Михаил Ребров - Советские космонавты
Экипаж обязан непрерывно следить за работой всех этих систем, предупреждать возможные неисправности. Для этого нужно будет регулярно производить профилактические осмотры приборов, B03j можно, перенастраивать их и регулировать, а при длительных полетах и ремонтировать. Перед наиболее сложными и ответственными космическими экспериментами (как, например, посадка на другую планету или взлет с нее) экипаж должен уметь провести комплексные испытания всех основных систем. А уж если случилась какая неисправность, нужно уметь быстро и точно найти ее причины и с помощью имеющихся под рукой средств устранить.
— По существу, экипаж корабля, находящийся в дальнем полете, волей-неволей должен взять на себя те функции по анализу работы и профилактике бортовых систем, которые, например, в авиации выполняются высококвалифицированным инженерно-техническим персоналом наземных служб. Поэтому членам экипажа необходимы отличные знания в области электроники, электротехники, механики и т. д.
Слушать его интересно. Он логичен и каждое свое положение аргументирует:
— Еще одна из важных задач экипажа в дальнем космическом рейсе — это поддержание в кабине корабля нормальных условий для жизни. Необходимо следить за составом атмосферы в жилых отсеках, уровнем радиации, санитарно-бытовыми условиями. При длительном полете экипажу придется регенерировать питьевую воду, кислород.
Заболевание любого из членов экипажа космического корабля ставит под угрозу выполнение программы полета. Поэтому на борту должно быть хорошее медицинское обслуживание. Нужно, чтобы космонавт всегда, в любой момент мог рассчитывать на квалифицированную врачебную помощь. Таким образом, и к биологической, и к медицинской подготовке космонавтов тоже предъявляются высокие требования.
Совершенно ясно, что все эти задачи не под силу решить одному человеку. Экипажи дальних космических кораблей будут состоять из группы космонавтов, обязанности между которыми будут четко распределены, подобно тому, как, например, сейчас распределяются обязанности между членами экипажей воздушных лайнеров. Понятно, что одновременно космонавты должны обладать и определенным универсализмом для взаимозаменяемости в случае необходимости.
Как видите, у будущих космонавтов обязанностей будет более чем достаточно. И те, кто сегодня спрашивает нас, как стать космонавтами, кто собирается посвятить свою жизнь космосу, должны готовиться к тому, что им придется овладеть целым «спектром» профессий, и, по крайней мере, одной в совершенстве.
...Он уже наступил, этот новый этап в плане исследования и освоения космоса. На орбите действовала научная станция «Салют» (Алексей Елисеев причастен к этому событию), спустя два года эксперимент с орбитальной станцией (ее назвали «Скайлэб») повторили американцы, состоялся совместный полет кораблей «Союз» и «Аполлон». Алексей Елисеев был руководителем этого полета с советской стороны...
То, что происходит на космических орбитах сегодня, подтверждает его мысль, что космос становится не только исследовательской лабораторией, но и рабочим цехом для летчиков-космонавтов, инженеров, биологов, врачей...
СОЛЕНЫЙ ПОТ
Евгений Васильевич Хрунов
Летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза полковник Евгений Васильевич Хрунов. Родился в 1933 году в деревне Пруды Тульской области. Член КПСС. Совершил полет в космос в 1969 году.
Ветер, перемешанный с колючим снегом, ударил в лицо, щекотнул ноздри, присвистнул и умчался. Потом снова коснулся щек, похолодил шею. Было тихо. Небо искрилось снежинками, но казалось серым. А земля — белая. Дышалось легко. В холодном воздухе угадывались запахи земли, снега. Он набрал горсть снега, потер лицо и подумал: «Хорошо!» И еще он подумал, что очень светло. А ведь минуту назад не было этого слепяще-белого снега и небо было черным-черным... Из кабины вертолета виден город, дымящиеся трубы, железная дорога... Караганда! Работа закончилась. Сколько лет он готовился, ждал, и как быстро все завершилось!
...Деревенька Пруды, где родился и рос,- маленькая, глухая. Рядом Куликово поле, то самое, на котором сражалось против иноземных полчищ «железное» войско Дмитрия Донского. Женька любил приходить сюда и, усевшись на каком-нибудь бугорке, рисовал в своем воображении картины былых сражений, блеск кольчуг, скрежет металла. Мчались на гривастых конях всадники-богатыри с пиками в руках, громили врагов, и неслось над огромным полем громогласное, раскатистое «ура!». А может, в те времена не кричали «ура!»?
Женька ложился на траву и прикладывал ухо к земле. Бабушка говорила, что земля поет, нужно только уметь ее слушать. И он слушал. Долго, напряженно. И тогда начинало казаться, что откуда-то издалека приходят низкие, отрывистые звуки. Земля вздыхала под тяжестью конницы Дмитрия Донского. Ближе, ближе... Женька напрягал слух, а потом вдруг оказывалось, что это гонят табун колхозных лошадей. Тогда с досадой ворчал на бабушку и ее сказки.
В сентябре 1941-го Женька должен был пойти в первый класс. А тут война... Зарево боев полыхало где-то далеко. Но ветер с запада доносил и до Прудов гарь пожарищ, тревожные раскаты орудийного грома. Как-то сразу повзрослели вчерашние мальчишки.
Фашисты ворвались в деревню на мотоциклах, в лягушачьего цвета рубашках, с автоматами на груди... И деревня словно вымерла. В узкую прорезь чердачного окна Женька увидел кусочек пыльной улицы и их соседа Одноглазого — так звали в деревне бывшего кулака. Он был единственным, кто вышел встречать оккупантов с хлебом и солью.
Фашисты пришли в конце сентября, а в декабре конница генерала Белова гнала их на запад.
...Учился Женька хорошо. Подперев кулаками щеки, любил слушать рассказы учителя о далеких странах, древних животных, о жизненном пути крестьянского самородка Михаилы Ломоносова, восстании Пугачева, удивительных законах физики и математики, гражданской мужественности Пушкина и Чернышевского... Но больше всего любил историю,
В зимнюю стужу и осеннюю распутицу деловито меряли мальчишечьи ноги длинные километры из одной деревни в другую, от дома к школе, туда и обратно. В первые послевоенные годы жизнь была трудной. А вскоре умер отец. Осталось восемь ребятишек. Восемь! И всех мать должна накормить, одеть, обуть.
Тогда и решил Женя оставить школу и поступить в Каширский сельскохозяйственный техникум.
В техникуме была хорошая библиотека. Длинные полки пестрели разноцветными корешками: Пушкин, Толстой, Горький, Драйзер, Дюма... Пристрастился к книгам. Читал запоем. Попадались книги и о летчиках. В них рассказывалось о необъятном небе, о подвигах в пятом океане.
Когда после окончания техникума его взяли в армию, он попросился в авиацию. Это был его первый шаг к звездам.
В авиационной школе первоначального обучения новобранцев разместили в старых казармах. Пока ребята устраивались, Женя успел осмотреть все окрестности. Прослышал от кого-то, что во времена Отечественной войны 1812 года здесь были коновязи русских драгунских полков. Интересно. Вот и осматривал все углы, засыпал вопросами старожилов: что, где, как?
Евгений учился у тех же инструкторов, что и Владимир Комаров. Первым его командиром был лейтенант Василий Андреевич Баскаков, активный участник Великой Отечественной войны.
— Вы, ребята, рветесь к опасности, к подвигу. А что это такое, донимаете не все,- говорил он. — Мало любить небо. Надо, чтобы небо полюбило тебя. А оно любит людей смелых, знающих, трудолюбивых.
И еще он любил повторять: «Не надо оваций, нужно дело. Везде и во всем».
Слова инструктора запали в Женькину душу. В самом деле, почему одни говорят равнодушно, твердят заученные слова, другие осмысливают каждый шаг и готовы грудью стоять за то, что считают правильным и нужным. Немало таких было в их учебной эскадрилье. Но не все. Некоторые так и не пошли дальше «первоначалки». Их отчислили, списали с летной работы.
Когда его принимали в комсомол, он дал клятву быть верным долгу. Заветная книжечка с силуэтом Владимира Ильича постоянно напоминала об этой клятве, и не было для него выше критерия, чем честность во всем — в большом и малом. С этой меркой он подходил к себе и товарищам.
...Первый самостоятельный вылет. К нему Женька готовился упорно. Ночами снился этот полет. Разбуди, без запинки ответит на все вопросы: как взлетать, как разворачиваться, как заходить на посадку... Все вроде бы знал, все умел, а когда выполнял с инструктором последний «провозной», чуть не оплошал. А произошло это так. Маленький «як» проскользил лыжами по утрамбованному снегу и плавно начал набор высоты: 100, 200, 300 метров. Наконец заданный рубеж — 800 метров. Инструктор — в задней кабине, Евгений — впереди. Первый круг, второй...
Инструктор спрашивает:
— Аэродром видишь?
Глаза ищут справа, слева: нет ничего. Внизу бело, только прогалины черные кое-где. Дорогу нашел, деревушку тоже, а аэродрома нет. Потом отыскал все-таки, убрал газ, пошел на посадку.
