Джек Коггинс - Оружие времен Античности. Эволюция вооружения Древнего мира
Кампания против занимавшегося прибрежным морским промыслом племени венедов, населявших часть нынешней Бретани, демонстрирует изрядную находчивость, проявленную римлянами. Суда венедов строились очень прочными, поскольку им предстояло ходить в бурных водах скалистого побережья. «Они были построены так прочно, что мы не могли причинить им ни малейшего ущерба нашими таранами, борта же их возвышались над водой столь высоко, что мы не могли поразить врагов нашими дротиками, и по той же причине нам не удавалось забросить на них абордажные крючья», – пишет Цезарь.
Имевшие гораздо более легкую конструкцию галеры римлян (венеды не имели гребных судов, рассчитывая только на парус) во всем проигрывали аборигенам, но некоему гению среди римлян пришла в голову мысль перерезать на венедских судах фалы, которые удерживали большие брусья, поднимавшие на мачтах паруса, с помощью серпообразно изогнутых крюков на длинных тросах. Когда удавалось перерезать такой фал, брус, удерживавший парус, падал вниз, круша все и накрывая экипаж парусом. Лишенные хода, вражеские суда одно за другим становились добычей абордажных партий римлян. Как и в случае с карфагенянами, лишь только удавалось завести абордажные крючья, легионеры быстро завершали все остальное.
Солдаты проявляли свои опыт и умение не только в строительстве судов, но и в боевых действиях на море. Об этом свидетельствуют приказы, отданные Цезарем перед его возвращением в Италию, построить как можно больше судов для второго вторжения в Британию (54 до н. э.). Это «как можно больше» обернулось невероятным числом в шестьсот транспортных судов и двадцать восемь боевых кораблей, а также большим количеством старых судов, отремонтированных «несмотря на самую жестокую нехватку буквально всех материалов». Легионы не ели даром хлеб, даже стоя на зимних квартирах.
Десант римлян во время первого вторжения в Британию (55 до н. э.) говорит не только о военном таланте Цезаря, но и о самообладании его легионеров, оказавшихся в чрезвычайно тяжелых условиях. Во время высадки ветер поднял довольно сильную волну, и транспортные суда набрали слишком много воды, чтобы подойти к самому берегу. Тяжеловооруженным и облаченным в доспехи римским солдатам предстояло прыгать в воду, не зная ее глубины, и брести к берегу, являя собой прекрасную мишень для пехоты и конницы бриттов. Ничего удивительного, что они «не проявили того воодушевления и энтузиазма, который всегда показывали во время сражений на суше».
Боевые суда, имевшие меньшую осадку, чем транспортные, получили приказ подойти к берегу с флангов, откуда их лучники и пращники, а также катапульты, установленные на палубах, своим огнем очистили полосу высадки. Воодушевленный этим, знаменосец X легиона выпрыгнул прямо в полосу прибоя, призывая своих товарищей последовать за ним. Солдаты стали высаживаться на берег, но попали под мощный удар вражеской конницы, атаковавшей их прямо в воде, еще до того, как они смогли выбраться на сушу. Тогда их товарищи стали пересаживаться на более легкие суда десантного флота и пришли на помощь легионерам, попавшим под удар неприятеля. Этого оказалось достаточно, чтобы римляне смогли сформировать строй и овладеть береговым плацдармом.
В ходе этого вторжения в Британию солдатам Цезаря пришлось столкнуться с оружием, им ранее незнакомым. Это были излюбленные бриттами колесницы, которые они применяли с изрядной ловкостью. Не сходя с колесниц, они метали в неприятеля дротики, проносясь вдоль его строя либо сражаясь пешими, тогда как колесничие удерживали свои повозки в полной готовности неподалеку. Цезарь пишет, что они могли «управлять лошадьми, идущими на всем скаку по самым крутым склонам, осадить лошадей и в единый миг развернуть колесницу, пробежать по дышлу, встать на ярмо и снова запрыгнуть на колесницу». Однако эффективность, с которой островитяне применяли колесницы в ходе своих межплеменных войн, значительно снижалась, когда они встречались с ветеранами-легионерами. Они затрудняли действия конницы Цезаря и мешали его фуражирам, но не могли противостоять сомкнутому строю его легионов.
Медленный закат империи
Грандиозный успех действий легионов против галлов целиком обязан военному гению Цезаря. В долгой и кровопролитной гражданской войне, которая последовала после судьбоносного перехода через Рубикон, легионы под его командованием столь же победоносно громили своих собственных сограждан. В то время, когда они противостояли Помпею при Фарсале, они были цветом римской армии и лучшими солдатами в мире. Они доказали это, окружив армию, значительно превосходившую их количественно, и добыли для своего командующего славу выдающегося полководца и… смерть в здании сената.
Трубач (cornicen)
Дезорганизация, неизбежно последовавшая за годами гражданского раздора, и все увеличивающаяся потребность в войсках для ведения пограничных войн постоянно расширяющей свои пределы империи требовали полного пересмотра военной системы. Основной среди последовавших реформ в годы правления Августа было формирование войск из покоренных племен и создание на их основе постоянной и хорошо организованной армии – примерно равной по численности самим легионам. Эти вспомогательные части были сведены в когорты (пехота) и алы (конница) и приданы легионам примерно так же, как соции в период былой республики. Если ранее они зачастую возглавлялись и управлялись своими племенными вождями, в течение строго ограниченного периода, иногда в ходе военной кампании или же в течение немногих летних месяцев, то теперь они регулярно призывались на военную службу и служили под командой римских офицеров. Порой офицеры этих вспомогательных подразделений сами происходили из покоренных народов – выдвинувшись после службы в Риме или в легионах и получив права римских граждан.
Иногда такие вспомогательные войска сохраняли свое, привычное им оружие, но ко II веку н. э., как представляется, подобная практика почти исчезает, и они получают подготовку и оружие римского образца. Их оснащение, однако, отличалось несколько от оснащения регулярного легиона. Большинство воинов вспомогательных подразделений носило шлем того или иного образца, а многие из них были облачены в кольчужную рубаху или чешуйчатые доспехи. Вооружены они были пиками, более легкими, чем пилум, хотя длинный и широкий меч, спата, характерный для всех вспомогательных войск, выглядел более тяжелым и несколько неудобным в бою, чем короткий меч легионеров.
Такие вспомогательные войска получали меньшую плату, чем легионеры, и срок их службы, похоже, был более долгим, возможно до двадцати пяти лет. Выслужив свой срок, они получали «выходное пособие» и римское гражданство для себя и своих семей. Когорты имели различную численность. У античных авторов упоминается квингенария – когорта численностью в пятьсот человек, и милитария – когорта в тысячу человек. Порой в пехотные когорты включалась и конница. Таким образом, квингенария могла состоять из 380 пехотинцев и 120 всадников, а милитария – из 760 пехотинцев и 240 всадников. Подобная организация делала когорту самодостаточным подразделением, и в определенных условиях она могла иметь преимущество как в административном, так и в тактическом отношении.
Вспомогательные подразделения получали названия и номера. Часто название происходило от народности или племени, из которого когорта была первоначально набрана. Реже они получали названия по имени своего первого командира.
С наступлением мира численный состав легионов был доведен до полного комплекта легионов Мария, то есть до 6000 человек. Одновременно с этим общее число легионов (примерно сорок пять к концу гражданской войны) было сокращено, а их личный состав уволен либо использован для укомплектования других легионов. Ставки оплаты и выходное пособие, значительно различавшиеся в ходе гражданской войны – каждый генерал старался превзойти своего соперника в щедрости, – были систематизированы. Срок службы теоретически равнялся двадцати годам, но, когда поток поступающих на службу сокращался, людей часто задерживали на больший срок. Выходя в отставку, легионер получал выходное пособие, которое чаще всего заключалось в земельном наделе, небольшой ферме и одной-двух коровах, и зачастую поселялся в колонии вместе с другими выслужившими свой срок ветеранами.
Но былое италийское фермерство, основой которого и были подобные ветераны, постепенно вытеснялось все разрастающимися латифундиями, обрабатываемыми рабами. Свободные фермеры, разоряясь, переселялись в города, где пополняли толпы безработных и не желающих работать жителей, требовавших от властей бесплатного хлеба и кровавых зрелищ, которые несколько скрашивали их жизнь. Империя умирала еще до того, как начала жить, – но умирание это было столь медленным и со столь многими вливаниями свежей крови из провинций и покоренных народов, что оно затянулось на несколько столетий.
