Катя Коути - Женщины викторианской Англии: от идеала до порока
В том, что Мариэн выбрала себе мужской псевдоним, не было ничего удивительного: сестры Бронте начинали под псевдонимом «братья Белл», Аврора Дюпен вошла в историю как Жорж Санд, Луиза Мэй Олкотт публиковалась под именем Э. М. Барнард. Чтобы заслужить признание публики и уважение маститых литераторов, писательницам приходилось скрывать свой пол, не говоря уже о том, что леди вообще не принимали плату. Вдобавок за год до публикации «Сцен» Мариэн написала статью «Глупые романы леди-писательниц», в которой в пух и прах разнесла клише из любовных романов (несмотря на ее критику, все эти клише преспокойно дожили до наших дней). Перспектива оказаться в числе «леди-романисток» ее не прельщала. Одним из первых инкогнито Джорджа Элиота разгадал Чарльз Диккенс, восхитившись его «уникальным умением подражать женскому складу ума». Зато ее издатель до последнего верил, что ведет переговоры с мужчиной, а потом долго еще стыдился, что вворачивал в письма «слишком вольные выражения».
В работе Джордж Элиот была перфекционисткой — она вкладывала в романы все силы и душу, а в качестве ответной любезности ожидала от читателей обожания. Любая критика доводила ее до слез, и Джордж прятал от нее ругательные отзывы. В 1859 году увидел свет роман «Адам Бид», действие которого разворачивается в провинции конца XVIII века. Добрый, хотя и простоватый кузнец Адам влюблен в кокетку Хетти, но она предпочитает дворянина. Межклассовая связь не приносит ничего, кроме неприятностей, — Хетти ожидает рождения внебрачного ребенка, которого она бросит умирать в лесу, суд, смертный приговор и чудесное избавление от виселицы (как бы Элиот ни высмеивала авторесс любовных романов, мелодрама и ей была не чужда). Роман показался публике таким чувственным, что после его прочтения премьер-министр Гладстон, консерватор и ярый борец с проституцией, отстегал себя плетью — а то как бы ни примерещились пухленькие сельские красотки.
В 1860 году Элиот написала роман «Мельница на Флоссе», посвященный отношениям между братом и сестрой. Роман стал для нее своего рода психотерапией. Наконец-то она излила боль, мучившую ее уже столько лет. Каким бы счастливым и гармоничным ни был ее брак с Льюисом, в глазах света они оставались сожителями. Азейк не только отрекся от «падшей» сестры, общаясь с ней исключительно через адвоката, но и принудил остальную родню прекратить с ней отношения. В пространстве романа Элиот сама могла решать, как закончится конфликт между Мэгги Талливер и ее замкнутым братом Томом. Во время наводнения они прощают друг другу обиды и, обнявшись, красиво тонут (по крайней мере, это приятнее, чем многолетние дрязги).
За «Мельницей» последовали менее удачные «Сайлас Марнер», «Ромола» и «Феликс Холт», но между 1871 и 1872 годами Джордж Элиот произвела на свет свой шедевр, который ей так и не удалось превзойти, — «Миддлмарч», эпическое полотно провинциальной жизни. Вирджиния Вулф называла его одним из немногих английских романов, написанных для взрослых. В центре повествования судьба двух идеалистов, которым придется вкусить порцию реальности. Доротея Брук исполнена желания принести миру пользу, но бездумно распоряжается своей судьбой — выходит замуж за доморощенного энциклопедиста Кейсобона, одного из самых несимпатичных героев английской литературы (трудно забыть его волосатые бородавки). Доктор Лидгейт оставляет научные устремления в погоне за бездушной красавицей Розамондой Винси, чья неспособность сострадать превратит его жизнь в ад. Обе драмы разворачиваются на фоне повседневной жизни английского городка, обитатели которого ссорятся, влюбляются, интригуют, но в нужный момент всегда помогают ближним. Рано или поздно страданиям наступит конец: Доротея Брукс, уже вдова, отречется от состояния, чтобы связать жизнь с Уиллом Ладиславом, племянником Кейсобона, а Лидгейт сумеет ужиться со вздорной Розамондой (она, впрочем, тоже умерит аппетиты). Современники пришли в такой восторг от «Миддлмарча», что окрестили Элиот «Шекспиром в женском образе».
Последний роман Элиот «Даниэль Деронда» (1876) разочаровал критиков. Слишком натянутой казалась история об английском юноше, узнавшем о своих еврейских корнях. Но Джордж Элиот не успела еще раз впечатлить читателей: после того как в 1878 году скончался ее возлюбленный Льюис, ей стало не до литературы. «Как холодно светит солнце, когда некому посмотреть на меня с любовью», — признавалась она. Джордж Элиот надолго впала в депрессию, но потребность в любви и заботе пересилила даже горе. В 1880 году она вышла замуж за молодого банкира Джона Уолтера Кросса, ведавшего ее финансами (до свадьбы он называл ее «тетушкой»). В 61 год Мэри Энн Эванс наконец стала «миссис». Но во время медового месяца в Венеции напомнили о себе невыплаканные слезы: самочувствие Мэри Энн резко ухудшилось, и 22 декабря 1880 года, по возвращении в Англию, писательница скончалась. В могиле на кладбище Хайгейт она воссоединилась с Джорджем Льюисом — их гробы стоят бок о бок. Пожалуй, для их романа трудно придумать более подходящий конец.
Глава шестая
Фасоны и стили века
Фасоны платьев в викторианской Англии изменялись от десятилетия к десятилетию, хотя некоторые их элементы отличались постоянством: юбки не поднимались выше щиколотки, а у дневных платьев, в отличие от вечерних, были длинные рукава и декольте повыше. Давайте проследим эволюцию нарядов начиная с раннего викторианского периода.
В 1837 году, когда королева Виктория взошла на престол, в моде были мягкие, женственные контуры, пышные юбки и приталенный корсаж. Декольте в форте буквы V опускались довольно низко, но скромность им придавали кружевные воротники, а также рюши, которые могли быть частью сорочки, надетой под платье. Иногда с плеч спускалась короткая пелеринка из белого муслина или ткани в тон платью. Рукава оставались длинными, узкими ниже локтя, пышными и присборенными выше локтя — с начала 1830-х сохранялось влияние широких рукавов-жиго (их весьма неромантично называли «баранья нога»). Модной узкой талии добивались при помощи корсетов, но еще тоньше она выглядела в сочетании с куполообразными юбками. Особую пышность им придавала плотная сатиновая подкладка, несколько нижних юбок и турнюр — вытянутая подушечка, набитая ватой или пухом, которую привязывали к талии под верхней юбкой.
Днем носили хлопок или муслин, украшенные набивным цветочным рисунком, хотя фаворитом 1830-х считалась мягкая и легкая ткань «шалли» из камвольной шерсти. На балах красавицы щеголяли в шелковых нарядах. В конце 1830-х — начале 1840-х вернулся интерес к парче XVIII века, и дамы бросились открывать бабушкины сундуки и стряхивать пыль с их придворных нарядов. Старинные платья перешивали по новым фасонам, добавляя им короткие рукава и декольте, обрамленные широкими кружевными воротниками «берта». В фаворе были кружева из Хонитона, которые королева Виктория затребовала для своей свадьбы. Кружева из Брюсселя, Мехелена, Лилля и Валансьена тоже хорошо продавались на английском рынке.
Модные платья и капор в 1844 году. Рисунок из журнала «Иллюстрированные лондонские новости»
В 1840-х в моду вошла готика и, подобно готическим шпилям на крышах, корсажи вытянулись и заострились, узким клином смыкаясь с юбкой. Фактически верхняя часть платья напоминала перевернутый треугольник. Силуэт стал уже: от головы, покрытой маленьким капором, и рук, которые были буквально пришпилены к телу узкими рукавами, до низкой линии талии. Однако юбки разрастались и обзаводились пышными складками. Светские модницы (к примеру, леди Эйлсбери в 1842 году) покупали по 40 метров ткани на каждый наряд! В моду вошли ткани приглушенных оттенков зеленого, коричневого и лилового. Дневные платья на осень и зиму шили из кашемира и мериносовой шерсти, в полоску или с набивным растительным рисунком.
Модным аксессуаром в первой половине века и вплоть до 1870-х были шали. Описывая героиню романа «Север и юг», Элизабет Гаскелл уделяет внимание ее шали: «Ее одежда была простой: шляпка из лучшей соломки, украшенная белой лентой; темное шелковое платье без каких-либо украшений и оборок; большая индийская шаль, спадавшая с ее плеч длинными тяжелыми складками, словно мантия с плеч императрицы». В начале XIX века шали из мягкой козьей шерсти начали завозить из Индии, но английские мануфактурщики быстро втянулись в их производство и начали выпускать похожие шали в Норвиче и Пейсли. Помимо теплых шерстяных шалей англичанки кутались в шелка, атласы, легкий газ, муслин и, конечно же, кружева. В 1840-х украшением гардероба стали ажурные шетландские шали, чуть позже в моду вошли кашемировые шали из Франции.
В 1850-х на смену цельным платьям пришли отдельные корсажи, крепившиеся к юбке, и эта тенденция продержалась до конца Викторианской эпохи. Рукава на новых корсажах были широкими — например, рукав «пагода», присобранный у плеча и сильно расширенный книзу. Широкие рукава гармонировали с широкими же юбками со складками-воланами. Чтобы удержать форму, под верхнюю юбку надевали 6–7 нижних юбок, укрепленных конским волосом. Именно конский волос (по-французски crin) дал название кринолину: сначала так называли жесткую ткань на основе конского волоса, а затем — своеобразную клетку, придававшую платью нужную форму. Когда платья стали такими широкими, что обычные нижние юбки уже не справлялись со своей задачей, в них начали вшивать обручи из дерева или китового уса. К концу 1850-х обручи соединяли по вертикали лентами. Появились и металлические кринолины — настоящие клетки со стальными пружинами.
