Татьяна Москвина - Люблю и ненавижу
«Настройщик» – черно-белый, камерный фильм, чьё действие происходит вроде бы «здесь и сейчас», если судить по отдельным деталям (предметом вожделения, к примеру, служат доллары), с чётким сюжетом и отлично вылепленными характерами (автор сценария – Сергей Четвертков, при участии Евгения Голубенко и Киры Муратовой). Жанр картины я бы определила как «трагикомедию нравов», причем границы современности тут разомкнуты – у человеческих нравов «Настройщика» чувствуется сильный привкус вечности, повтора неизменной сути в меняющихся обстоятельствах. У моря, в добротных домах, заполненных ценными знаками прошедшей жизни, живут две пожилые женщины – интеллигентная ухоженная дама с претензиями на аристократизм, Анна Сергеевна (Демидова), и простецкая, разбитная, не изжившая ещё женские поползновения Люба (Русланова). Однажды в их однообразном быту появляется симпатичный, любезный и ещё молодой человек – Настройщик (в этой роли наконец-то блеснул куда-то пропавший с глаз россиян превосходный комедийный артист Георгий Делиев, руководитель комической труппы «Маски-шоу», земляк Муратовой – одессит). Бывший пианист, перебивающийся случайными заработками, он ютится на чердаке театральных мастерских, да не один, а с роскошной дивой, из прихоти делящей с ним авантюрное существование. То, что дело настройщика – не шутка, мы понимаем, когда из-под неказистого одеяла выпрастывается голова Ренаты Литвиновой. Это сверхъестественное явление честным трудом не прокормишь. И действительно, парочка настроена отнять у Анны Сергеевны её сбережения, при том Дива, как ангел-терминатор, без колебаний требует убийства, а Настройщик, в силу врождённого артистизма и беззлобности, склоняется к невинному жульничеству.
Обманут, ясное дело, обманут, мы весь фильм знаем, что обманут – беспомощных, доверившихся, наивных – и обманут творчески, с применением хитроумных фокусов и головоломных трюков. Но история обмана оказывается вместе с тем историей победы – победы побеждённых, триумфа униженных, ограбленных и преданных.
Кира Муратова на этот раз гармонично соединила любимую жизнь и любимое кино в едином творческом движении: все второстепенные линии, все детали служат основной теме, музыке горько-радостного проживания жизни. Муратова воскрешает чувствительное пространство итальянского неореализма с его заботами о человеке, выстраивает могучую антитезу этой милой чувствительности (жизнь безжалостна, и глупо надеяться на снисхождение, старые Кабирии подлежат вечному обману), но в итоге, несмотря ни на что, побеждает глупая, наивная «человечность». Если в кадре по сюжету мечется беспомощная, обманутая пожилая женщина, немного надо ума, чтобы надавить на минор и выжать из зрителя слезу. И высмеять такое явление – тоже невелика штука. Муратова же делает так, что становится очевидным – эта женщина, в своей беспомощности и потерянности, хороша и прекрасна. От чистой жизни, от любви, доверчивости, порывов души, бескорыстия – лица людей обретают чёткую выразительность, хорошеют. А вот от нечистой может случиться так, как случилось с Настройщиком, потерявшим лицо. Муратова без всякого гнева, с юмором и симпатией разглядывает своего «плохого» героя. Он и сам бедняк, потерянное испорченное дитя, артистический прохвост. Но от дурной своей жизни и беспросветной лжи человек стёрся, обезличился, стал никаким. Когда в финале картины женщины пытаются описать следователю внешность преступника, оказывается, что описать-то её невозможно, да и мы, зрители, понимаем, что не могли бы с уверенностью сказать, какие были у Настройщика нос или глаза, хотя смотрели на это лицо часа полтора…
Муратова не сентиментальна. Судьбу человека, скорее всего, вершат терминаторы вроде сыгранной Литвиновой прекрасной и беспощадной Лины (именно что сыгранной, поскольку это существо ничем не напоминает, скажем, славную Лару из фильма «Небо. Самолёт. Девушка», и может всё-таки не отказывать Литвиновой, так уж уверенно, как делают многие, в актёрском таланте?). В одной сцене, Лина-Литвинова, сидя за обильным столом в летнем ресторане, подзывает из каприза нищенку, женского уродца, и потчует её всякими яствами, с жадным любопытством разглядывая толстое тело в отрепьях, дебильную физиономию. В поступке, имеющем видимость благотворительности, нет и тени доброты – так забавляется равнодушие. Да способны ли вообще сильные, сильные красотой, деньгами или природной энергией, к состраданию? Вряд ли. А притом и Лина – не чудовище, она на свой лад забавна, как забавно, причудливо и пестро всё население картины Муратовой. Люди интересны и живописны, люди по-прежнему стоят внимания художника, но вот что-то в них, конечно, расстроилось, как бывает расстроенным фортепьяно, и если чуткое ухо профессионала всегда отличит фальшивые звуки и неверные тона, то понять в обычной жизни, врёт человек или говорит правду, невозможно. А потому способность верить и доверять в этом мире – конечно, чудо. И носительницы чуда, Люба и Анна Сергеевна, с их трогательной настороженностью и мгновенным откликом на возможность понимания, веры и любви – прекрасны. В последней сцене Анна Сергеевна, задыхаясь от пережитого горя, начинает оправдывать обманщика и винить себя– тут, конечно, «пробивает» по-настоящему. Ведь как ни закаляйся умом, душу, если она есть, не проведёшь… Стоит ли добавлять, что Демидова и Русланова, ведя свои партии, не издали ни единого фальшивого звука – Кира Муратова известный «настройщик» артистов.
Наполненный юмором, изысканной печалью, остроумными цитатами (и самоцитатами в том числе), фильм Муратовой рассказывает о том, что каждый человек, в сущности, верен только музыке своей внутренней жизни, «каким в колыбельку – таким и в могилку». И если режиссёру больше по душе «вальс побеждённых», доверчивость слабости, чистота наивности, тотальная беспомощность души, то сама Муратова, не любящая ни «большого стиля», ни лишнего пафоса, заметила бы, что это вопрос музыкального вкуса.
Год своего юбилея (а она родилась 5-го ноября 1934-го года) Кира Муратова встречает во всеоружии мастерства. Однако я имею тревоги. Принадлежа российскому кино, она живёт в другом государстве. Смогут ли наши власти пренебречь формальностями и достойно отметить заслуги Киры Георгиевны перед отечеством? Подготовлены ли уже соответствующие указы? Изучено ли материальное положение художника на предмет всемерного улучшения? Выйдет ли к юбилею собрание сочинений режиссёра? Это не мелочь – как не мелочь тринадцать фильмов Киры Муратовой.
2004 г.
Одиночество / Совершенство
(О фильме Александра Сокурова «Солнце»)
Если бы в жизни Александра Сокурова было место случайностям, то и неуспех «Солнца» среди членов жюри Берлинского фестиваля 2005-го года нетрудно было бы объяснить как сплетение превратностей. Но Сокуров давно вышел из круга судьбы и случая, он существует в полях других напряжений. «Солнце» проигнорировали так же, как в одном эпизоде фильма американские фотографы проигнорировали японского императора, когда тот соизволил выйти: ну, не может в их представлении император ужасной и воинственной державы так выглядеть. А русские не имеют, видимо, права делать картины о чём-либо, кроме как о своей несчастной родине. Русский режиссёр, снимающий фильм об историческом столкновении японского и американского сознания, ведёт себя дерзко и вызывающе. Вмешивается, что называется, без спросу в разговор старших. Упорно осуществляет одинокий голос русского человека на европейской кинематографической равнине духа. Кроме того, его картина демонстрирует высокий уровень развития всех кинематографических искусств на своей несчастной родине. Мастерски отделанный, без лишнего слова, сценарий Юрия Арабова, великолепное изображение, фантастический звук, отличные актёрские работы, костюмы, бутафория – всё без изъянов. Это уже совсем ни к чему. Надо отдать себе отчёт: несмотря на новые времена, Россия по– прежнему ощущается Европой как угроза. Изысканно вежливый, усиленно смиренный с виду Сокуров – всё равно, на их глаза, варвар и еретик, занятый главным русским делом: экспансией.
И трудно было бы полностью отрицать такое отношение. Русская духовная угроза – не только Европе, всему миру – существует. Пока лишь в немногих, отдельных людях. Высокий уровень художественных притязаний Сокурова, его несомненная дерзость и потрясающая способность концентрироваться на своих задачах – это следствие непрестанной и сильной духовной работы. «Он в черепе сотней губерний ворочал, / он взвешивал мир в течение ночи»– сказал поэт Маяковский о вожде Ленине. Сокуров тоже взвешивает мир, ни больше ни меньше. Согласен ли мир встать на сокуровские весы? – это не русский вопрос. Мир будет взвешен, измерен, описан, ему будет поставлен диагноз и назначено лечение, хочет он того или нет. Пусть сто тысяч умников уже на пальцах, как детям, объяснили нам, что искусство никаких познавательных и воспитательных задач выполнять не в состоянии и права не имеет, что этот милый или раздражающий пустячок всего лишь некий аппендикс цивилизации – Сокуров знай себе тихо улыбается в усы.
