Алла Ярошинская - Чернобыль. Большая ложь
Александр Люцко рассказал об обстановке секретности вокруг независимой международной экспертизы о последствиях аварии в Чернобыле, созданной по просьбе нашего правительства. Особое распоряжение на этот счет подписал генеральный директор МАГАТЭ Ханс Блике. По словам Люцко, оно было вывешено на дверях Зайберсдорфской лаборатории МАГАТЭ (под Веной).
Уже давно стало понятно, почему вокруг независимой международной экспертизы была создана завеса секретности. Как сообщили депутаты украинской парламентской Комиссии по вопросам чернобыльской аварии, международные эксперты фактически перечеркнули всё, что было положено в основу принятых Верховным Советом УССР законов о статусе радио-загрязненных территорий и о статусе граждан, которые пострадали в результате этой аварии. Возникает вопрос: так это была научная экспертиза или урок преступной дипломатии по отношению к правительству, которое бесконечно виновато перед пострадавшими? В какой же роли выступали и в этот раз «независимые эксперты» и от чего или кого они были независимы? Похоже, от обычной человеческой совести.
Вот интересная статистика: в период между мартом 1990 и январем 1991 в Советском Союзе высадилось около пятидесяти международных десантов – почти двести экспертов! Все они побывали у нас с подачи МАГАТЭ. Понятно, чьи интересы они представляли. «Все ядерно-энергетические, – пишет в своей книге „Чернобыльская авария: радиационные последствия для настоящего и будущего поколений“ независимый исследователь малых доз радиации американский профессор Джон Гофман, – и исследовательские программы по воздействию радиации контролируются непосредственно правительствами. Из-за отсутствия финансового субсидирования независимая экспертиза последствий воздействия радиации на здоровье – очень редкое явление».
Гофман приводит показательный пример: 21 мая 1991 года агентство «Ассошиэйтед Пресс» цитирует Линна Р. Анспауха, занимавшегося медицинской частью отчета МАГАТЭ, что, мол, вся беда «не от радиации, а от страха перед ней». Но агентство не сообщает читателям, что Анспаух работает в Министерстве энергетики США, в его Ливерморской лаборатории. Более того, является одним из авторов так называемой модели «нулевого риска» при оценке последствий инцидентов на объектах ядерной энергетики. Ну что еще другое может сказать Анспаух и его коллеги? Именно такие люди подбирались для поездок в чернобыльские зоны и правительством СССР, и МАГАТЭ, чтобы авторитетом международной «экспертизы» прикрыть срамные места советской атомной энергетики и заткнуть распоясавшимся журналистам и депутатам, например, мне, рот.
Но вернемся во Францию. На том международном форуме «Переверни страницу» было размножено, в том числе и на русском языке, письмо комитета «Стоп Ножан», которое подписали представители движения «Ученые против атомной энергии» – независимой французской лаборатории, общественности городка Ножан, что в восьмидесяти километрах от Парижа, где была построена новая АЭС, члены партии французских «зеленых». Я позволю себе привести это письмо почти полностью, сохраняя правописание и стиль. Оно многое объясняет. Итак…
...«Париж, 18 сентября 1990 года
Дорогие друзья, как вы, вероятно, уже знаете, противоатомные активисты из Франции – ни многочисленны, ни мощны. Эта ситуация страшная: французская атомная индустрия вторая или третья в мире. Можно теперь сказать, после катастрофы Чернобыля, что даже советская атомная программа замедлилась. Только во Франции это не так. И, к сожалению, эта проблема не одна: мы узнали, что некоторые ответственные французские специалисты из французского атомного комплекса убеждали Ильина и власти СССР замедлить эвакуацию из регионов, пострадавших от Чернобыльской катастрофы. Но белорусские, русские украинские и другие граждане должны узнать, что во Франции тоже есть активисты, которые попробуют противостоять этой чудовищной деятельности. Дело в солидарности, конечно, но не только потому, что французские АЭС тоже опасны. Впрочем, профессор Пеллерен был бы, в случае атомной аварии в нашей стране, главным по принятию официальных решений о здоровье! Об этом письме вы можете прочитать в печати, в тексте конференции, которая состоялась в Париже 5 марта 1990 года. Тема – деятельность профессора Пеллерена в Белоруссии, Украине и во Франции. Причиной этой конференции стало открытое письмо министру здравоохранения. (Профессор Пеллерен практически зависит от администрации.)
В марте и апреле этого года французские СМИ наконец рассказали о последствиях Чернобыля в СССР. До этого почти ничего не говорили и теперь снова молчат.
Люди в Восточной Европе часто верят, что массовые информационные средства у нас – честные. Это совсем неправда: особенно что касается атомной энергетики. Население здесь понимает, что французский атомный комплекс зависит от страшной бюрократии, но люди не знают, что делать. Все это значит, что нам очень трудно найти хорошую информацию о положении атомной индустрии в СССР. <…> Как вы знаете, Франция продолжает подземные ядерные испытания в Полинезии, и там – люди и болезни! За мир без атомной энергии. Комитет Стоп Ножан».
Подписи, адреса.
Вскоре после того как о моей еще неизданной книге «Чернобыль с нами» в 1990 году узнали депутаты Европарламента (я по их приглашению выступала там с сообщением о Чернобыле), они решили перевести и издать книгу на французском языке. Огромную роль сыграла в этом советник Европарламента Жаклин Трелон. Когда перевод книги был завершен, ко мне неожиданно обратились мои парижские издатели с невероятной для меня просьбой: убрать из ее французского перевода те страницы, в которых речь идет об этой конференции, и в первую очередь – рассказ о письме общественного Комитета «Стоп Ножан». Честно говоря, я была в шоке. Ведь мы все были уверены, что там, на Западе, демократия и полная свобода слова. Оказывается, издатели опасались, что будут иметь неприятности, если напечатают в моей книге критические слова в адрес французской атомной индустрии и французских ученых, которые поддерживают миф о ее безопасности.
Получалось, что во Франции, одной из самых демократических стран мира, нет никакой свободы слова, если это слово касалось святая святых – ее ядерной энергетики. Получалось, что критиковать советское правительство и советские реакторы во Франции можно, а французские – боже упаси!
У меня не было выбора – публикация на французском языке книги о большой чернобыльской лжи была единственной на тот момент возможностью прорваться на Запад с правдой о ее катастрофических последствиях. И я скрепя сердце вынуждена была согласиться. Во французском издании моей книги «Чернобыль. Запрещенная правда» эта история купирована.
В отчете о визите группы международных экспертов ВОЗ Пеллерена – Беннисона – Вейта, представленном Министерством здравоохранения СССР и опубликованном в «Информационном бюллетене» межведомственного совета по информации и связям с общественностью в области атомной энергии за 1989 год сказано: «Эксперты с удовлетворением отметили, что имели доступ ко всей информации и что данные были доступны советским ученым». Кому и каким именно ученым, не уточняется. Чтобы обмануть собственный народ официальной отечественной медицине пришлось позвать на помощь официальную зарубежную.
К слову, весь этот сборник – «Информационный бюллетень» – может быть образцом извращенной ведомственной гласности. Его составитель Е. В. Гулый умудрился собрать в нем статьи о последствиях аварии в Чернобыле, ласкающие слух на начальственном Олимпе.
После пресс-конференции в Лионе местные журналисты сообщили нам, что полиция разогнала демонстрантов, выступавших за закрытие АЭС возле городка Ножан. На следующий день в Париже на рю Титон, 19, в штаб-квартире партии «зеленых» нам показали газету со статьей об этом событии и с фотографией одного из участников демонстрации протеста с разбитым лбом. Так во Франции граждане борются против мирного атома.
В один из тех дней, когда я была в Лионе, в Швейцарии проходил референдум о будущем национальной атомной энергетики. Его результаты – мораторий на строительство новых АЭС на 10 лет – стали праздником для моих новых друзей во Франции. Забегая вперед, скажу, что в 2003 году швейцарские экологи потерпели досадную неудачу, мораторий на следующие десять лет продлен не был. Ядерное лобби – 40 процентов электроэнергии дают здесь АЭС – победило. Уроки Чернобыля забыты?
Украинская община в Лионе, узнав о том, что в составе делегации есть представители с Украины, пригласила нас на встречу. Они тоже хотели знать, что же происходит после Чернобыля, как помочь бывшим соотечественникам. Встреча состоялась в православном храме. Организатором ее стала Геня Кузин, французская украинка, которая буквально бредила своей родиной. Эмигранткой из Западной Украины была ее мать. Пани Геня родилась уже здесь, во Франции. Так же, как и ее сын. Но, тем не менее, свой язык они знают, свои песни поют, читают украинские книги. В семье – культ Украины. Пани Геня Кузин больше всего на свете любит украинские вышиванки и рушники. В ее квартире на видном месте – портрет Тараса Шевченко в рушниковом убранстве. Тем летом пани Геня впервые собралась на Украину. И очень волновалась. Глядя на нее, слушая, я ловила себя на мысли о том, как далеки они от наших реальностей, нашей прозы. Вдали от нашей Украины они сами себе выдумали свою Украину. Они верят в нее. Это для них религия, тот опиум, в который, наверное, так хочется погрузиться, если нельзя просто взять билет до Киева и обратно.
