Юрий Виноградов - Хроника расстрелянных островов
Через каждые четверть часа дежурный заходил к коменданту в кабинет с докладом. Потери невелики, больше всех пострадали катера в бухте Трииги. Движение по всем дорогам Саремы полностью парализовано. «Юнкерсы» и «мессершмитты» гоняются за каждой машиной и даже за отдельным человеком. Налеты усиливаются. Одну группу самолетов сменяет другая.
Вошел взволнованный начальник оперативного отдела штаба майор Шахалов. Его сообщение особенно обеспокоило генерала: посты СНИС засекли в Балтийском море и Рижском заливе множество вражеских боевых кораблей, идущих к Сареме. Несколько тральщиков подошли к южному берегу острова и открыли огонь по Курессаре, но береговая батарея с острова Абрука быстро отогнала их своим огнем, повредив один немецкий корабль.
Доклады, один тревожнее другого, поступали Елисееву часто. Группа немецких тральщиков обстреляла Курессаре, на помощь ей из Риги пришли два легких крейсера типа «Кельн». Вторая группа кораблей направлялась в район бухты Суту, а третья — курсировала у бухты Кейгусте. К западному побережью Саремы в направлении бухты Лыу приближалась немецкая эскадра эсминцев, а финская эскадра с двумя броненосцами начала маневр у северо-западного берега Хиумы.
Генерал пытался предугадать основное направление главного удара, а потом безнадежно махнул рукой. Все равно у него нет сил для маневра. Он передал во все подразделения приказ быть готовыми к отражению вражеских морских десантов, а на береговые батареи — топить немецкие транспорты на подходах, не давая им возможности производить посадку десантников на шлюпки и катера. Одно ему лишь казалось подозрительным: уж очень долго немцы не решаются начать десантирование, их транспорты совершают какое-то загадочное маневрирование в зоне видимости с берега. Что это — хитроумный замысел или простая демонстрация силы?
Так или иначе — надо быть готовым ко всему.
«Юнкерсы» висели над 315-й башенной береговой батареей с рассвета. Первая серия бомб посыпалась на ложную огневую позицию.
— Полюбили фашисты батарею старшины Анисимова, — рассмеялся Беляков. — Придется ему специальный штат ввести, — сказал он Стебелю.
— Придется, — ответил Стебель. Он ждал окончания налета, чтобы поехать на маяк, но бомбардировке, казалось, не будет конца: бомбили весь полуостров Сырве, особенно его западное побережье. Только во второй половине дня «юнкерсы» покинули Сырве.
— Перебит телефонный кабель. Связи с маяком нет, — доложил ему Червяков.
— Немедленно восстановить! — приказал Стебель и позвонил на Менту: не пострадали ли катерники?
— У нас полный порядок, Саша, — ответил Богданов.
— Что-то задумал немец, как ты думаешь? — спросил Стебель.
— Немецкую эскадру надо ждать в гости…
Через полчаса для обоих командиров все стало ясно: из штаба БОБРа сообщили, что к бухте Лыу подходят шесть немецких транспортов с десантом в охранении семи миноносцев. Противник намеревается захватить узкий перешеек полуострова в районе поселка Сальме и отрезать 315-ю береговую батарею и дивизион торпедных катеров от остального гарнизона острова Сарема.
Богданов позвонил Стебелю:
— Посылаю в бухту Лыу два торпедных катера под командованием Осипова. Прикрывай, как всегда.
— Прикрою.
Вместе с военкомом батареи Стебель поднялся на командный пункт? По привычке осмотрел в визир горизонт: море было пустынно.
— Ничего не видно. Пусто.
В ожидании подхода кораблей с десантом Стебель все чаще и чаще садился за визир, хотя дальномерщики не спускали глаз с бухты Лыу. Закралось сомнение: будут ли корабли противника высаживать десант в секторе стрельбы батареи? Если они пойдут севернее Лыу к Кихельконне, то его батарея станет лишь простым наблюдателем. То ли дело торпедные катера! Они сами идут к противнику, а тут жди, когда корабли войдут в сектор стрельбы.
— Значит, пойдут севернее, — угадав мысли командира, разочарованно произнес Беляков. — Скоро вечер…
Стебель снова сел за визир. Его внимание привлекло маленькое полукруглое облачко на горизонте.
— Подозрительно. Не дымки ли это? На дальномере! — крикнул он в переговорную трубу. — Доложите, что за облачко по пеленгу двести девяносто.
Все впились глазами в одну точку. От перенапряжения у Стебеля зарябило в глазах, полоса горизонта сияла на солнце расплавленным металлом. Свежий предвечерний ветерок подернул мелкой рябью темно-синюю воду, и она, переливаясь золотом в солнечной дорожке, мешала наблюдению. А серовато-лиловое облачко постепенно росло, все время меняя свои очертания. Оно было похоже то на трехмачтовую парусную шхуну, то на круглую мачту со шпилем, то на высокий дом.
— Пеленг двести девяносто… дым! — доложили с дальномера.
— Теперь ясно! — объявил Стебель. — Боевая тревога!
Облачко на глазах разделилось на отдельные дымки. Все отчетливее стали вырисовываться легкие, точеные силуэты миноносцев, а рядом с ними неповоротливые громадины транспортов. Шесть транспортов под прикрытием семи миноносцев и четырех катеров двигались к берегу с намерением высадить десант в тыл гарнизона Саремы и отвлечь внимание от главного удара с востока. Миноносцы шли ближе к береговой черте, охраняя транспорты от возможной атаки торпедных катеров. Основные цели сейчас, конечно, — транспорты. А что, если попробовать открыть огонь по одному из миноносцев и попытаться заставить их уйти мористее? Тогда весь правый борт колонны останется открытым, и торпедные катера смогут беспрепятственно выйти в атаку. Но поймет ли его замысел командир отряда катеров?
Предвечернюю тишину разорвали ухающие залпы башен. Бой начала 315-я батарея. Стебель открыл огонь по головному миноносцу, и вскоре тот окутался дымом. Остальные шесть миноносцев повернули вправо и, боясь такой же участи, перешли за транспорты, оставив правый борт колонны открытым. Лишь два катера по-прежнему шли с прибрежной стороны, но они теперь не решали исхода боя.
— Этого нам только и нужно было, — весело сказал Стебель и, оторвавшись от визира, кивнул Белякову: — Теперь дело за Осиповым.
С командного пункта стоянка торпедных катеров в бухте Лыу не была видна из-за леса. Стебель уже начинал беспокоиться, как вдруг в поле видимости показались две бурлящие точки. Одна из них, распустив хвост дыма, пошла параллельно колонне транспортов, потом резко повернула вправо и начала стремительно приближаться к головному транспорту. Миноносцы и катера опоясались вспышками, но было уже поздно. Над головным транспортом взметнулся гигантский столб воды, а торпедный катер, сделав зигзаг, вышел в атаку на второй транспорт. Второй катер, поставив завесу, ринулся на третий транспорт и торпедировал его. Взрыв был особенно велик, две торпеды буквально разломили корабль пополам. В визир Стебель видел, как он начал погружаться в воду.
— Хорошо! — крикнул Стебель и навел перекрестие сетки визира на очередную цель. — По четвертому транспорту! — передал он команду на дальномер.
Беляков, наблюдая в бинокль за четвертым транспортом, видел, как возле него, сверкнув на солнце золотом, выросли фонтаны воды. Транспорт неуклюже повернул к морю, пуская густые клубы черного дыма. Видно было, что судно напрягало последние силы, пытаясь уйти из-под обстрела в открытое море.
— Уйдет, — вырвалось у Белякова.
— Не уйдет! — заверил Стебель.
И как бы в подтверждение его слов два снаряда разорвались на палубе транспорта. Судно загорелось, потеряло ход. Уцелевшие корабли противника поспешно и неорганизованно начали отходить на запад.
Уже ночью на имя коменданта БОБРа поступила радиограмма от Военного совета Краснознаменного Балтийского флота, подписанная командующим флотом вице-адмиралом Трибуцем:
«Высоко ценим ваши боевые действия. Своими успехами вы помогаете Ленинграду…»
На линии огня
Вечерняя сводка за 13 сентября, составленная штабом, удовлетворила командующего объединенными силами генерала инженерных войск Кунце. Демонстративные маневры силами флота в основном удались. В них участвовали предусмотренные планом «Беовульф II» все корабли и еще дополнительно два легких крейсера.
Потери при демонстративных маневрах кораблей немецкого флота сравнительно невелики. Огнем дальнобойных советских береговых батарей с полуострова Сырве и острова Абрука и торпедными катерами потоплены тральщик и два транспорта. Несколько судов получили повреждения. Значительными оказались лишь потери финского флота. Их флагман, броненосец «Ильмаринен», наскочил на мину, выставленную советскими кораблями, и буквально в считанные минуты затонул. Финская эскадра отказалась от продолжения операции и вернулась в свои спасительные шхеры. Надо полагать, теперь финский военно-морской флот никогда больше не появится в открытом Балтийском море, что вызовет неудовольствие командования военно-морских сил Германии.
