Дмитрий Хмельницкий - Откровения Виктора Суворова — 3-е издание, дополненное и исправленное
Еще был один интересный вопрос. Они попросили у меня совета, как наладить антисоветскую пропаганду. Прежде всего спрашивают: ты «Голос Америки» слушал? — Слушал. Би-би-си слушал? — А как же. Есть, говорю, привычка на Руси ночью слушать Би-би-си.
Они и говорят: если бы ты отвечал за нашу пропаганду, как бы ты ее организовал? Ну, говорю, прежде всего не так, как она организована. А что там не так? Пропаганда ваша объясняет, как у вас хорошо. Слушаешь «Голос Америки» — вот в Америке носки стоят столько-то, апельсины каждый день лежат в магазине и стоят столько-то, и рабочий за один час зарабатывает на три тонны апельсинов. И каждый у нас ездит в автомобиле, автомобиль стоит столько… Вот. Или как начнут про медицину. Я до сих пор помню. Вот у них там одна страховка, другая страховка, и еще какая-то там страховка, и как ее правильно выбирать…
А здесь сидит русский человек, у него уши пухнут: он вообще не понимает, зачем страховку нужно иметь, если у нас бесплатно все. Он думает: что вы тут мне рассказываете?! Они говорят: а что же делать? Так, говорю, все просто: вот есть книга, допустим, Авторханов, «Технология власти». За нее дают срок! Вот возьмите, соберите данные, за какие книги какие сроки дают. Пишут эти книги советские люди. Советская власть сама знает, что для нее опасно. Вот, скажем, книга Авторханова весит пять лет лагерей. Солженицын, «ГУЛАГ» — тоже пять. За другую книгу дают три года и так далее.
Не надо вам никаких программ и прочего создавать, уже все написано, открывайте такую книгу и читайте в микрофон. Вот и все. Ох ты, говорят, а у тебя такие книги есть?
А я, как приехал, сразу в русский магазин и все свои деньги там истратил. Написал я им целый лист, рассказал, где в Лондоне магазин с русскими книгами найти. Говорю, что и у вас в Нью-Йорке такие магазины должны быть обязательно. Но им списка недостаточно. Принеси, говорят, книги. Отдал я им эти книги, целую библиотеку бесценную. Совета они моего не послушали и книги не вернули. Книжки пришлось второй раз покупать. А ведь книги были замечательные. Например, «Загадка смерти Сталина» Авторханова. Ведь Авторханов — мой учитель!
— Да, книга эта потрясающая. Методика исследований в ней та же, что и в «Ледоколе».
— Это у меня та же самая, что у него! Что меня роднит с Авторхановым? Номер один: прежде всего идет провокация в названии. «Загадка смерти Сталина»! Я как зашел в магазин, сразу увидел.
Какая загадка? Вы что? Умер товарищ Сталин, и все. Открываю, начинаю читать. И вот мне нужно было из Лондона ехать далеко-далеко на автобусе, несколько часов. День-то я в Лондоне провел, возвращаюсь домой на автобусе. Ночь. В автобусе темно. И вот мелькнет за окном фонарь, я строчку — рраз! — прочитал. Оторваться не могу.
Что я у Авторханова взял? Главное: он ставит вопрос, затем он ищет ответ в советской открытой прессе и дает нам цитату. Вот газета «Правда» сказала то-то и то-то. «Я это понимаю вот так, может, кто иначе понимает, но вот у меня такое понимание вопроса». И все. Не навязывает своего мнения, а подводит к вопросу. «Вот, дело было так». Все. Господи, думаю, чего же это я раньше не додумался?
Когда я это все прочитал, я решил, что только так и нужно писать.
Сейчас бьют меня, что, мол, «не научный у тебя стиль»! Ладно, стиль не научный, а содержание? Давайте сравним. Вот «История Великой Отечественной войны», шеститомник хрущевский или двенадцатитомник брежневский. Стиль там научный, а содержание? Откройте и найдите, сколько было военных округов в Красной Армии на 21 июня 1941 года. Попробуйте найти! Сколько у нас было общевойсковых армий? Кто этими армиями командовал? Где они находились? Куда они двигались? Что за этим скрывалось? Сколько у нас было танков? Сколько было самолетов?
Это что, наука у вас? Если Жуков пишет свою книгу научным стилем и пишет, что у нас было в три, пять, восемь раз меньше танков, чем у немцев. Это наука или как? Но стиль научный!
Еще мне казалась интересной манера задавать вопросы. Задают американцы вопрос: почему русские — дураки, делают то или то? У них всегда, если американец что-то не понимает, он считает, что другой дурак Если британец что-то не понимает, он спрашивает, что за этим кроется. Американец никогда не пытается додуматься. Он считает, что если он делает вот так, то это правильно, а если другой делает не так, то это неправильно.
Допустим, задает вопрос: слушайте, обычный калибр пушки у вас 76 мм. Так? Так. Трехдюймовка. У французов был 75 мм, этот калибр распространился на другие страны. А у нас 76 мм. На Т-34 — 76,2. И вдруг выходит БМП. Там пушка — 73 мм. Нигде в мире такого нет. Или вот, допустим, калибр 122 мм. У вас на ИС-2 стояла пушка 122-мм, была гаубица, полевая пушка, гаубица-пушка и пушка-гаубица калибром 122 мм. И вдруг вы на танке ставите 125 мм! Три миллиметра разницы, а зачем? Вы что, дурные? Или вот вдруг на Т-62 появляется калибр 115 мм. Ну? Был 100, потом 122, а потом вдруг 115! На Т-64 — 125! Глупость, да?
Я говорю — нет! Это, говорю, у вашей мамы дурные дети. А тут умные люди делали.
У немцев есть пушка 120-мм на «Леопарде-2», есть у вас миномет 120-мм. Казалось бы, стандартизация. Так никакой же стандартизации нет! Ведь 120-мм мина не подойдет к танковой пушке. Не подойдет! Так на хрена же вам стандартизация? Когда вы делаете новую танковую пушку, то вы преднамеренно делаете чуть-чуть другой калибр, чтобы в бою не было путаницы. Я в бою кричу «сто двадцать», а вы мне — «чего?» А я — «мины, мины»… А вот если я сказал бы «сто пятнадцать», это снаряды для Т-62. Это была особая пушка, совершенно уникальная, для нее уникальные снаряды. Тогда зачем же делать стандартный старый калибр? Поэтому, когда я тебе говорю «сто пятнадцать», ты больше ни о чем не спрашиваешь. «Один-один-пять» — снаряды для Т-62. Или: «семь-шесть» — стандартная трехдюймовка. А на БМП поставили новое орудие, которое называлось 2А28 «Гром». Это совсем другое орудие, это принципиально другие снаряды. Там стоял автомат заряжания. Нам нужен калибр примерно 76 мм, но мы, делая новую пушку, вводим ей другой, совершенно необычный калибр — 73 мм. Если я сказал «семьдесят три», это значит, что я имею в виду противотанковый гранатомет СПГ-9, а тот же снаряд идет на БМП-1. Сказал «семьдесят три» — и все знают, что нужно. Так кто же из нас дурак?
Поездки по миру
— Вы довольно много путешествуете с выступлениями по разным странам.
— Да, вот только вчера приехал из Эстонии.
— Интересна реакция людей на ваши выступления. Кто как в разных странах реагирует? Как дискуссии проходят? Один раз, кажется, чуть-чуть не побили.
— Да, мне тогда очень сильно повезло. Дело было в Австрии, я там выступал перед офицерами. Мне повезло в том, что я не похож на профессора. Так же, как — написано в «Аквариуме»! — главное для шпиона — быть не похожим на шпиона. И на профессора я тоже не похож. А со мной в президиуме сидел дядя, очень похожий на профессора. Так все табуретки летели в него.
Свою задачу как историка-просветителя я вижу в том, чтобы довести своих читателей, слушателей, зрителей до мордобоя. Фигурально выражаясь! Большей я себе задачи не ставлю. Что это значит? Я должен пробудить интерес! Человек должен сам искать. Довел я до мордобоя, ну, скажем, определенные слои читателей в России? Я считаю, что довел!
— Не то слово! Еще бы.
— По крайней мере, идет битва и уже не кончится. Первые публикации были двадцать один год назад. А битва не стихает!
— Когда «Ледокол» был впервые опубликован?
— Первая публикация отдельных глав — в мае 1985 года в газете «Русская мысль». До того не брали, но вот подходит сорокалетие Победы! Мне сказали, что к 9 мая мы такую хрень, такую чепуху публиковать не будем, тут будут публиковаться люди серьезные, такие, как Александр Моисеевич Некрич. Они тогда с его помощью объясняли, какой Сталин был глупый. А вот, говорят, когда мы закончим эти публикации, то, чтобы повеселить публику, указать на разные точки зрения, мы напечатаем главы из «Ледокола».
Где-то конец мая был мой. Пошла первая глава, которая начиналась с «Сообщения ТАСС». И — понеслось! После того битва не стихает! Вот сейчас мне прислали наводку на книгу «Что произошло 22 июня 1941 года» А. Усова, 2006 год. «Она, — как написано в предисловии, — разбивает Резуна и резунистов». Наконец-то со мной будет покончено!
Так вот, я считаю, что пока ты человеку внушаешь что-то, это не эффективно. А вот когда начались споры, люди ищут сами доказательства своей точки зрения, правильной или ложной, ругаются, ищут сами, как мы искали, расставаясь, говорят «дурак» — «сам дурак», но после всего этого приходят к тому, что не могут спать, копаются в библиотеке, чтобы показать, что другой — дурак, ищут доказательства своей правоты в каких-то учебниках, в каких-то мемуарах… Вот это — моя скромная задача. Я не желаю никого убедить. А только распалить внимание.
