Гарольд Дойч - Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944
Вопросы относительно будущего государства Ватикан и церкви в Германии временами вскользь затрагивались в ходе бесед Мюллера с его главными друзьями в Риме. Инициатива подобного обсуждения полностью исходила от оппозиции; другая сторона просто соглашалась вести разговор на эти темы. Думая о том, какой выйдет Германия из пепла Третьего рейха, такие люди, как Бек, Герделер, Остер и Донаньи, большое значение придавали роли религии и церкви. Поскольку именно церковные деятели активно выступали против нацистских выходок и произвола и старались, как могли, противостоять этому, а также с учетом того, что именно по религиозным и моральным соображениям выступали против нацистского режима многие члены оппозиции, было неудивительно, что вышеупомянутым вопросам придавалось столь большое значение. Как сообщил Мюллер, именно лично Бек передал ему через Остера и Донаньи поручение выяснить взгляды папы на такие вопросы, как будущее Ватикана, и как государства, и как центра католической церкви.
Оппозиция считала совершенно естественным пойти навстречу любым пожеланиям папы в знак благодарности за его согласие выступить в роли посредника в контактах с Англией и за поистине выдающуюся роль, которую он сыграл в этих вопросах. Несколько позднее Донаньи и его двоюродный брат Бонхоффер должны были осуществить ряд поездок в Рим, чтобы Мюллер представил их отцу Ляйберу, генеральному аббату Нутсу и всем священнослужителям, которые были в курсе осуществляемых контактов.
В соответствии с полученными инструкциями Мюллер отдельно обсудил эти вопросы с монсеньором Каасом и отцом Ляйбером. Из бесед с Каасом он вынес впечатление, что в Ватикане чувствуют себя очень стесненно из–за малого размера занимаемой территории, причем это ощущение запертости в замкнутом пространстве по степени совсем недалеко от самой настоящей клаустрофобии. На это накладывались еще и все возрастающие проблемы в отношениях с Италией, что было весьма чувствительно для столь малого государства. Мюллер сам, по его словам, высказал соображение обоим собеседникам (желая увидеть их реакцию) о необходимости расширения территории Ватикана, чтобы на ней поместился международный аэропорт, а также штаб–квартиры различных религиозных орденов. Делать подобные предложения ему позволял неофициальный и доверительный характер бесед.
Пий XII не дал никакого ответа на подобные предложения, какими бы заманчивыми они ни выглядели. Он в то же время передал через отца Ляйбера свои соображения относительно будущего германского епископата, подчеркнув, что он выступает за более жесткий контроль Ватикана за выдвижением и назначением германских епископов в течение ближайших 10—15 лет. С учетом разрабатываемых Третьим рейхом программ фактического уничтожения церкви и религии, которые не могли бы не затронуть и германский епископат, подобные соображения папы были вполне объяснимы и обоснованы. Сам отец Ляйбер обратил внимание Мюллера на то, что церковь в США сумела добиться вполне достойного и благоприятного положения, не заключая при этом никакого союза с государством. И наоборот, подчеркнул он, ярким контрастом является франкистская Испания, где, несмотря на тесное взаимодействие церкви и государства, между ними постоянно возникают трения и конфликты.
Вопрос о том, кто в Ватикане и в Риме в целом имел представление о действительных целях миссии Мюллера, очень важен для того, чтобы пролить свет на историю деятельности оппозиции в тот период, которая в значительной степени выглядит как запутанный клубок. Как утверждает отец Ляйбер, папа, насколько ему известно, ни с кем не обсуждал этот вопрос, за исключением самого Ляйбера и Осборна.
Хорошо известно, что Пий XII был в значительной степени «одиночкой» и предпочитал держать, особенно в важных вопросах, все нити в своих руках. Впоследствии он не стал назначать преемника кардиналу Маглионе на посту государственного секретаря Ватикана, а оставил этот пост за собой (уже являясь папой). До тех пор, пока автор не предоставил ему в 1966 году доказательств обратного, отец Ляйбер был убежден, что держал в тайне все связанное с контактами между оппозицией и Англией не только от Маглионе, но также и от заместителей госсекретаря Тардини и Монтини.
Однако, как мы позже увидим, Пий XII не был таким уж «индивидуалистом», как считал бывший его правой рукой отец Ляйбер. О том, как тщательно и с какими, можно сказать, изощренными предосторожностями осуществлялись контакты, свидетельствует и то, что о многом происходящем в Риме в связи с миссией Мюллера не знал даже один из ключевых участников этих контактов – отец Ляйбер.
Как уже отмечалось, отношения Мюллера с монсеньором Каасом были гораздо более близкими и доверительными, чем с отцом Ляйбером, и что именно с Каасом Мюллер консультировался по поводу того, как выйти на папу, перед тем как сделать это через отца Ляйбера. При каждом своем приезде в Рим Мюллер либо останавливался в домашних покоях Кааса в Ватикане, либо встречался с ним за кружкой пива в Барьера–Дрехер – излюбленном месте немцев в центре Рима. Если Мюллер останавливался у Кааса дома, то уходил от него через черный ход. После поражения Франции эти встречи были сопряжены с еще большим риском, встречаться стали в подвальном помещении собора Святого Петра.
Однако в описываемое нами время ситуация не была столь напряженной; поскольку официальной задачей Мюллера по линии абвера был сбор информации через его контакты в Ватикане, вполне естественно, что он собирает подобную информацию, включая в том числе и могущие представлять интерес слухи, через такого высокопоставленного и хорошо осведомленного человека, как Каас. В ходе его частых встреч с папой тот наверняка ориентировал его как по этому, так и по другим вопросам, связанным с Германией. Что же касается его непосредственного личного участия в контактах, то это касалось лишь одной области, но в ней он заменял и папу, и отца Ляйбера. Речь идет об обсуждении с Осборном состава будущего временного правительства Германии; по этому вопросу папа, по вполне понятным причинам, не хотел принимать личного участия в регулярных рабочих обсуждениях[67].
Другим доверенным лицом Мюллера, с которым он регулярно встречался во время своих поездок в Рим, был известный священнослужитель из Баварии, работавший в отделе пропаганды Ватикана, монсеньор Иоганн Шёнхоффер, который был в курсе происходящих событий и подтвердил сказанное на этот счет Мюллером.
Шёнхоффер подробно информировал о деятельности Мюллера своего близкого друга Пауля Марию Крайга, который был военным священником швейцарской гвардии.
Другим местным священнослужителем, с которым активно контактировал Мюллер, был ректор германского колледжа Иво Зейгер. Большое влияние на дальнейшее развитие событий оказали контакты Мюллера с генеральным аббатом (мировым главой) Премонстратензианского ордена, бельгийцем Губертом Нутсом, которому Мюллер звонил всякий раз, как приезжал в Рим. Еще до войны Нутс обратился к Мюллеру по исключительно теплой рекомендации, данной последнему главным аббатом бенедиктианцев, прося о содействии в одном запутанном и сложном деле, связанном с одним из аббатств в Австрии. Нутс был в курсе того, что Мюллер и группа Бека готовят заговор с целью свержения нацистского режима, и знал, с какими целями Мюллер приезжает в Рим, не будучи, правда, знаком с деталями его работы здесь и в Ватикане[68].
Отец Ляйбер счел своим долгом проинформировать в общих чертах о происходящем ректора университета в Григориане американца Винсента Дж. Маккормика, члена Общества иезуитов, который был свидетелем того, насколько непростая сложилась ситуация.
Информация о контактах в Ватикане каким–то образом достигла ушей Высшего руководителя Общества иезуитов Владимира Ледочовского. Насчет того, что было потом, воспоминания различных людей разнятся. Мюллер вспоминал, что Ледочовский был настолько взбудоражен и взволнован этими новостями, что высказался за немедленное прекращение контактов, а также за запрещение отцу Ляйберу в них участвовать. Однако папа не позволил столкнуть себя с пути, который он избрал; вместе с тем он дал указание, чтобы встречи Ляйбера с Мюллером проводились не в таком людном месте, как Григориана, а были перенесены в иезуитский приход Сан–Беллармино, расположенный в окрестностях Рима.
Отец Ляйбер отчетливо помнит и то, что встречи были перенесены в другое место, и тревогу Ледочовского, однако не может утверждать, что эти события были как–то связаны между собой[69].
Скорее всего, те проявления волнения и возбуждения руководителя иезуитов, свидетелями которых стали окружающие, произошли позднее, но вызваны они были именно сообщениями о контактах и вызревали с того момента, как Ледочовский впервые о них услышал[70].
