Адольф Эрман - Жизнь в Древнем Египте
Такое положение было крайне вредным для здоровья общества из-за неравенства в распределении этих богатств. Если бы все храмы страны получали одинаковую долю даров, ни один из них не приобрел бы великой славы и огромного богатства. Но Рамсес III по политическим причинам особенно одаривал один храм, и при этом тот, который уже получал богатейшие дары от его предшественников, то есть святилище фиванского бога Амона, которому и доставалась львиная доля всего, что давали щедрые монархи. Например, из 113 433 рабов, которых Рамсес III подарил богам, не менее 86 486 достались Амону, а также 421 362 головы скота из 493 386, 898 168 земельных участков из 1 071 780, 433 виноградника из 514 и т. д.; 2756 золотых и серебряных изображений богов все достались только этому богу, 9 иноземных городов тоже; и то, что из 160 египетских городов он получил лишь 56, следует считать исключением. Вероятно, мы не ошибемся, если будем считать, что три четверти царских даров попадали в сокровищницу Амона. Даже фиванские божества, которым поклонялись совместно с «царем богов», должны были довольствоваться весьма небольшой долей даров: бог Хонсу и богиня Мут вместе получили только 3908 рабов из 86 486.
Первые цари Нового царства тоже с великим удовольствием наполняли дарами сундуки своего любимого бога Амона, и в конце концов он стал владеть таким имуществом, что совершенно затмевал своим богатством всех остальных богов. Папирус Рамсеса III дает нам возможность подтвердить цифрами и этот факт. Я уже упомянул о том, что при подсчетах к царским дарам прибавлялись повинности, которые каждый храм ежегодно получал от своих подданных. Эти повинности платили крепостные храма, ремесленники, крестьяне, жившие во владениях храма, и пастухи, которые пасли стада храма; таким образом, в большинстве случаев повинность представляла собой сумму, за которую храмовое имущество сдавалось на время; то есть повинность можно считать платой за аренду храмового имущества, и поэтому сумма повинностей позволяет нам получить представление о размере имущества храма. В приведенном ниже списке доходы более молодого фиванского святилища указаны рядом с доходами древних прославленных храмов Гелиополя и Мемфиса и с доходами менее значительных богов Египта.
Если мы сравним эти цифры, у нас не останется никаких сомнений в том, что при XX династии Амон из Фив имел по меньшей мере в пять раз больше имущества, чем бог солнца из Гелиополя, и в десять (а вероятно, гораздо больше) раз больше, чем Птах из Мемфиса. А ведь эти два бога когда-то были главными и богатейшими богами всей страны.
Для управления огромной собственностью храмов требовался, конечно, гораздо более сложный механизм управления, чем тот, который был необходим для не столь значительного имущества святилищ более раннего времени. В эпоху Среднего царства некоторые члены жреческого сообщества имели поручения руководить делами казны, продовольственным снабжением и перепиской[273].
Работа этих ведомств не была тяжелой, с ней справлялись легко, и потому в этих храмах почти не было административных служащих, кроме людей из прислуги[274].
В эпоху Нового царства было совсем по-другому: жрецы уже не были в состоянии справляться с работой по управлению без посторонней помощи, и им была нужна целая армия помощников-служащих. Так было во всех храмах, но главным образом, конечно, в храме Амона в Фивах. Этот бог имел центральную «контору» по управлению своим домом, то есть имуществом его храма, а также особые ведомства для руководства казначейством, земледелием, амбарами, скотом и крестьянами; в каждом из этих ведомств был его начальник, носивший звание князя, и писцы.
В храме Амона был также главный писец высокого ранга, под присмотром которого находились документы, подтверждавшие права святилища на собственность, а поскольку в любом крупном храме эпохи Нового царства постоянно строились новые здания и реставрировались старые, бог обязательно должен был иметь свое строительное ведомство, которое руководило всеми работами. Из этого, разумеется, следует, что при храме должно было находиться необходимое число ремесленников и художников, от живописца до каменщика. Чтобы поддерживать порядок в храме и на его землях, бог имел свою стражу с главным начальником и младшими командирами, а поскольку многие деловые операции мирского характера происходили под его управлением, он имел также свою тюрьму. Нам мало известно о многочисленных служащих низшего разряда, которые должны были существовать при таких условиях, поскольку этот слой общества находится вне нашего поля зрения. Однако в нашем распоряжении есть много памятников таким людям, как «начальник склада жертвоприношений», различные «привратники», «цирюльники», и все они, должно быть, жили в некотором достатке.
Эти замечания по поводу управления храмами были бы для нас еще интереснее, если бы мы знали, как были связаны между собой эти различные ведомства и как получалось, что иногда одни, иногда другие несколько должностей совмещал один и тот же человек.
Легко понять, что сам верховный жрец должен был, помимо своего верховного сана, занимать еще ту или иную важную должность, но неясно, почему должность начальника строительных работ в одно время исполнял как дополнительную должность главный писец[275], а в другое время – «начальник житниц»[276]; и это становится еще непонятнее потому, что первый из этих двоих был еще и «начальником скота бога», а второй отвечал за казначейство и «ставил печать на всех договорах храма Амона». Характерно то, что эти высокие должностные лица храмов являлись также и государственными чиновниками[277]; такое совмещение должностей явно предвещало собой постепенное превращение прежней монархии в иерократию XXI династии, при которой власть принадлежала верховному жрецу Амона. Однако царская власть не подчинилась власти жрецов без борьбы, и возможно, что реформа Эхнатона, а также смута в конце правления XIX династии, когда «жертвы не приносились в храмы», были во многом вызваны стараниями фараонов поставить преграду на пути неудержимого потока – сдержать усиление власти священнослужителей Амона. На деле оба события (и реформа и «смута») только повредили намеченной цели.
Глава VI
УМЕРШИЕ
В предыдущей главе мы говорили о влиянии религии на жизнь народа, но не о самих его религиозных представлениях. Точно так же теперь мы поведем речь о том, что египтяне в действительности делали для своих мертвецов, но не будем пытаться понять те туманные представления, которые они имели о посмертной жизни. Однако, чтобы понять нашу тему, мы сначала должны сказать несколько слов общего характера о будущей жизни умерших.
С самых ранних времен религия египтян утверждала, что человек существует и после смерти, но где и как он существует, им было не вполне ясно. Некоторые думали, что усопшего надо искать в небе среди звезд, другие – что он сидит на ветвях деревьев среди птиц, третьи – что он остается на земле, там, где покоятся его кости. В некоторые периоды своей истории египтяне верили, что умерший человек имеет особый дар появляться иногда в одном облике, иногда в другом – в один день как цапля, в другой – как майский жук, в третий – как цветок лотоса на воде. В другие времена считалось, что он живет в царстве света, которое называлось дуат, где обитают боги, которые путешествуют вместе со счастливым умершим «по прекрасным путям, которыми ходят те, кто прославлен». Но крестьяне верили, что умерший живет на полях блаженных — Эару, где ячмень и полба вырастают до высоты в семь локтей, пашет там землю и собирает урожай, а вечерами, усталый, сидит под своим сикомором и играет в шашки со своими товарищами.
Сосуды для хранения внутренностей мумии. Крышки украшены головами четырех духов, под защиту которых отдавались внутренности
Однако египтяне не могли объяснить, как различные части личности связаны между собой после смерти человека. Они представляли человека не как что-то простое и единое: для них он состоял как минимум из трех частей, и это были тело , душа и призрак, образ, двойник или дух, как можно перевести египетское слово – ка. Последняя из этих частей была самой главной. Ка было отдельным от человека духом, живущим внутри человека, который своим присутствием давал человеку «защиту, ум, чистоту, здоровье и радость». Египтяне не могли представить себе ни человека, ни бога без его ка, которое росло вместе с ним и никогда его не покидало. Ка ребенка принимало детский облик и носило, как ребенок, боковой локон – знак молодости. Оно было верным спутником ребенка, и на рисунках, где боги несут на руках новорожденного принца, они несут вместе с ним и его двойника.
