа Императорской Академии художеств, почетного члена-корреспондента Парижской академии изобретателей Константина Шапиро».
В доме работали также музыкальный магазин В. О. Генера, Адмиралтейская аптека, парфюмерный магазин «А. Ралле и Кº», винный магазин «Дэрби», магазин перчаток П. Мориссона, магазин сигар «Тен-Кате и Кº», ювелирный магазин «Арнда», оптический магазин К. Воткей, французский магазин П. Баргуэна, магазин галантереи и зонтиков Ф. Треймана.
74. Торговый дом «Болин»
Большая Морская ул., 10
Дом, выходящий на Большую Морскую и на набережную Мойки (№ 55), принадлежал семье придворных ювелиров, братьев Эдуарда и Густава Болинов. Узкое здание на пять осей было построено специально для их торгового дома в 1874–1875 годах архитекторами Ф. Л. Миллером и В. И. Шаубом. На фасаде сохранилась надпись «Bolin». Два первых этажа предназначались для магазина и мастерской, на последних двух жили семьи владельцев.
Украшения фирмы «Болин» – интегральная часть блеска и богатства Императорского Двора, как балет в Мариинском, майский парад на Марсовом поле или скачки в Красном Селе.
«За все многолетнее существование фирма семьи Болин отличными образцами работы своих мастерских постепенно подымала ювелирное дело до высокой техники исполнения и способствовала тем самым искусству и художественному вкусу», – такая характеристика была дана фирме в памятной записке министру Императорского Двора. В 1912 году братья Эдуард и Густав Болины были возведены, на основании действовавших законов, в Российское потомственное дворянское достоинство. На их фамильном гербе «булинь» (снасть парусного судна) соседствует с изображением драгоценного камня.
Наряду с Фаберже, Хлебниковыми и Овчинниковыми, Болины – самые известные и дорогие ювелиры предреволюционной России. Но именно «Болин» ассоциируется с имперской демонстративной расточительностью, эти вещи мог позволить себе только самый богатый двор Европы. Мастерская (где, наряду со шведами, работали четыре выписанных из Парижа ювелира) специализировалась на выпуске драгоценных брошей, колье, запонок, галстучных булавок. Большую часть произведенного мастерской Болинов покупали Романовы. Фирма получала заказы, связанные с важнейшими событиями, – прежде всего свадьбами и коронациями. Заказывали ожерелья, диадемы, кольца, браслеты, серьги из изумрудов, рубинов и бриллиантов.
Торговый дом «Болин». К. Булла
Колье, сделанное фирмой в 1874 году к свадьбе дочери императора Александра II, великой княжны Марии Александровны, и Альфреда, герцога Эдинбургского, состояло из 28 уникальных рубинов цвета «голубиной крови» весом 61 карат и бриллиантов весом 82 карата. Бриллиантовая диадема с жемчужными подвесками, каждая размером с грушу-дичок, принадлежала великой княгине Марии Павловне старшей.
Диадему из парюры (набора драгоценностей), заказанной императрицей Александрой Федоровной придворным ювелирам Болину и Фаберже в 1900 году, украшали крупные, ограненные кабошоном изумруды и бриллианты. Все камни были оправлены в серебро с золотыми закрепками, все элементы были пронумерованы и могли быть заменены другими. Венец украшен большим, четырехугольным, с конусообразной коронкой, изумрудом огранки кабошон, массой около 23 карат. У «Болина» последний император традиционно заказывал подарки к дням рождения императрицы.
Фирма «Болин» сделала рубиновую парюру для императрицы Александры Федоровны: ожерелье за 88 тыс. руб., броши за 42 тыс., пару серег за 21 тыс., диадему за 36 тыс. Для той же заказчицы предназначалось колье из десяти бриллиантовых кулонов с колумбийскими изумрудами и тяжелой диадемой.
Себе Николай II купил три жемчужные пуговицы с бриллиантами за 7000 руб. К свадьбе великой княжны Ольги Александровны (сестры императора Николая II) в 1901 году Болин изготовил несколько парюр из изумрудов, рубинов и бриллиантов и брошь стоимостью 19 200 руб. Роскошные императорские пасхальные яйца фирмы «Фаберже» были гораздо дешевле. Так, пасхальный подарок 1901 года – яйцо в виде обсыпанной бриллиантами корзинки с золотыми колосьями, травами и полевыми цветами было приобретено Николаем II за 6850 руб.
75. Ресторан «Малый Ярославец» («Мало-Ярославец»)
Большая Морская ул., 8
Современный облик дом получил в 1911 году, когда его перестроил владелец, гражданский инженер Николай Кудрявцев. Интересно архитектурное решение – модерн, предсказывающий конструктивизм. В пятиэтажном здании на 5 осей, имеющем два лицевых фасада – на Большую Морскую и на Мойку, размещался ресторан «Малый Ярославец». Над рестораном, занимавшем три этажа, на четвертом и пятом располагалась гостиница «Бель Вю».
Большая Морская ул. у арки Главного штаба. 1900-е
«Малый Ярославец» был концептуальным местом: московский ресторан в центре Петербурга. Между петербургскими и московскими заведениями в то время наблюдалась видимая разница: московские «Славянский базар», «Яр», «Эрмитаж» – всесословны, здесь бывали и купцы, и артисты, и литераторы, и аристократы. В Петербурге каждому социальному кругу соответствовало свое заведение.
Посещение открытого в 1870-е годы ярославским крестьянином И. Ф. Федоровым «Малого Ярославца» было для петербуржца в определенном смысле знаковым. Клиент ресторана как бы противостоял вкусам столичного космополитического светского общества, тянулся к духовным скрепам. Кухня в «Малом Ярославце» была русская: стерляжья уха (фирменное блюдо), селянка, расстегаи и кулебяки, гурьевская каша, котлеты из рябчиков, чиненая репа, поросенок с хреном, бараний бок с гречневой кашей, квас. Поэтому сюда, как писал современник, любили заходить «люди русского духа». Обед из четырех блюд обходился в 75 копеек – рубль, как минимум в два раза дешевле, чем во французских аристократических ресторанах. Дополнительное удовольствие посетители находили в том, что в «Малом Ярославце» прямо в центре города летом можно было пообедать на открытом воздухе, во внутреннем дворике.
«Ресторан этот не был первоклассным, он ничем не походил на Старого Донона, того меньше – на модного Кюба <…> “Мало-Ярославец” посещал разный люд, бывали там и художники. У него были свой “стиль”, своя “машина”, а гости не чувствовали там себя гостями», – вспоминал художник Михаил Нестеров.
«Малый Ярославец» привлекал чиновников средней руки – вице-директоров департаментов, начальников отделений. Заведение находилось неподалеку от нескольких министерств, градоначальства, Государственного совета, Сената и Синода. После службы, в отдельных кабинетах, можно было подробно обсудить начальство и сослуживцев, а главное, при случае, – встретиться в неформальной обстановке с просителем, возможным казенным поставщиком, участником бракоразводного процесса, адвокатом. Немало конвертов с «катеньками» (сторублевыми ассигнациями) перекочевывало здесь в чиновничьи карманы.
Была у «Мало-Ярославца» и аура литературного места. В 1890-е здесь раз в месяц собирались русские писатели; эту традицию завел москвич Антон Чехов. Тут выпивали и закусывали на «Обедах беллетристов» Дмитрий Григорович, Всеволод Крестовский, Николай Лесков, Дмитрий Мамин-Сибиряк, Алексей Плещеев.
И хотя любимыми местами
