Питер Бискинд - Беспечные ездоки, бешеные быки
Уайнтраубу в «ТНХ» понравились волосатые карлики, которые появляются в конце картины, «уроды», как он их назвал. Позже, чуть изменившись, они появятся в «Звёздных войнах». Вот что он сказал тогда Лукасу: «Послушай, если в первые десять минут зацепишь публику, тебе простят всё. Так что ставь убойный материал в начало. Я и прошу тебя, Джордж, замени начало финалом, поставь туда уродов».
«Поставь вперёд уродов» стало крылатым выражением Лукаса, которое он любил вставить, когда хотел высмеять студийную глупость, стремление перевернуть всё вверх дном, лишь бы сделать деньги. «Уродами» для него были сами «шишки» компании. Так знакомство с Уайнтраубом стало для Лукаса первым опытом общения со студией напрямую, без посредничества Копполы. По словам Мёрча, «ему пришлось сидеть в одном кабинете с монстром, настоящим уродом, который имел право указывать, что делать». Этот урок Лукас не забывал никогда. Однако всё могло закончиться и хуже, потому что Уайнтраубу так и не удалось заставить Лукаса поменять местами части картины. Продолжает Мёрч: «Джордж парень не промах. Он, как настоящий бык, идёт напролом, бьёт копытом и говорит: «Я этого делать не буду». Договориться с ним уже невозможно, ход срабатывает, потому что люди просто боятся перечить».
Коппола вылетел в Европу, а Руди Фер, главный в «Уорнер» по монтажу, в это время вырезал из фильма четыре минуты. Итак, картина «ТНХ», снятая в 1969, смонтированная и перемонтированная в 1970, вышла на экраны только весной 1971 года. И тут же сошла. Но даже Марша Лукас расстроилась не сильно: «В кино я люблю переживать, хочу, чтобы мурашки от страха, чтобы можно было поплакать, а в случае с «ТНХ» ничего этого не было, фильм не трогал. Поэтому, когда студии он не понравился, я не удивилась. Правда, Джордж тогда сказал, что я ничего не понимаю, потому что простая и глупая девчонка, а он — интеллектуал».
Можно сказать, что «ТНХ» стал поминальным звоном по затее с «Калейдоскопом». Сценарии, которые в соответствии с договором Коппола должен был представить руководству, так и не были представлены, а то, что всё-таки попало на студию, за исключением «Апокалипсиса», фурора не произвело. «Коппола занимался собственным проектом — сценарием будущего фильма «Разговор», — вспоминает Джефф Сэнфорд. — Мы прочитали и сказали, что не собираемся его ставить. Помню, он повернулся ко мне, наверное, потому, что я единственный из присутствовавших в кабинете был его возраста, носил бороду и «конский хвост», да ещё в сандалиях, и спросил:
— Джефф, неужели тебе не нравится?
— Не думаю, что выйдет интересное кино, — ответил я. Именно так прошёл один из исторических моментов киноистории».
«Уорнер бразерз» всё ещё не могли толком встать на ноги, и Уэллс старался экономить буквально на всём. По словам одного источника, между ним и Фрэнсисом состоялся разговор следующего содержания:
— «Хорошо, у нас была договорённость, что ты ведёшь дела «Калейдоскопа»,так?
— Так.
— Да у тебя там чёрт ногу сломит.
— Но я же — художник.
— Ты обещал, что будешь сам за всё отвечать.
— Какого чёрта. Я — художник, а вы все — филистимляне!
— Ну как с тобой ещё говорить!»
Из того же источника: «Песня была не нова, это факт, но и Фрэнсис виноват, он только усугублял ситуацию. Любопытно то, что он стал жертвой разлада в самом себе, а причина оказалась в противоречии между огромным талантом и дремучим невежеством. Мания величия, главная причина абсолютной некомпетентности в определённых областях, только укрепляла в нём уверенность в необходимости заниматься тем, чем заниматься ему категорически не следовало. На определённом этапе он захотел стать Гарри Коном, но как играть эту роль, он и понятия не имел».
Коппола хотел поломать систему студии, но лишь для того, чтобы самому стать магнатом. Он был в восторге от хитросплетений студийной политики, в которой его друзья не то чтобы ничего не смыслили, но просто не хотели обращать на неё внимание. Обычно Коппола говорил: «Я — не старший среди молодёжи, я — самый молодой среди стариков».
В четверг, 19 ноября 1970 года, между Копполой, Эшли и Уэллсом состоялась последняя встреча, воистину ставшая для «Калейдоскопа» собственным «Чёрным вторником». Уиллард Хайк встретил Фрэнсиса в аэропорту Бербанка [63], потому что машина режиссёра была занята. Сценарии Коппола привёз в семи специально сделанных на заказ папках чёрного цвета с логотипом «Американского калейдоскопа» — по числу участников встречи. Хайк и несколько других сотрудников остались ждать в приёмной офиса Бекермана. Когда из кабинета вышел Фрэнсис на нём лица не было. «Кэлли и Эшли решили прекратить деловые отношения с Копполой», — рассказывает Сэнфорд. А Лукас добавляет: «Они посмотрели «ТНХ», пришли в ужас и через пару дней сообщили, что подобные сценарии им не нужны, а главное, заявили, что хотят получить назад свои деньги. Это была настоящая катастрофа. Мы только пошли на подъём, как на нас обрушился кризис вроде того, что случился в 1929 году».
Срыв сделки и так не сулил ничего хорошего, а требование компании «Уорнер» вернуть 300 тысяч становился ничем иным как запрещённым приёмом, ударом ниже пояса. По словам источника, «всё шло от Уэллса. Если бы он сказал: «Пусть катятся ко всем чертям, мы сами виноваты — не надо было связываться», проблем бы не было. Но Уэллс считал, что была достигнута договорённость, ему задолжали, и он хотел дожать Копполу, чтобы любыми средствами вернуть деньги. А дело яйца выеденного не стоило, ведь речь шла в лучшем случае о какой-то паре сотен тысяч. Но уж такой Уэллс был человек. На мой взгляд, решив пойти против того, кто станет замечательным режиссёром, руководство компании совершило свою роковую ошибку».
Действительно, со стороны Эшли, Кэлли и Уэллса это была непоправимая ошибка. Как сказал сам Коппола: «Они похоронили всё кинематографическое движение 70-х. У них было право выбора, а они объявили нам вотум недоверия». Если это и преувеличение, то совсем небольшое. Лукас не простил, и больше десяти лет не разговаривал с Эшли. Он считал, что компания на каждом углу поливает его грязью, чтобы затруднить запуск следующей работы — фильма «Американские граффити». Спустя годы, Эшли пришлось извиниться перед Лукасом, чтобы получить права на фильм «В поисках утраченного ковчега», но и после этого «Уорнер» картину не получил. Теперь и Коппола, и Лукас лишь изредка сотрудничали с компанией.
Как только «Уорнер бразерс» перекрыли кислород, ежемесячные чеки на 2,5 тысячи долларов на студию больше не поступали и «Калейдоскопу» грозило неминуемое банкротство. Фрэнсис же продолжал выполнять пируэты над пропастью. К деньгам он всегда относился бесцеремонно, неважно к своим или чужим. Хаскелл Уэкслер дал ему 27 тысяч на покупку микшерского пульта. Оборудование так и не поступило, а когда Уэкслер попросил вернуть деньги, Коппола в недоумении лишь пожал плечами. По словам Уэкслера, «Фрэнсис был настоящий плут». Находясь на грани банкротства, по случаю фестиваля 1970 года в Сан-Франциско Коппола разослал специальные приглашения, выполненные на плотной высокосортной бумаге. На приглашении Лукасу он сделал приписку: «Производство и отправление этого приглашения обошлось мне в три доллара». Беззаботное поведение в стиле «после нас хоть потоп» всё больше удручало Лукаса. Коппола говорит по этому поводу: «От моего «богемного администрирования» у Джорджа руки опускались».
Фиаско «ТНХ» подействовало на дружбу Фрэнсиса и Джорджа как яд замедленного действия. Лукас считал, что Коппола подвёл его, не помог победить компанию «Уорнер». Но главное, он стал понимать, что Фрэнсис относит расходы «Калейдоскопа» на счёт бюджета его фильма — «ТНХ». Самое обидное и неприятное заключалось в том, что в студийной практике это было обычным делом. По мере угасания «Калейдоскопа» Лукас всё чаще висел на телефоне компании, болтая с женой или прощупывая почву относительно нового фильма. Однажды администратор Копполы, Мона Скагер, просматривая счёта за телефонные переговоры, чуть со стула не упала. Она набросилась на Лукаса: «Ты наговорил на 1800 долларов и ни одного звонка по делам компании!». Джорджа обуревали и злость, и чувство унижения. Ему пришлось обратиться за помощью к отцу, а это было не просто — тот считался бизнесменом старой закалки, и не одобрял выбранной сыном карьеры. Марша сама передала чек Скагер. Когда позже Коппола узнал об этом случае, он негодовал: «Это не в моём стиле, я не мог так поступить с другом. Просто Мона перегнула палку. Думаю, этот инцидент сильно разозлил Джорджа и стал причиной нашего разрыва».
Рассказывает Лукас: «Мне пришлось уйти, чтобы работать над новым проектом, на «Калейдоскоп» я рассчитывать больше не мог. Компания распалась». Коппола тоже и переживал, и злился: «Я всегда считал Джорджа своим вероятным преемником. Он всегда замещал меня в «Калейдоскопе», когда я уезжал, чтобы заниматься собственными картинами. Все только и знали, как использовать компанию в личных целях, чтобы начать свое дело, но никто не хотел остаться и поддержать». Так или иначе, но «Калейдоскоп» прекратил своё существование.
